Правители России. XX век - Андрей Андреевич Данцев

на следующий год ему, этому «мальчику», предстояло стать верховным правителем России. Вхождение во власть оказалось для него крайне сложным и болезненным процессом. Во всяком случае, он неоднократно с ностальгической тоской вспоминал о своей вольной жизни, предшествовавшей 20-му октября. Однако возложенную на него монаршую ответственность за происходящее в огромной стране он воспринял как данность, как суровую необходимость, как перст судьбы. Едва ли кому-то из последующих, да и из многих предыдущих, правителей России требовалось так быстро перешагнуть через свою инфантильность и так круто перестроить свой внутренний мир, как Николаю Романову.

Став императором, Николай II последовал традиции своих предшественников отделять во времени церемонию коронации от дня вступления в верховную власть. Его отец Александр III принял бразды правления в 1881-м, а коронации в 1883-м. И он, Николай II, поступил также: «пропустил» следующий год и избрал для короновался 1896-й. Первого января того года он подписал высочайший манифест о проведении коронационных торжеств в мае. Они были рассчитаны на три недели. Устроители решили в точности повторить церемониал, осуществленный во время венчания на царство Александра III.

Коронация рассматривалась как событие общенационального масштаба. Ее глубинный смысл заключался в том, что правитель испрашивал у Всевышнего дар премудрости для управления страной и получал из рук архипастырей церкви высшее благословение на свою деятельность. Этот акт позволял рассматривать монарха как властителя, получившего свои права свыше.

Коронация завершала длительный этап приобщения монарха к власти, начавшийся с приема присяги у придворных и с манифеста о восшествии на престол. Ее неизменно проводили в «старой», первопрестольной столице — в Москве. Так было и на этот раз.

Коронационные торжества начались 6 мая 1896 года в день рождения Николая II. По церковному календарю — в день св. Иова Многострадального: это обстоятельство было хорошо известно императору. Он, видимо, не раз размышлял над ним; во всяком случае, иногда заговаривал о нем с близкими, намекая на его многозначительную символику.

В тот день императорский поезд отправился в Москву. Стояла весна, но чем ближе поезд приближался к старой столице, тем больше погода напоминала позднюю осень. По церемониалу, перед торжественным въездом в Москву император и императрица должны были остановиться на несколько дней в старинном Петровском дворце, расположенном за Тверской заставой у самой околицы Москвы.

Когда поезд подошел к первопрестольной, погода нисколько не улучшилась: дождь, ветер, холод. Два последующих дня неумолчный дождь хлестал за готическими окнами Петровского дворца. Казалось, он не прекратится никогда.

Настало 9 мая — день торжественного въезда коронационного кортежа в первопрестольную. Дождь прекратился. Засияло солнце, заголубело небо.

Ровно в половине третьего дня кортеж двинулся в город. Впереди Николай II — верхом на своей любимой ослепительно белой Норме, по традиции подкованной серебряными подковами. Следом за ним тоже верхом — члены императорской фамилии, представители свиты, флигель-адъютанты. Множество карет со знатными дамами. Первая — золотая, запряженная четырьмя парами лошадей, со вдовствующей императрицей Марией Федоровной, вторая — с императрицей Александрой Федоровной. А дальше — бесчисленные гости, иностранные и российские, каждый в сопровождении своей свиты. Гигантская процессия растянулась на несколько верст.

Москва разукрашена флагами и фонариками, улицы запружены народом. В окнах — множество любопытных. С приближением к Кремлю — все более состоятельная публика, выглядывающая из окон. Предприимчивые хозяева многих расположенных в окрестностях Кремля домов сдали в аренду их окна богатым зевакам.

Вот и Кремль. Император и императрица посещают Успенский собор, переходят в Архангельский, прикладываются к мощам и иконам. Потом — выход на Красное Крыльцо, поясной поклон гостям, заполнившим кремлевскую площадь. Шум праздничной толпы, восторженные крики, здравицы.

Центральное событие торжеств произошло на пятый день после этого, 14 мая, тоже в Кремле. В половине десятого утра парадная процессия двинулась под перезвон колоколов из дворцовых помещений в Успенский собор. На его паперти императора напутствовал митрополит Московский Сергий. Когда вошли в собор, настала очередь для приветственного слова митрополита Петербургского и Ладожского Палладия.

Затем Николаю II поднесли большую императорскую корону. Он сам надел ее, взял в руки символы монаршей власти — скипетр и державу, сел на трон под балдахином напротив алтаря. Александра Федоровна опустилась у трона на колени. Император, сняв корону, прикоснулся ею ко лбу жены. Потом надел ей на голову малую корону. Они сели на свои троны. Вдовствующая императрица поцеловала их: сначала его, затем — ее.

Под сводами храма гулко зазвучало торжественное богослужение. Император, принимая миропомазание, прошел через царские врата в алтарь и причастился. Свершилось то, что принято называть великим таинством приобщения монарха к высшему благословению. Об этом возвестили колокольный звон и салют из 101 артиллерийского выстрела.

А вечером их ждал необычайный «сюрприз», подготовленный устроителями торжеств, предусмотревшими создание в Кремле специальной электрической станции. В 21 час императорская чета вышла на балкой Кремлевского дворца, и Александра Федоровна зажгла иллюминацию на колокольне Ивана Великого, на башнях и стенах Кремля. Тысячи электрических лампочек осветили древнюю кремлевскую крепость. Такого Москва еще не видела. В восторге были стар и млад, и москвич, и иностранец, и вельможа, и простолюдин.

Императору, стоявшему на балконе Кремлевского дворца, наверное, грезилось, что и дальнейшее царствование его будет таким же сияющим праздником жизни, какой он видел тогда. Грезилось, конечно же, грезилось. Однако скоро, очень скоро пришло время других предзнаменовании.

На тринадцатый день коронационных торжеств произошло событие, вошедшее в историю как «Ходынская катастрофа». В соответствие с расписанием торжеств, изданным Коронационной канцелярией, на 18 мая были назначены народные гуляния и раздача царских подарков — на огромном московском пустыре, называвшемся Ходынским полем. На этом поле каждому пришедшему предполагалось вручить монарший гостинец — бумажный кулек с сайкой, куском колбасы, пряником, леденцами и орехами да еще эмалированную «коронационную» кружку, украшенную вензелем нового императора.

Оповещенные об этом москвичи и жители подмосковных деревень стали собираться на поле еще накануне с вечера. К рассвету 18 мая на Ходынке столпилось свыше полумиллиона человек, а может быть, и больше. К этому времени выбраться из толпы было уже невозможно. Над спрессованной людской массой стоял, подобно туману, густой пар. Время от времени раздавались стопы и крики притиснутых друг к другу людей, некоторые теряли сознание, а вскоре появились и первые жертвы. Сначала задавленных удавалось передавать над головами, но многие трупы так и остались под ногами толпы.

В седьмом часу утра на поле началась паника: среди собравшихся разнесся слух, что буфетчики уже начали раздавать подарки своим знакомым и на всех царских даров не хватит. Толпа пришла в движение, хлынула в направлении деревянных ларьков, откуда предполагалось проводить раздачу подарков. Ходыпское поле, на котором проводились многочисленные военные