Прииск «Безымянный» - Виталий Гадиятов

До Фёдора наконец дошло, в чём его обвиняют, захотелось возмутиться, но в последний момент он сдержался и спокойно сказал, что с Леной у него всё замечательно и только вчера он ходил с ней на концерт.

– С кем я работаю?! – не дослушав, обиделась Анна Ивановна. – Я его пирогами угощаю, а он…

«Ну, всё, её теперь не остановишь. Надо шефу рассказать о своём открытии этого золота. Я думаю, ему будет интересно».

На крупном лице Шурковского заходили желваки, глаза сощурились. Сквозь толстые стёкла очков Фёдор увидел, как в них блеснули сердитые огоньки, пунцовая краска выступила на щеках.

– У меня отчёт горит, а ты пристаёшь со всякой ерундой, – подняв голову от стола, резко сказал шеф. На высоком лбу обозначились едва заметные залысины. – Сейчас это совершенно не актуально, есть дела поважней. – Машинально он погладил лоб и продолжил уже более спокойно: – Фёдор, давай отложим этот разговор до лучших времен, я думаю, твои пробы никуда не денутся.

Несолоно хлебавши Закатов закрыл дверь.

«У него, видишь ли, отчёт горит, а ты тут кувыркайся как хочешь. Проблема моя, значит, и решать самому».

Своим открытием Фёдор поделился с Владимиром Николаевичем Ачагыровым. Поджарый, болезненный с виду Ачагыров выглядел лет на тридцать пять. Был он доброжелательным улыбчивым человеком среднего роста и худощавого телосложения. Редкие волосы Владимир Николаевич зачёсывал назад, от чего его лицо казалось более вытянутым, но это нисколько не портило его внешность. Взгляд выразительных тёмных глаз приковывал к себе внимание, придавая ту самую привлекательность, какой многим так не хватало. Во внешности Ачагырова угадывались якутские черты, которые можно было принять за азиатские корни разных народов, доставшиеся ему от каких-то далёких предков. Владимир Николаевич вёл свою научную тему и ещё работал на шефа. Как он справлялся с таким объёмом материала, оставалось только догадываться. Любой другой давно бы взбрыкнул, но только не Ачагыров, отличавшийся невероятной выдержкой.

– Понимаешь, у меня такая проблема, – взволнованно начал Фёдор. – Мне принесли пробы золота из музея, и в нашей лаборатории сделали анализы на основные микроэлементы. Получились классные результаты. Я до сих пор не могу успокоиться, а Шурковскому всё по фигу.

– Ну и что? – спокойно ответил геолог. – Я тоже получил свои пробы, и у меня неплохие анализы. И из-за этого шефа отрывать от отчёта? Да у него сейчас без нас забот хватает. Привыкай решать такие вопросы самостоятельно.

Ачагыров улыбнулся. До того как попасть в эту экспедицию, старший геолог Ачагыров прошёл все ступени роста. Работал горным мастером на Индигирке, где документировал канавы и шурфы, состоял в геолого-поисковой партии на Колыме, занимался геологической съёмкой в Верхоянье и, наконец, стал ответственным исполнителем работы по россыпям касситерита. Поэтому после того, что он испытал, проблемы Закатова казались ему детскими забавами. Только молодой специалист мог так болезненно относиться к безучастному отношению начальника.

– Понимаешь, это золото похоже на африканское из Витватерсранда, – ухмыльнувшись в ответ, продолжал Фёдор. – Это необычное золото. Такого здесь никто не находил. И не только здесь. Его вообще никто не видел в глаза.

– А ты откуда знаешь?

– По составу определил. В моей базе данных есть всё, что хочешь. Надо только ввести показатели – и ты получишь ответ. – Во взгляде его открытых тёмных глаз угадывался волевой характер и упорство.

Сообщением Фёдора Ачагыров заинтересовался и задумчиво посмотрел на парня. А тот, увидев в нём благодарного слушателя, рассказал о полученных результатах.

– Напомни мне, пожалуйста, про этот Витватерсранд, – будто невзначай, попросил его Владимир Иванович. – В своё время я что-то слышал о нём. Кажется, это одно из богатейших месторождений. Если не ошибаюсь, таких у нас нет.

– Я тебе об этом и говорю, – подскочил Фёдор. – Витватерсранд считается самым крупным месторождением золота в мире. Можно сказать, это крупнейшая древняя россыпь. Точнее, это группа месторождений, залегающих в структуре Ранд, – сбиваясь, быстро заговорил он, – а Рандом в Африке называют рифт или хребет. Так что, судя по названию, это целый золотоносный хребет, сложенный пластами преобразованных кварцитов[4], песчаников[5] и золотоносных конгломератов[6].

Ачагыров молча закивал головой, и Закатов стал уверенно продолжать:

– Месторождение относится к типу древних конгломератов. Золотоносная порода представлена галькой кварца, гнейсов и других образований, которые когда-то разрушились, а потом вторично сцементировались. – Его понесло, как необъезженную лошадь, и, вспоминая всё, что знал, Закатов сыпал налево и направо: – Среднее содержание золота колеблется от шести до десяти граммов на тонну. Но это только среднее, на самом деле золота намного больше, а в отдельных местах доходит до пятидесяти граммов…

– Хорошее содержание, ничего не скажешь, – не выдержал Ачагыров.

– Но это ещё не всё. Если учесть, что длина Ранда около ста километров и он прослежен на глубину более четырёх километров, то это настоящий монстр, какой нам даже не снился.

– Когда его открыли?

Фёдор машинально почесал нос с едва заметной горбинкой и подошёл к окну. Сквозь висевшее моросящее облако было видно, что по улице нескончаемым потоком идут машины, на автобусной остановке толпится народ. Какая-то женщина в рыжем плаще остановила такси.

– По-моему, где-то во второй половине девятнадцатого века, – сказал он, поворачиваясь, – точной даты я не знаю. – Но, как всегда, и там не обошлось без курьёзов. Золото в конгломератах открыл один человек, а основной пласт золотосодержащих конгломератов, находящийся в центре Ранда и ставший тем самым Витватерсрандом, о котором мы теперь знаем, нашёл другой. Это оказался австралийский золотоискатель Джордж Харрисон. Геолог Штрубен обратил внимание на гряды конгломератов, развитых среди пород Главного рифа. При дальнейшей разведке выяснилось, что эти конгломераты залегают на всём протяжении Главного рифа. Выветрелые на поверхности, на глубине они оказались очёнь прочными, поэтому для их разработки требовалась дорогая техника, какой не обладали единоличные искатели фарта.

– Конечно, там одиночкам не потянуть – нужны буровзрывные работы и обогатительная фабрика с разными дробилками, – словно разговаривая с самим собой, сказал Ачагыров. – Короче, без соответствующей технологии разработки много золота из них не добудешь.

– Вот поэтому на Витватерсранде вскоре появились горнодобывающие компании, которые смогли внедрить такие технологии. Но самое интересное, что и им эти породы оказались не по зубам. Проблема заключалась в том, что руды обогащены сульфидами, а они мешают извлечению металла. Золотодобытчики уже подумывали о закрытии рудников, как произошло одно событие, изменившее представление о добыче этого драгоценного металла.

Ачагыров больше не перебивал, а когда Фёдор заговорил о новой технологии, не выдержал:

– Ты, наверно, имеешь в виду промывку водой? Так ещё при царе Горохе знали, как «посадить» тяжёлые минералы и золото в том числе. Дроблёную породу…

– Да нет, я имею в виду метод извлечения золота с помощью цианидного выщелачивания, – не дал ему договорить Фёдор. – Цианиды имеют свойство разрушать любые горные породы и минералы, высвобождая драгоценный металл. В качестве реагента используются соли циановой кислоты – цианиды натрия или калия. Этот метод в конце девятнадцатого века запатентовали шотландцы Джон Макартур и братья Форест.

– А при чём тут Витватерсранд?! – с удивлением в голосе сказал Ачагыров. – Это же так называемый метод кучного выщелачивания. Насколько я знаю, его стали применять относительно недавно, и самое неприятное – из-за высокой токсичности цианистых солей «куча» оказывает отрицательное воздействие на окружающую среду.

Закатов усмехнулся.

– Чтобы не загрязнять окружающую среду, следует выдерживать технологию: надо соблюдать меры безопасности, и, в частности, обезвреживать стоки. Так вот, этот метод изобрели именно для получения золота из конгломератов. Потом его стали применять для извлечения золота из других пород. А теперь без него никто даже не представляет процесс добычи тонкого и рассеянного золота.

Установилась тишина. Каждый думал о своём, возможно, перебирал в памяти более безопасные способы получения драгоценного металла.

– Кстати, на Ранде сейчас самая глубокая шахта, – прервал молчание Закатов. – Она пройдена по рудному телу до отметки более четырёх тысяч метров. За время разработки месторождения там добыли почти половину всего золота, извлечённого из земли. Это и правда настоящий монстр, какого ещё не знали геологи.