Цель неизвестна - Марик Лернер

Наверное папаша подкузьмил, подбросив идейку. В его понимании характер человека закаляется в трудностях. Сугубо мужской коллектив всегда действует не хуже пресса, выявляя худших и лучших. И не обязательно побеждают правильные. Я вписался, оставшись посредине. Не садист, издевающийся над младшими, но и не вечный отличник. Не технарь, но и не ботаник. Всего понемножку. А попутно набрался самого разного. От умения вскрывать замки до кой чего совсем не безобидного.

Помимо жесткого режима, практически как в тюряге, мне еще пытались вколачивать в башку разные выгодные для взрослых мысли. Про уважение к другим, правильное поведение и прочее. А фактически мы обменивались опытом и умениями. Я ведь не зря про наркотики и девушек. Мы ходили в самоволки и много чего творили. Да и все ж не было десять лет без права переписки. Всего четыре и в увольнение тоже отпускали. Веди себя правильно, не раздражай начальство и будешь в шоколаде. Швейцарском.

А девушки… Уж если есть башли, можно выглядеть сморчком и не иметь рельефной мускулатуры. Почему-то они тебя все равно обожают. Надо только правильно подойти, а не предлагать сходу купюры. Проститутки — это низкий класс. Да и противно. Кто его знает сколько в ней до тебя побывало. Дорогие в этом смысле ничем не отличаются. Одним миром мазаны.

Я споткнулся о первый же камень на берегу и очень неудачно грохнулся вперед. Хотелось полежать и поспать. Все ж сил совсем нет. Уже и мороза не чувствую. Тут меня вздернули снова на ноги, причем в две пары рук и практически поволокли в неизвестном направлении. Я только медленно перебирал ногами, пытаясь не волочиться за моими доброжелателями.

— Куда? — вяло спросил.

— Домой, — бодро ответил мужской голос. — Рядышком. Василий-то в избе?

— Хто? — удивляюсь.

— Совсем плох, — говорит озабочено. — Давай быстрее.

— Все хорошо будет. Человека спас, на себя опасность взял, да и сам выплыл, водяному не дался. На роду видать удача.

В том же темпе меня проволокли к одной из изб, подняли по ступенькам и чуть не головой отворили дверь. Заполошно вскрикнула женщина. Что-то бурчал мужчина.

— К печке его, а то околеет.

— Раздевайся!

— Теперь уж не околею, — блажено бормочу, освобождаясь от затвердевших на холоде одежок и швыряя прямо на пол. И вовсе не русские армяк или тулуп, всплыло откуда-то в уме. И не кухлянка. Не так называется. Совик и малица.

От огромной печки, занимающий добрую треть помещения идет приятное тепло и я поспешно лезу наверх. Вслед летят какие-то вонючие тряпки, наверное укрыться, но запах ерунда. Главное я теперь точно не сдохну, превратившись в статую. Как того генерала звали, совсем мозги не работают. Я ж точно знал. Даже не заметил, как пригревшись заснул. Очнулся, когда меня кто-то толкнул.

— Михайло, — позвал кто-то просительно. — Михайло Васильич!

— Чаво тятя? — спрашиваю спросонья и шаря рукой возле себя в поисках очков. Нету. Машинально проверил, не сидят ли на носу, мог с усталости все на свете забыть и чуть не вышиб себе глаз. Координация никакая. Сейчас я бы тест полицаю на дороге не сдал — верняк.

— Ты как? — требует снова.

Я повернулся и уставился на очередную бородатую рожу. И тут меня пробило, аж в пот бросило, будто в баню угодил. Какой-такой тятя? Я что папашу своего не знаю? И слов таких не употребляю. Ну да, я Михаил, но Николаевич и никаких Васей не знаю и знать не желаю. Ну ладно говорят окая и цокая, да одежда странная. Но чтоб в доме не было электричества? Да и дома без малейших признаков антенн и машин. Какой-то частью сознания я все это уловил, но двигаясь из последних сил не обратил первоначально внимания.

Что происходит? — в откровенной панике, подумал, валясь на пол с печки. Мужик едва успел отскочить, избегая столкновения, но вполне дружески поддержал.

Какая деревня, какие мужики и рыбалка на льду? Я вчера был в Лозанне у мутер на вилле, совершено точно помню. Не мог же я там нажраться до такой степени, что ничего не помню? Ни дороги, ни перелета. Никогда такого не было. Ну пробивало меня на хи-хи и движуху после кокаина, но это ж когда было и потом я не обнаруживал себя неизвестно где.

Господибожешмой, глядя тупым взором на собственные руки и голое тело, как лежал, так и соскочил, изумился. Допустим я одурел вконец, но чтоб не помнить что у меня грабки совсем другого размера, да и остальное не вполне такое… Грудь широкая, плечи налитые, мышцы выпирают, будто с детства мешки таскал, волосами светлыми зарос не родными. Что я свой колер не знаю? И рост… Я вроде выше стал. Не удивительно, что спотыкаюсь все время. Мозги команду дают, а конечности не соответствуют.

Я услышал скуление и с запозданием понял, что издаю его сами. Тупо осмотрелся по сторонам, обнаружив помимо уже знакомого мужика открывшего рот мальчишку лет семи-восьми и жадно глядящую в сторону моих голых ног дебелую рябую бабу. Это видимо мамаша, решил после мучительного раздумья и шагнул к ней. Та радостно взвизгнула и попыталась отскочить. Не, ну правда, с ее габаритами не от меня шарахаться. Как раз из категории про скакуна и горящую избу. Даст немалым кулаком между глаз и с копыт.

— Зеркало! — умоляюще прохрипел.

За ним неожиданно метнулся мужик. Не баба. Та по-прежнему изображала смущенный взгляд в пол, внимательно изучая мои причиндалы. Чем бы это не закончилось, разговоров у нее с соседками хватит надолго.

Бородач приволок маленькое квадратное зеркальце в рамке и сунул мне.

— Ты б ему лучше прикрыться дал, Василий Дорофеевич, — сказала баба с ощутимым ехидством.

— Да, да, — растеряно пробормотал он.

— Спасибо, — сказал я, принимая и уставился на отражение.

Конечно же это был не я. Как и ожидалось. Такой симпатичный, мордатый парниша. Кровь с молоком. Ничуть не похожий внешне. Но он, тот не я, было тело. А в голове мои мысли. Мне снова ощутимо поплохело.

— Отлежать надо сынок, — подхватывая меня, озабоченно промолвил Василий Дорофеевич. — Как бы горячка не хватила.

— Да, тятя, — ответил мой язык без помощи разума. — Я посплю, ладно? — это уже лично от меня.

— Да, да. Утро вечера мудренее. Отдохни сынок.

А заботливый у меня тятя, подумалось на печке, куда без труда, даже излишне резво поднялся. Силу я опять не рассчитал и вскинувшись приложился коленкой, невольно зашипев. Все ж наследник, опять прорвалось непрошенное. Надеется хозяйство передать.

Господибожешмой, трясясь в ужасе от очередного заскока, мелькнуло в мозгах. Что со мной происходит? Я спятил или у меня такие яркие глюки? На черта мне этот тятя с его наследством и самое главное, куда я угодил? Не хочу! Я согласен к мутер, к папаше и даже в Оксфорд. Нет в любое место по выбору предков, только подальше отсюда! Немедленно! Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё, — и так до самого конца без передышки, — верни меня обратно! Ай, откуда я молитву знаю?!

Глава 2. Поиск решения

Утром я вскочил еще до рассвета. Как не удивительно, но достаточно быстро заснул. Видимо и от нервов и отсутствия сил провалялся абсолютно спокойно, без ярких снов, отвратительных кошмаров и прочих глупостей. Где-то в глубине души теплилась надежда утром открыть глаза и обнаружить себя на хорошо знакомой вилле. Так что разочарование оказалось нешуточным. Другой бы наверное взвыл от всего этого и принялся биться головой о стенку. Мне оказалось не до этого.

В отличии от киношного Штирлица я не научился просыпаться ровно в назначенный час. И сплю не особо чутко. Зато когда утром организм настойчиво призывает бежать в заведение под названием сортир, всегда слушаюсь. Был у нас в интернате один то ли всерьез больной, то ли чересчур крепко спавший. Уж издевались над ним, лучше и не вспоминать. Дети вообще существа жестокие и не любят выделяющихся. Ни в ту, ни в другую сторону. Не прибьют, так до петли запросто доведут.

Короче я привычно среагировал на позыв, временно задавив разочарование. Будить кого-то и задавать напрашивающийся вопрос как-то меньше всего тянуло. Что я дырку с доской в сарайчике из досок не найду? В детстве видел такие в Крыму. Как-то не верится про наличие отхожего места в виде двух палок. Одна втыкается, чтоб ветром не унесло, а второй отгоняют волков. Все ж люди живут, не станут же они гадить где попало. Хотя… ни в одном знакомом мне европейском языке нет понятия «сходить до ветра». С просторами у них не очень.

А лезть и будить с недоумением по поводу отлить стремно. Я ж вроде тутошний и не знать подобные вещи не могу. Хорошо если спишут на болезнь, а то ведь задумаются на мою тему всерьез. Поведение, привычки — это все скоро и без того бросится в глаза. Не захотят — заметят непременно. А это очень опасно. Недолго ведь и в одержимые бесом угодить.

А что? Я похоже такой и есть. Вселившийся в ближнего родственника. Хорошо, начнут святой водой брызгать под молитвы. От такого обращения явно не испарюсь. Хуже если на костер отправят. Вроде не имелось инквизиции на Руси или имелась?