Цель неизвестна - Марик Лернер

Типа поймает — убьет. Еще и не такое бывает.

В принципе я тоже так могу:

Жену мужнюю любить,Надо много золота иметь.

Натурально не зря исполняют. Тут главное горячку не пороть. Присмотреться к поведению. Как бы это не называлось, ничем от другого века не отличается. Выкобенится покрасившее перед другим полом, да себя показать.

Как выпили слегонька, натурально самогон паршивый, но по мозгам дает, так еще откровеннее пошло:

Мой муж черноус,Я его не боюсь,Да я милого приголублю,Да сеновал провожу.

Иной раз такое пропоют, я вроде не особо стеснительный, но дико слышать. Может это и есть частушки? В деревне в прежнем виде не появлялся и слышать не приходилось. Мне не проблема, прямо на ходу способен сочинить:

Птенчик выпал из гнезда,Всё, теперь ему…

Или не хуже:

Кошка бросила котят,Хай хе хе живут как хотят.

Не, я лучше промолчу. Портить здешний народ мне явно миссия не дана. Улучшать нравы впрочем тоже. Не мне становится в позу добродетельного батюшки.

Короче понеслось. Песни поют, пляшут, да в дурачка в картишки играют. И ведь где надыбали с картинками такими похабными, ума не приложу. Девки, в смысле дамы голые — понятно. А вот короли с вальтами в не менее срамном виде, такого я еще не видел. И ведь не рисованное, а напечатанное. Паршивенько, но все ж…

Причем играть в дурачка садятся через одного. Парень-девушка, парень девушка. И Северьян, тот самый мой знакомый, позвавший на вечеринку оказался чуть ли не самым главным. Сам рассаживает, прибабутки выкликает. Вобщем тамада натуральный. Худо-бедно возле меня по бокам парочку симпатичных девиц приземлил. Одна Татьяна, а другая ужас натуральный — Еликинда. Я сходу и произнести без запинки не смогу. Каким местом думают родители, давая подобные имена? Их детям всю жизнь мучаться.

Ну да ладно. Я все ж нормальный Михаил. Нечего стыдиться. Тем более ежели девушке сусед не по душе пришелся, она запросто об этом известит народ во всеуслышанье и уйдет. А от меня нет. Никто не сваливает. Наоборот, норовят присуседится. И ведь неспроста. Все эти игры и забавы кончались поцелуями. Иной раз как вцепиться в тебя очередная красотка, так кровь кипит. Все ж с гормонами у меня точно в порядке. И с прочим оборудованием тоже. Не отморозил.

Тут Северьяну стукнуло страшные истории рассказывать. Про море студеное и пучину страшную, как из глубины черная рука вылазит и не выполнившего обет за лодыжку хватает. Ну дают ребя, я такое последний раз в детском саду слышал. И то пострашнее. Хотя у нас жутики по телевизору крутили. А этим проще. Ишь, пугаются. Или делают вид?

— А пусть Михайло расскажет, как это бывает, — неожиданно предложила Иринья, очередного оратора, стоило Севастьяну замолчать. Все ж по возрасту и опыту она здесь старшая и руководила всем происходящим исподволь. Я бы и не заметил, коли специально не приглядывался.

— Да, ну, — говорю скромно, — ну чего там было. Ни водяного не видел, ни архангела. Не интересно.

— А что интересно? — сразу несколько голосов с ожиданием.

И то, мы ж сюда развлекаться пришли, отказываться нехорошо. Рассказать что ли про героизм? Да ну. Не мой он был. Неприятно. А почему бы…

— Ну слушайте иное, — говорю вслух. — Не страшное. Как умею, так исполню.

Попрыгунья стрекоза,Лето красное пропела…

Когда закончил, испугался. Тишина и смотрят очень-очень внимательно. Кажется даже Штирлиц не был так близко к провалу.

— Сам придумал? — спросила Иринья.

— А разве плохо? — на всякий случай, не пытаясь сказать «да», удивляюсь. Я чего-то засомневался, когда Крылов жил. При царизме — это верняк. Но вот раньше Пушкина или позже?

— А еще? — потребовала моя суседка.

— «Белеет парус одинокий», — начал, припомнив, что Лермонтов точно позже Петра родился, — «в тумане моря…»

Вот сейчас и парней проняло. Мачты гнутся и скрипят — это нашим знакомо. Здесь все по рыбу, да тюленя с моржом хаживали.

— Еще! — потребовали дружно.

— Думаете так просто? — попытался отбиться. Все ж странная реакция. Опять я чего-то отколол и сам не въехал чего.

— Еще! — на мне повисло сразу с десяток девиц. Поцелуи так и посыпались. Э… да они всерьез. Сейчас любую, как на концерте знаменитости бери и в кусты тащи. Жаль снег кругом. Не выйдет. С чего все ж так? Детские ж тексты, а здесь уже не подростки собрались. Как хлестать самогонку и с лодьи ярус тащить, так взрослые самые настоящие.

Правда еще пару минут назад я и слова такого, ярус, не слышал. Это отнюдь не сеть, а огромной длины веревка, к которой на расстоянии 2–3 аршин крепились короткие снасти с крючками. Правильно спустить все это дело сложное и ответственное. Запросто крючки перепутаются, если плохо смотреть или неумело действовать. Обычно этим занимался кормщик. Почему такой фиговиной, а не нормальной сетью, подсознание не доложило. Видать для него в порядке вещей и не любопытно.

— Ну расскажи!

— А чего раньше скрывал?

— Ну все ж знают, ученый!

— Не подведи, друг! — а это уже Северьян.

Я вздохнул обреченно. Нет. На самом деле именно подобного у меня в памяти полные бочки. Детское от бабушки осталось навсегда. Оказывается и от подобной ерунды бывает польза.

— Ну хорошо… «Ехали медведи…» э… на телеге.

Ну не поймут же велосипед. Пришлось на ходу поменять. И дальше по ходу внимательно отслеживать текст на подозрительные слова. Зайчиков в трамвайчике и львов в автомобиле безжалостно выкинул. Все равно меня некому уличить в издевательстве над оригиналом. Но натурально ж дети, смеются над такой чушью. «Слониха села на ежа». Мне в детстве маленького было очень жалко. Даже заплакал.

— Нет, нет, — заявил на крики о продолжении. — Я иссяк. В другой раз.

Через два часа тупо посмотрел на калитку, за которую очень ловко ускользнула девушка. Маленький нос, яркие спелые губы, черные глаза, огромный темперамент. И целуется, ух! А дальше ничего. Проводил и как дурень деревенский остался ни с чем. А ведь завелся нешуточно. И она вроде не прочь была. Продинамила. Надо было другую провожать. Вот Устинья ничего и Дарья на ощупь вполне.

Ну пошто так? — мысленно потребовал у неба. Вроде на все согласные, а как до дела доходит, так пролет? Или здесь так принято и нормально? Или я такой лох и не знаю правильного подхода? Ведь как смотрела стерва, а тут раз и удрала. И что я поимел, помимо явной неприязни от парочки едва знакомых парней? Может они мои друзья, а я девушку увел?

Гормоны, гады. Подвели меня. Ведь говорил себе — думай, а затем делай. Нет, понесло. И языком трепать и девиц тискать. Стоп, стоп. Может они типа до свадьбы никому? На ворота простыня вешается и портить ни-ни? Вариант занятный и вполне возможный. Но тогда есть другая и очень интересная идея.

Я повернулся и решительно двинулся назад. Заблудиться здесь достаточно сложно при всем желании. Все ж не средневековый город с закоулками, а ориентируюсь я достаточно хорошо и где побывал раз очень редко не сумею обнаружить дорогу вторично. Поэтому вышел к искомой избе четко. Прошел мимо вяло гавкнувшей собаки на цепи, ее уже достали сегодня хождениями туда-сюда и бухнула она исключительно для проформы. Поднялся по ступенькам и постучал в дверь.

Почти без заминки дверь распахнулась. Видимо собака брехала не зазря, хозяйка успела среагировать.

— Пошто вернулся? Забыл что-то? — спросила с легкой насмешкой Иринья. Прекрасно она в курсе, ничего я не оставил важного в доме.

— Свое сердце, — говорю со всей возможной проникновенностью.

— Это где посеял, — она заглянула под ноги, — вроде нету.

— Неужели растоптала не глядя? — хватаясь за грудь, простонал.

— А было чего? — и улыбается притом роскошной улыбкой, которую любой нормальный мужчина назовет распутной, а женщина хищной.

Пришло понимание, что не зря вернулся и не оттолкнет. Конечно, если не станешь вести себя глупо. Как здесь ухаживают неизвестно, буду импровизировать на ходу.

— Такая жонка, — я уже в курсе, назвать бабой одну из местных практически оскорбление, бабами сваи бьют, — рази может сумлеваться, что глазки ее серые пробьют навылет грудь молодого парня? Куды там этим вертихвосткам.

— А кажи про меня вирши, может и пожалею.

— Всю дорогу думал, старался. Вдохновение само пришло: «Мороз и солнце, день чудесный»...

— Правда день на дворе, а я и не заметила.

«Еще ты дремлешь друг прелестный…»

Где-то к середине текста, не дожидаясь возражений, шагнул вперед, вплотную. Левой рукой обнял за талию и окончание продекламировал уже нависая над женщиной. Закончил и впился жадным поцелуем в губы. Она только и успела пискнуть под напором.