Человеческое, слишком человеческое (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич

— Капитан… Вы погоны поменяли?

— Заткнись, Икари. Просто заткнись. Прими пакет данных и посмотри на него. Через час жду тебя по указанному в конце адресу.

Отбой. Вот это да, побухал на славу. Я смотрел на отключившуюся систему связи и только тут заметил, что опасно умный аппарат что-то резво маякует моему компьютеру, а тот заводится, чихая забитыми кулерами, уже даже пискнул и вывалил таблички на черный экран. «Гляди ты, самодиагностику прошел… Выносливое ведро», — похвалил я свой комп, подтаскивая к столу кресло. Пока «ведро» грузилось, я обдумал, какова же может быть проблема, если меня хотят снова видеть в строю. Вероятно, немаленькая — раз, и грязная — два. Это уж как пить дать. Кстати, насчет «пить».

Булькая остатками пива, я пошарил по принятым документам и обнаружил там шапку запароленного и ужасно секретного документа, каковыми нас потчевала СКЕ. Там все такие пафосные, что даже неприятно, — еще бы, они думают, что раз они не просто «служба», но еще и «контроля», да еще и — ах ты ж боже ты мой! — за Евангелионами, то им можно быть такими высокопарными и параноидальными.

«Так-так».

Колонию «Саббебараах» я знал, у меня их цифровая подпись в печенках уже лет пять сидит. Ну неймется тамошним ученым, ой неймется… Я развернул документ и с удивлением обнаружил, что мои сертификаты, вбитые почти механически в ответ на грозное требование, оказывается, не аннулированы. А может, чем черт не шутит, восстановлены.

«Заявка на уничтожение. Статус субъектов — тестовые единицы. Поколение — совершенно секретно. Версия ИИ — не разглашается. Спецификация…»

Я развернул субменю спецификации и некоторое время тупил, глядя в экран. Потом на ум пришли несколько ругательств — они метались внутри пустой-пустой головы, щекотно стуча по черепу изнутри. Потом их стало много.

— Ноль-ноль, — вслух сказал я, привыкая к этим цифрам. — Ноль-ноль.

Евангелион версии «00» — мечта любого космического колонизатора. Обладают высокой адаптивностью, сенсорной адекватностью в переделах ста сорока — двухсот процентов, с уникальной точностью симулируют эмоции. И самое место им там — в фантастике. Я поерзал в кресле и в один глоток дохлебал бутылку, ощутив только пузырьки — а в голове потихоньку закипал гнев, раздражая межушное пространство, непривычное к такому безобразию.

Этим тварям мало, что мы кончаем наркоманов, психов и вообще всех — всех, кого заподозрит тест Войта-Кампфа. Им мало, что на каждом углу висят наклейки уродов из «Чистоты», и никакой кислотный дождь не смывает эти высеры псевдо-фашистов. Им мало, что человечество само методично дохнет: на Земле от результатов Последней Войны, в космосе — просто так, от избытка впечатлений. Нас уже прибили невозможностью различить человека и не-человека. Правильно, давайте, делайте не-человека в три раза круче — умнее, сильнее, быстрее. Вперед.

Вперед, суки.

Евы уже поняли, что можно легко и просто гасить своих хозяев и сбегать сюда, прикидываться тут людьми, жить, маскируясь под тех, кем им никогда стать. Иногда мне снится мир, где я со своим тестом хожу и заглядываю в глаза каждому встречному, и везде ноль. И я понимаю, что это конец, что все, кто живут на земле — Евангелионы. Что они заменили собой все человечество. Что они развлекались, подбрасывая мне заказы на устранение старых и тупых моделей, собирали данные обо мне, делали свои синтетические ставки.

В конце этого сна я — всегда — подхожу к зеркалу и навожу тестовый модуль на свой глаз.

Тыльной стороной ладони я вытираю губы и прокручиваю документ до конца — там напротив одного Евы стоит сокровенное «функционирование прекращено». Кто-то выследил беглеца — выследил и уничтожил, причем блэйд раннер действовал удивительно чисто, судя по отсутствию примечаний о взысканиях. Что странно, ведь учитывая размеры премиальных, руководство не стесняется сдирать штрафы за малейший ущерб муниципалитету. Я мотнул страничку выше, разыскивая данные о месте ликвидации Евы, и мысленно поставил «чистюле» еще плюсик: такой район, а все обошлось без жертв да разрушений. Однако, силен стервец, определенно стоило узнать, кто это такой шустрый выискался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Не иначе, капитан тайком натаскала мне замену».

Вообще, дело представлялось просто красивым и интересным — сбежал Ева с «Саббебарааха», сбежал, естественно, как мотылек на огонь, на Землю, где его и прижучил мой аккуратный коллега. Дело выглядело, как конфетка, и было явно закончено. Если бы не одно «но».

За окном, совсем близко, кто-то с грохотом пролетел, явно нарушая правила, и я встал, подошел к стеклу, погладил чешуйчатую поверхность, просунув пальцы сквозь жалюзи. Там горели неоновые огни, по окну струились отравленные потеки вечного дождя — город жил там, и где-то в этом городе скрывались еще Евангелионы, и им на Земле делать совершенно нечего. Настолько крутые Евангелионы, что управление готово терпеть блэйд раннера, который превратил погоны босса в пепельницу.

Я смотрел за окно и улыбался. Никаких иллюзий, никаких двусмысленностей — меня попрут, едва эта братия почиет в бозе. Но до тех пор… До тех пор у меня есть маленькое развлечение — невзирая на все непомерные премиальные я не мог воспринимать этот вызов иначе. Вернусь. Конечно, вернусь — и рассчитаюсь сполна: за того придурка, который в угаре не смог пройти тест, за свою глухую и слепую совесть, за все. Да, за все. Такие у меня развлечения.

Уже в дверях я обернулся. Кондиционер вновь наполнял квартиру своей тоскливой нотой, на кухне меня ждали бутылки. Я оправил поля шляпы и закрыл дверь. Подъезд многоэтажки на шестом уровне мегаполиса встретил меня легкими парами кислоты, смрадом дезинфекции и криками: на третьем этаже опять делили что-то. Вечно у них что-то не так. Когда людей много, они всегда что-то делят, и много — это я имею в виду больше одного. Лифт с лязгом и воем потянулся вниз, к стоянке ховеркаров, а я тупо смотрел на щель между его раздвижными дверями, и крутить нервы на кулак мне было лень.

Казалось — вот она, работа. Я крут, меня возвращают, хоть и выдали месяц назад волчий билет. Гордиться, что ли, собой? Черта с два, меня зовут на работу, по линии которой я прикончил ни в чем не повинного наркомана. Сцепить зубы и бороться со своей совестью?

Лень, подумал я и, натягивая маску, вышел под шипящий ливень. Кислотность была сегодня умеренной, и я просто ускорил шаг, еще издали включая свою машину. Ховер взмыл над площадкой и приветственно покачался, его фары наливались светом, в салоне заиграл Чет Бэйкер, и все вообще было очень здорово, и даже по-настоящему захотелось на эту проклятую встречу. Я улыбнулся, захлопнул дверцу, сразу же сбрасывая машину в поток второго уровня.

Скрытые в пелене дождя небоскребы, ступенчатые пирамиды и сложной формы башни выглядели мириадами светящихся точек, по обе стороны сияли голографические и вполне себе неоновые рекламные щиты, огромные телеэкраны убеждали водителей сидеть смирно, не трендеть по телефону за рулем и не прижиматься к стенам зданий. Я проморгался, привыкая заново ко всему этому великолепию, и вбил координаты в автопилот. Да, меня будут обгонять и подрезать, но, черт возьми, я не в том настроении, чтобы водить ховеркар в многоуровневом потоке. Да и не в той кондиции, если честно. Автопилот подмигнул мне и перехватил управление, а я оперся локтем на ручку и прилип к окну.

Токио-3 не спал. Он просто никогда не спал — тут были вымершие пассажи, целые арки и модули, где даже в час пик не встретишь ни единого человека, но всегда находились места, где люди толпами крутились круглые сутки. Я как-то гнал Еву через заброшенную многоэтажку, где висели календари аж за двенадцатый год, где мебель трещала от прикосновений, где каждый шаг и выдох отзывались клубами пыли. А ликвидировал я его на парковке, в густой толпе старьевщиков, на блошином рынке минус второго уровня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Интересно, будь этот Евангелион поумнее, что бы он подумал о своем смертном пути?».

О, он был умен, он даже взял заложника, когда понял, что ему не уйти. Он цеплялся за свое существование, использовал окружающий рельеф и подручные средства — в том числе и людей. Но понять, насколько символичен стремительный бег сквозь пустоту к людям — и к смерти… Увы или к счастью — это слишком круто для Евы. Такие рефлексии — удел блэйд раннера.