Мертвый сезон - Андрей Воронин

Да, с хозяином этого приятного места все было ясно, и Кольцов в который уже раз поразился тому, какие, в сущности, уродливые, не имеющие ничего общего со справедливостью законы правят миром. Любой бандит, наворовавший определенную сумму денег, автоматически становится уважаемым членом общества, с ним считаются, к нему обращаются за советом и поддержкой, выдвигают его кандидатуру, голосуют за него на выборах... Не то чтобы Кольцову это было в диковинку – без малого двадцать лет послеперестроечного бардака давно научили его ничему не удивляться, – но очень уж дикая была картина: жирный и наглый вчерашний бандит, непринужденно обсуждающий с полковником Федеральной службы охраны подробности планируемого посещения президентом этой фешенебельной, выстроенной на кровавые деньги малины... Впрочем, политика – дело тонкое, и Кольцов давно уже понял, что вокруг существует множество дел, в которые лучше не вникать. Меньше знаешь – крепче спишь, а здоровый сон – основа долголетия... К тому же разобраться в хитросплетениях настоящей, не показушной политики Кольцов все равно не сумел бы, даже обладая полной информацией, – не тот у него был склад ума, не тот характер. Если бы был тот, Володя Кольцов служил бы не телохранителем, а президентом или, как минимум, его помощником...

Придя к окончательному выводу, что все это не его ума дело, майор Кольцов повернулся к крыльцу спиной и стал смотреть на море. За спиной у него, на крыльце, продолжался разговор – Аршак все убеждал в чем-то полковника Славина и все не мог убедить. Кольцов мысленно усмехнулся: кавказец попусту терял время, уговорить Славина поступиться хотя бы одной буквой должностной инструкции было заведомо невозможно, а в данном случае речь, похоже, шла именно об этом – что-то было не так, на чем-то Аршак пытался сэкономить, а Славина это не устраивало. "Ну хорошо, – услышал Кольцов ровный, бесстрастный голос своего начальника, – давайте посмотрим еще раз". – "Э, что смотреть, дорогой?! – с присущей всем кавказцам преувеличенной эмоциональностью воскликнул в ответ Аршак. – Все хорошо, тебе говорю! Э, как хочешь. Идем, будешь смотреть".

На крыльце негромко стукнула входная дверь, и, когда Кольцов повернул голову, там уже было пусто. Стоявший возле машины коллега Кольцова капитан Муратов незаметно подмигнул майору: дескать, обломался кавказец, не на того напал! Муратову, похоже, было весело, а вот Кольцов не находил в ситуации ничего забавного. Какой-то разжиревший бандит имеет наглость спорить с личным телохранителем главы государства, находящимся при исполнении служебных обязанностей, – что же тут, черт подери, смешного?

Вяло отмахнувшись от Муратова, который явно был не прочь поговорить на отвлеченные темы – например, удастся ли им хоть разок окунуться в море, – Кольцов неторопливо двинулся по дорожке. Он и сам не знал, куда идет, – просто шел, с привычной зоркостью поглядывая по сторонам и подмечая все, что могло представлять хоть какой-то интерес с профессиональной точки зрения. В общем-то, подмечать тут было практически нечего: спорткомплекс строили грамотные люди и денег на него не жалели, так что организовать охрану территории ничего не стоило – с этим справился бы любой, даже самый зеленый новичок, не говоря уже о таких опытных людях, как полковник Славин и его подчиненные. После того как ребята займут свои места, за охраняемый периметр и муха не пролетит, не предъявив спецпропуск. Да и внутренние помещения комплекса были спланированы грамотно, с умом, так что Кольцов положа руку на сердце не понимал, о чем Славин заспорил с Аршаком, что именно его не устраивало.

Перед тем как свернуть на боковую дорожку, похожую на темный туннель меж двух темно-зеленых стен живой изгороди, Кольцов оглянулся через плечо на красивый внутренний дворик. "Мерседес" Ненашева по-прежнему торчал на бетонированной площадке возле гаража – господин депутат все еще оставался на территории комплекса, и майору опять стало интересно, что он тут делает. Водителю Ненашева наскучило чтение газеты, и он выбрался из машины и разминался, старательно оттирая с ветрового стекла какие-то несуществующие пятнышки. Кольцов поймал себя на острой неприязни к этому незнакомому человеку и мысленно покачал головой: водитель скорее всего был тут совершенно ни при чем и о делах своего хозяина знал не больше, чем сам Кольцов.

В сумрачном узком коридоре между двумя идеально ровными черно-зелеными стенами живых изгородей было заметно прохладнее, чем на открытом месте. Кольцов медленно двигался вперед, ощущая, как подмокшая потом под ремнями наплечной кобуры рубашка, остывая, холодит разгоряченную кожу; увесистый черный брусок портативной рации оттягивал карман брюк. Дорожка была не прямая, она плавно изгибалась из стороны в сторону, так что конца ее майор видеть не мог, и ему оставалось только гадать, куда она его приведет. Впрочем, это было ему глубоко безразлично: в конце концов, в данный момент он не работал и даже не притворялся, что работает, а просто гулял, убивая излишек свободного времени.

Справа послышался негромкий плеск воды. Живая изгородь расступилась, и Кольцов увидел на идеально ровной зеленой лужайке небольшой мраморный фонтан, а возле фонтана – уютную решетчатую беседку, до самой крыши увитую какими-то ползучими растениями с кричаще яркими, пестрыми цветами. Кольцов припомнил план территории комплекса и сообразил, где находится – чуть правее западного крыла, между наружной оградой и хозпостройками. Местечко было тихое, уединенное, будто нарочно созданное для неспешных размышлений или приватных, сугубо конфиденциальных бесед. Кольцов немного постоял в просвете живой изгороди, любуясь тем, как поблескивают на солнце струи фонтана и сверкают в подстриженной траве оставшиеся после утреннего полива капли, а потом шагнул вперед, намереваясь подойти к беседке поближе и осмотреть ее – понятное дело, на предмет обеспечения безопасности. В том, что ему просто хочется посидеть в тени и выкурить сигаретку, разглядывая мокрые каменные завитушки фонтана, Кольцов не признавался даже себе – в служебное время подобное сибаритство было запрещено, а вне службы он попросту не имел доступа в места подобные этому райскому уголку.

Он успел сделать всего один короткий шаг, но это коренным образом изменило ситуацию. Меж зеленых побегов, оплетавших беседку, мелькнуло что-то белое, и сейчас же тренированное ухо телохранителя различило доносившиеся до него сквозь плеск струй негромкие голоса. В беседке кто-то был, и майор почел за лучшее остановиться и отступить назад, пока его тут не застукали, поскольку, строго говоря, делать ему здесь было ровным счетом нечего.

Самым краешком сознания он подумал, что ведет себя сегодня как-то странно, будто сам, нарочно, ищет приключений на свою голову, – думает о каких-то посторонних вещах, лезет, куда не велено, бродит, где не положено, в то время как надлежит ему быть собранным, дисциплинированным и делать только то, что приказывает начальство. А если начальство ничего не приказывает, следует тихонечко стоять на месте и смотреть в оба – так, на всякий случай, как бы чего не вышло. Оно, конечно, не страшно, особенно если о его поведении никто не узнает, но все-таки... как-то...

Разобрать, о чем говорят в беседке и кто именно говорит, Кольцов не мог – далековато было, да и фонтан мешал своим плеском, – и он совсем уже было собрался повернуть назад, но тут плети ползучих растений дрогнули, задетые кем-то изнутри, и развязный начальственный голос громко, явно завершая разговор, произнес:

– В общем, ты все понял. Главное, не облажайтесь, как в прошлый раз. Тоньше надо работать, дорогой, тоньше!

В ответ послышалась неразборчивая реплика, произнесенная с кавказским акцентом.

– А кто виноват? – еще громче спросил первый голос, и на крылечке беседки вдруг появился депутат Ненашев. Он стоял к Кольцову спиной и смотрел внутрь беседки. Майор поспешно отступил под прикрытие живой изгороди. – Кто виноват, я тебя спрашиваю? Папа Римский? Это же надо было сообразить – генералу ФСБ после второго стакана деньги предлагать! Ты не хмурься, Ашот, – продолжал он чуть мягче, – ты ведь знаешь: я делаю, что могу. Ты пойми: возможности у меня большие, но не безграничные. Есть дела, которые я сам, своей властью, решить просто не в состоянии. И это дело как раз из их числа. Что я могу, так это подсказать ему насчет вашего комплекса – дескать, прекрасное место и люди отличные, сам президент не брезгует, планирует туда наведаться, – а дальше все будет зависеть от вас.

Он отступил на шаг, и из беседки вышел его собеседник – такой же смуглый, коренастый и грузный, как Аршак, но, в отличие от директора комплекса, одетый в яркий спортивный костюм патриотической красно-сине-белой расцветки и новенькие кроссовки. Поверх видневшейся в вырезе куртки белоснежной футболки висел на кожаном шнурке электронный секундомер, а из-под футболки буйно выпирала жесткая черная растительность, аккуратно обрезанная и сбритая чуть выше ключиц. Правое ухо у Ашота было заметно деформировано и плотно прилегало к черепу, а левое, тоже деформированное, наоборот, оттопыривалось – похоже, голова кавказца пережила не одну сотню борцовских захватов.