Мафиози - Алексис Парнис

- Он американец... - пояснил один.

- Но итальянского происхождения, - добавил другой.

- А где же мы его найдем? - спросил Марио, которому надоел перекрестный огонь.

- А вот на этой вилле, которая виднеется за соснами... - показал белый.

- Мы уже приехали... - сказал черный.

Глава 2

Это была двухэтажная вилла современной постройки, расположенная прямо у кромки моря. С шоссе было видно только деревья сада, высокую ограду на манер каменного деревенского забора и тяжелую деревянную дверь, напоминающую врата средневекового замка. Над сводчатым фронтоном висели корабельные фонари. Если, как говорят, дом выражает характер хозяина, тогда здесь должен был жить очень многогранный человек - смесь динамичного космополита, хитро-глуповатого крестьянина, хищного пирата и недавно разбогатевшего греческого судовладельца с черной совестью. Сад представлял собой образцовое произведение высокого паркового искусства: первозданность природы была со вкусом оскоплена -шелестели деревья и кусты, подстриженные в виде шаров, кубов, выдрессированные наподобие двух игрушечных собачек, которые как раз бегали по газону. Глубокая тишина цивилизованной грезы царила вокруг: хозяин уехал за границу и предоставил виллу мистеру Сорело, своему другу, - именно такое объяснение дали Марио два его спутника загадочной внешности.

Когда Марио вошел в большой холл на первом этаже, то почувствовал себя как простая картошка, которую вырастили средь луковиц аристократического тюльпана. Ультрафиолетовые лучи фантастической роскоши исходили от мистического черного дерева, от мифических нимф, гобеленов, от пламенеющих отсветов сладострастного восточного ковра и, пронизывая все существо, вызывали райский трепет.

На дубовой лестнице, ведущей на верхний этаж, появился сорокалетний мужчина атлетического сложения, с улыбающимся лицом, безоблачным и обнадеживающим, как голливудский хэппи-энд.

- Марио! - вскрикнул он, будто увидел своего старого школьного друга. Подбежал к нему, прыгая через две ступеньки, и, заключив его в свои объятия, обратился к двум его спутникам.

- Благодарю вас, господа. Вы успешно справились со своей миссией и теперь заслуживаете отдыха. Не хочу у вас украсть более ни минуты. До свидания!

Бело-черный дуэт поклонился и ушел с автоматической послушностью телеуправляемого механизма.

- Итак, давайте познакомимся, - сказал мужчина, вновь приходя в свое розовое настроение. - Я Джим Сорело!

- Я вас знаю... Начальник бюро розыска и наблюдения... - отозвался Марио на своем корявом английском, который он изучал, слушая пьяные бредни клиентов ночного клуба.

- Лучше будем говорить по-итальянски, Марио... Прежде всего, я ваш поклонник... Да, да! Я поклонник вашего таланта.

- Извините... Но где вы слышали мою игру?

- Я много раз приходил в ночной клуб, где вы работаете, - сказал Сорело.

- В «Калипсо»? Вы? - вытаращил глаза Марио.

Его изумление имело под собой естественное основание. Кабаре представляло собой настоящую собачью конуру, полную припудренных студней и неопределенного цвета гнилых внутренностей -дешевой пищи для блуждающих бедолаг - корабельных псов. А Сорело выглядел космополитом, богатым львом, который бросается лишь на дорогих оленей и газелей.

Он провел Марио на второй этаж. Вошли в кабинет, отделанный блестящим деревом, с окнами на море. Кабинет напоминал капитанский мостик, а декоративный штурвал усиливал впечатление.

- Мне очень понравилось ваше исполнение, Марио. Я приходил послушать вас несколько вечеров подряд...

- Неужели? - поразился Марио.

- Вы, конечно, меня не видели... Но я два раза оставлял у вас в руках доказательства моего восхищения...

- Что вы имеете в виду? .

- Однажды вы получили от официанта сто долларов в конверте с надписью: «От вашего анонимного почитателя». А другой раз...

- Сто пятьдесят долларов... - вскрикнул взволнованно Марио, взглянув на него. - Так это были вы?

- Я... - улыбнулся Джим Сорело. - Вижу, вы этого не забыли.

- Да это было величайшим событием в моей жизни музыканта... Не каждый день встретишь таких поклонников в столь сомнительном заведении, как «Калипсо»...

Марио захотел обнять его и сделал бы это, не будь остановлен потрясшими его словами:

- Величайшее событие вашей жизни произойдет здесь, в этом кабинете... - сказал Сорело, поигрывая корабельным штурвалом. - Судьба сегодня направляет вас курсом к фантастической карьере, дорогой Марио...

Он позвонил в колокольчик и, когда вошел слуга, экзотический, как попугай, в своей красно-зеленой ливрее, приказал принести выпить.

- Мне мой виски. Мистеру Кондекорто - мятную. Со льдом, естественно, - проявил он ту же поразительную осведомленность.

Слуга ушел, легко ступая, а когда вернулся со своим подносом, то, прислуживая им, наклонился к Сорело.

- Врач ждет в холле...

- Пусть подождет, пока я не позову, - сказал Сорело. А затем обернулся к Марио:

- Врача я вызвал для вас...

- Для меня? - упал с облаков Марио.

- То, что я сейчас сообщу, может повергнуть вас в шок. А я несу ответственность перед моим клиентом, который вами интересуется...

- Каким клиентом?

Сорело усадил его в кресло, отличавшееся от остальной меблировки комнаты. Оно было как в самолете - естественно, в первом классе...

- Мой клиент является собственником и главным пайщиком многих клубов и мюзик-холлов Америки. Речь идет о мультимиллионере Игнацио Паганини. Конечно, вы о нем слышите не в первый раз. Однако в моей стране выдающиеся звезды музыки буквально умоляют его послушать их хотя бы несколько минут. Нелегко добиться его согласия... Воображаю, как вы удивитесь, когда я вам скажу, что он сейчас гoтoв целыми часами слушать вашу трубу...

- Мою трубу? - затрепетал в кресле Марио.

- Да... Ваше изумительное соло... Не удивляйтесь. Я послал ему магнитофонную запись. Три ночи подряд я незаметно записывал на магнитофон в «Калипсо». Хотите послушать?

Он нажал на какую-то кнопку под столом. Невидимая стереосистема привела в действие источники мелодии, и Марио неожиданно увидел самого себя в виде статуи, подобной тем статуям Тритонов, Арионов и Аполлонов, которые украшают дворцовые фонтаны и целыми днями омываются их водами. Сам он купался сейчас в собственных мелодиях, в своих мечтах и догадках. Сорело, должно быть, какой-нибудь импресарио, путешествующий по миру, открывая таланты для этого Паганини, и вот сейчас он открыл Марио. Тщательное изучение его биографии, слежение за ним и прочие загадочные и парадоксальные вещи находят свое объяснение. Дебют новой знаменитости требует тщательной подготовки... Возможно, конечно, подобное предположение было бы весьма фантастическим для простого смертного с обычной логикой. Но у Марио Кондекорто внутри горело пламя творчества. Божественное семя, астральная наследственность и небесные атавизмы составляют своеобразную личность художника, одного из избранных сынов божьих. Он может, как нищий дьявол, страдать от нужды и унижений земной жизни. Но он всегда готов воспринять как самую естественную вещь свой триумфальный вход в царствие небесное.

Сорело вытащил из ящика кучу журналов и газет.

- Вот Игнацио Паганини... - показывая одну за другой различные фотографии со светских раутов, обедов, премьер, на которых смокинги и туалеты влиятельных лиц играли роль второго плана для пожилого человека с серебристыми волосами и олимпийской простотой.

- И этот всесильный мистер Паганини так сильно интересуется моей трубой? - спросил Марио, чувствуя зуд в спине то ли от своей простертой позы, то ли от того, что невидимые, но осязаемые крылья вырастали за плечами.

- И не только трубой... Но и вами...

- Мистер Паганини?

- Должен вам сказать, «Паганини» - это фирма. Прозвище. Его так прозвали сотрудники, потому что он, так сказать, одна из первых скрипок в экономической жизни страны. Настоящее имя у него другое...

Сорело глубоко вздохнул и с беспокойством посмотрел на Марио.

- Вы хорошо себя чувствуете? Могу я продолжать?

- Продолжайте... Продолжайте, - сказал Марио.

- Его настоящее имя... Игнацио Кондекорто!

- Что? - как рыба затрепетал в кресле Марио.

- Да, вот так... Великий Игнацио Паганини – ваш отец.

- Мой отец жив? Папино мио!! - завопил Марио и потерял сознание.

- Врача! - закричал Сорело.

Глава 3

Великая весть застала Игнацио Паганини в Калифорнии, в Санта-Монике, на верхнем этаже приморского отеля «Пасифик», который станет его собственностью, если сегодня с успехом завершатся переговоры. Вокруг целая стая посредников, адвокатов, экспертов, консультантов, неугомонных и расторопных, словно маленькие рыбки, сопровождающие акулу и служащие ей как бы органами ориентирования, -тяжело дышат, все в поту, без пиджаков, рубашки расстегнуты. Стая хваталась за бумаги с плотоядной жадностью, вырывая, словно куски вожделенной плоти, благоприятные условия покупки у нынешнего владельца. Игнацио Паганини следил (за него говорила огромная акулья тень над вьющимися рыбками). Лишь в случаях какой-то заминки или халатности он коротко бросал замечание или приказ. Простым колебанием хвоста давал понять паразитической свите, что акула не шутит.