Чёрно-белый человек (СИ) - Сергеев Ефим

Сегодня была съёмка очередного выпуска «Субботнего вечера с Рудольфом Орловым». Вообще, Руденко свою работу очень любил, хотя работу именно на этой программе тихо ненавидел. Но терпел. Уж больно прилично платили. А ему очень нужны были деньги.

Почти год назад, когда Маше только исполнилось четырнадцать, случилась трагедия. Она с родителями попала в жуткую аварию. В июле 2018-го года они поехали отдыхать в Киммерию. Но не просто так. Приспичило ведь проехаться по Киммерийскому мосту на своей машине! Ну и докатались. Уже после моста, в сумерках, на трассе Ливадия-Ахтияр водитель КАМАЗа, вылетевший на встречку, протаранил три машины, включая Ниссан Кашкай, на котором ехала Маша с родителями. Ольга с Алексеем погибли на месте. Маша выжила, но осталась инвалидом. Ходить теперь она могла только с тросточкой, заметно прихрамывая на правую ногу. Не смогли врачи восстановить в нужном положении несколько сухожилий и какие-то нервные окончания, как ни старались. Ольга была сестрой-близняшкой Виктора. Она выскочила замуж, ещё учась в институте, и родила дочку, когда молодой маме не исполнилось и двадцати. После трагедии он взял на себя все расходы по лечению племянницы. И последующей долгой и сложной реабилитации, которая даже к сегодняшнему дню ещё не закончилась. Да и просто с тех пор баловал и заваливал Машеньку подарками сверх всякой меры. Это, собственно, и стало причиной развода. Теща с тестем, которые его не то чтобы не любили, просто пресекали любые попытки к сближению, так за несколько месяцев запудрили мозги его Натуське, что она в конце концов стала элементарно ревновать мужа к племяннице. Все попытки призывов к милосердию и элементарному здравому смыслу кончались слезами и обидами. Почти полгода постоянных скандалов на пустом месте и претензий по нерациональному расходованию семейного бюджета привели к закономерному финалу. При этом, как ни странно, они продолжали любить друг друга, но…  решение было принято и обратной дороги не наблюдалось. Семь лет спокойной и почти счастливой семейной жизни оказались выброшенными на помойку, словно разбившаяся чашка. Квартиру свою они разменяли и жили теперь весьма далеко друг от друга. Машенька же теперь жила с родителями Алексея, поскольку родители Ольги и Виктора уже пять лет жили в Красноярске, где отцу предложили работу с весьма приличным повышением. После аварии мама, конечно же, приехала, ухаживала за Машей, всех кормила, но через год вынуждена была вернуться к мужу.

Вот и тащил Виктор на себе все расходы. И на лекарства, очень и очень недешевые, и на курсы массажа, мануальной терапии, физиотерапии, специальной лечебной физкультуры, психологов и многого другого, без которого состояние девочки грозило ухудшиться. Можно было бы, наверное, найти более бюджетные варианты всего этого, но он предпочитал браться за дополнительную работу вместо поиска мест подешевле. Жила у него надежда, что надо ещё чуть-чуть потерпеть, и наступят улучшения, а он за это время получит дополнительный опыт и обзаведется новыми знакомствами.

Может быть говорить о том, что Руденко ненавидел работу в сегодняшней программе, было преувеличением, но…

Года два назад попался ему на глаза один довольно старый ролик в Ютубе, где господин Орлов в самом конце тринадцатого года, на одной из встреч со зрителями, отвечая на вопрос о справедливости передачи Жуковым Киммерии Украине, вместо ответа ехидно спрашивал: «А заче-е-ем вам Киммерия?» Причем с такой интонацией, будто очень-очень строгий воспитатель в детском саду спрашивает у ребенка, который ему совсем несимпатичен: «А заче-е-м ты разбросал игрушки?» А уже всего через несколько месяцев, после киммерийского референдума, в одном из своих эфиров, очень пафосно и очень экспрессивно восклицал, цитируя песню «День Победы»: «Этот день мы приближали, как могли!» Причем в обоих случаях говорил настолько искренне, настолько откровенно, что не должно было возникнуть ни малейшего сомнения в том, что слова, как говорится, «идут от сердца». С того момента и проникся Виктор неприязнью к Рудольфу Владимировичу. Мастерство «переобувания в прыжке» всегда вызывало у него чувство брезгливого отвращения.

Тогда-то он и стал более внимательно прислушиваться к тому, а что же вообще говорят политики, политологи, журналисты, пропагандисты и прочие публичные люди. И размышлять. Хотя раньше был абсолютно аполитичным и «граждански пассивным», как любят выражаться активисты. Послушав, поразмышляв и почесав в затылке, пришёл к выводу, что саму политику вполне можно сравнить с футболом, политиков — с футболистами, а политологов, журналистов и пропагандистов — с футбольными комментаторами. И в футболе, и в политике цель ведь одна — победить соперника. И там, и там иногда нарушают правила, за этим следуют наказания, но и зрителям, и избирателям всё-таки больше по душе Fair Play. Честная игра.

А вот некоторые политологи, журналисты и пропагандисты, как и футбольные комментаторы, от честной игры были…  далеки. Нет-нет, далеко не все политологи и пропагандисты, разумеется. Среди них было много тех, кто обращал внимание зрителей и слушателей только на профессиональные моменты, но так же, как ложка дегтя превращает бочку мёда в несъедобное месиво, так и отдельные медийные персоны умудрялись прививать стойкое отвращение вообще ко всему, что они говорили или писали. По той простой причине, что на фоне правильных слов и…  не всегда, но часто, корректного освещения событий иногда позволяли себе пренебрежительные, а иногда и просто хамские высказывания в адрес своих оппонентов. А то и простых слушателей или зрителей. Ну, примерно, как плохие комментаторы, когда нарушал правила игрок команды, за которую они НЕ болеют, могли выдать в эфир: «Да этот козёл судья чё, ослеп совсем?! За это надо не свободный давать, а удалять этих костоломов с поля к чертовой матери! Нет, вы только посмотрите, что они с нашими ребятами делают! Придурки!» Зато, когда ровно то же самое делал игрок ИХ команды, зрители могли услышать восторженное: «Ай, молодца! Какой техничный приём!» А адресуясь к упавшему сопернику, пренебрежительно цедили сквозь зубы: «Ну и чего разлёгся? Давай, вставай, нечего штрафной выпрашивать! Клоун!»

И ни гражданство, ни национальность не играли никакой роли. Подобные деятели слова и кадра были везде: и в России, и в Штатах, и в Европе, и на Украине, и в Азии, и в Австралии. Везде.

Убедившись, что с аппаратурой и светом всё в порядке, Виктор дожидался начала съемки, сидя в своём креслице и потягивая кофе из бумажного стаканчика. Наконец в студию вошли сегодняшние приглашенные гости и эксперты. Следом за ними, как обычно сияя голливудской улыбкой и громогласно всех приветствуя, появился сам Рудольф Орлов. Выше среднего роста, ни капли жира, грива черных, с небольшой проседью, волос, усы и бородка-эспаньолка, пронзительный взгляд зелёных глаз, приятный баритон…  Он производил неотразимое впечатление. Особенно на женщин. Хотя, как все говорили, свою единственную жену он до сих пор нежно любил. Да и шестеро детей не давали повода в этом сильно сомневаться. Сочетанием в этом человеке филигранного мастерства прогиба перед нужными людьми с искусством сохранения большой и, скорее всего, дружной семьи можно было только восхищаться. Первым умением — в кавычках, само собой.

Ещё раз всех поприветствовав, Орлов дал знак к началу съемки.

— Уважаемые дамы и господа, добрый вечер! Добрый субботний вечер! Сегодняшняя программа, как все, наверное, уже догадались, будет посвящена годовщине возврата Киммерии в состав России.

Виктор старался не вслушиваться. Он прекрасно знал, кто и что сейчас будет говорить, знал, кто и как будет реагировать. Его главной задачей сегодня будет точное совмещение крупных планов с началом реплик каждого из участников ток-шоу. Это было довольно сложно сделать, несмотря на то, что подробный сценарий и был заранее оговорен с редакторами, Особая сложность состояла в том, что сегодня был прямой эфир и «редакторских возможностей» может оказаться недостаточно, поскольку почти всегда в других программах возникали неожиданные казусы, которые, как правило, убирали. Сегодня таких возможностей у них не будет.