Комната - Андрей Драгунов

Из переписки

Не выходи из дома, чтобы увидеть мир —ибо и так известно куда заведёт дорога,сдав тебя на хранение, то есть – на карантин,как обычную вещь, чтобы уже не трогатьи даже не вспоминать…Кто тебя должен помнить!..Может в углу кровать?..Завтра, вчера… сегодня.То есть – почти всегда —вечная это мука —разрозненные поезда…назначенная разлука.Пальцы длиннее рук —до горлышка дотянуться —не выходи за круг,чтобы не разминутьсясо стрелками на часах —каждую ночь сквозь шорохАнгелов в небесах —крыльями. Спящий городне оставляй, покане разглядишь дорогу —ровную в облака —чтоб напрямую – к Богу.

Из другого письма

И. К.

Знаешь, друг мой, чтоб ни говорили —всё-таки, совсем не так уж плохожизнь сложилась… как там – жили-были,кажется. Не слишком одиноко,если не считать болезнь и школу,пару браков и поездку к морю,где гуляя вечером по молу —только с морем можно и поспоритьо превратностях – уже всего на свете —так как половина за спиноюи… никто за это не в ответе —не стучать же в стену головою…да и толку… Медленно дорогупереходит кошка, как мы в детстве —некуда спешить и… слава Богу!И не надо думать о наследстве…за которое любой готов полцарствапроменять, а жалко и копейки —знаешь, друг мой в этом всё лукавство —океан не вычерпать из лейки,чтобы перелить в другое море…облака такого не позволят —просишь защитить тебя от горя —будь готов платить за это горе —чем угодно. Может даже смертью —но своей – не вариант чужою…Так что извещение в конверте —только повод, чтоб с тобой поспорить,не стесняясь больше в выраженьях —жизнь и так пуста на половину —если любишь вариант сложенья —будь готов разглядывать руиныза соей спиной. Считать убытки,как посуду в опустевшем доме,что был весел, судя по открытке,что пылится на твоём комоде,покрываясь сигаретным дымом,как углы банальной паутиной…Жизнь – в действительности – оказалась длинной —от того и выглядит старинной,как какая-то старушка у платформы,что торгует жёлтыми цветами,провожая человека в форме —целый век уже… и машет всё руками,не надеясь, впрочем, что приедетнавестить – не в отпуск! – на неделю…чтоб его увидели соседи —как он едет, едет, едет. Едет.Помнишь, друг мой, на мосту из Польшимы курили, коротая времядо таможни, втаптывая в площадьрусский вариант преображеньяРодины, плевали на законы…возвращались, как с войны солдаты —думали, что будет по-другому…а кругом остались виноваты…и теперь спасают лишь чернилаиз китайской ручки сторублёвой…жизнь – в действительности – оказалась длинной,что увидеть можно лишь с балконанового жилища в старом доме,где и призрак-то уже не обитает…Как у классика там, помнишь, в пятом томе —Буря медленно, но верно умолкает.Знаешь, друг мой, если не случитсянам увидеться в последний понедельникмесяца – пусть чёрная страница —не окажется, действительно, последней.

«Юг выглядит не так, как острова…»

Юг выглядит не так, как острована Ладоге, увы, намного хуже —печальный вид, засохшая трава…Пейзаж, глядящийся в оставшуюся лужу —от прежних лет – цветущая река,плывущая в низ по теченью тина,кувшинки, по привычке – к облакам,но бесполезно – их движенье – мимо —подальше от засушенной реки —без отражения, без повода остатьсяхотя б на миг и… мысли короткио возвращении – желание встречатьсяотсутствует. Куда-то навсегдаисчезла зелень сказочного лета…Глаз тычется в траву – кругом трава —засохшая… лишь ветки бересклета —хоть не на много – украшают вид —картина Верещагина – пустыня —со всех сторон… и облако глядитна речку, чьё уже забыто имя.

Ещё один день рождения

Праздник начинается в полночь, когда все спят.Ново-рождённый не плачет в своей кровати.Колокола на церкви ещё молчат.Только мать хлопочет на кухне в цветном халате,чтобы успеть к рассвету. Пока темно.Пол не скрипит. Без света не шевелятся тени.Сквозь облако звёздочка маленькая в окночто-то нашёптывает – важное – без сомненья…и говорит, как будто – пора вставать,но никого, кто мог бы её услышать —на кухне гремит посуда – хлопочет мать…да иногда в углу шепелявят мыши.Ночь продолжается долго – почти, как день.Медленно, как поездной разговор – душевный.Тянется точно в полдень от башни тень —водонапорной башни – почти волшебной…только, увы, не сказка, а просто – ночь —ночь дня рождения, что наступает в полночь,как и любые сутки, как жизнь – точь в точь,не предлагая, разве что, в этом помощь.Стрелки слипаются в полночь на целый миг,чтобы потом расстаться – уже до полдня,то есть, когда почти что уже старики впереди – другое уже – сегодня…не день рождения – просто дождливый день,что для конца июня большая редкостьв этих краях… и, даже, от башни теньне наколдует лучше, спасая местность.Время почти кончается… мягкий светгреет уже подушку своим вниманьем…дом, просыпаясь, как будто ему в ответ,сводит на «нет» ночные переживанья.И наступает пора прокричат – Ура! —ново-рождённому и подарить подарки…только звезда уже полчаса как ушла,скрывшись за облаком, точно прохожий в арке.

Июль, 1. 5.13. утра

Только на кухне имеет смысл читать стихи —под шум конфорки, под шёпот воды из крана,под вороны хриплое карканье, под шаги —за окном, хотя ещё очень ранодля пешей прогулки… да и для любой другой —время ещё не лучшее для прогулки —лишь для стихов, наверное, что с тобойоблачным утром плодит на окне окурки,на подоконнике, то есть. Стекает дымпо занавеске цвета кофейной гущи…от того всё выглядит – будто бы стал седым,то есть, вполне возможно, что даже лучше,тем самым давая зеркалу лишний шанс —не ужаснуться – как быстро проходит время —в том его варианте – здесь и сейчас,когда на лице следы, но не факт старенья.Кухня спасает наличием кофе, тепла, еды…сигаретного дыма, смешанного с азартомлитературы… какой-то ещё ерунды,вдруг возникающей перед глазами внезапно —всё это тянет на вымысел или бредумалишённого! – только спасает рифма,вовремя найденная и… через штору свет,вылитый в чашки – с гущей кофейной слитно —как бы уже – не ночь, но ещё не день —«между собакой и волком» – в другом раскладе —время уходит… кухня, стихи… сирень,но без цветов… под окнами прорастает.

Расписание

Колокол отмеряет время после полудня,оставшееся до ужина, до кружки пива,до свежего хлеба, что подают обязательно к студнюв данной местности… и выглядит очень мило,как «святое семейство», собравшееся на ужин —милые люди, с глазами, как утром небо,но только вечером, когда отраженье в луже —выглядит так, как должно быть после обеда…то есть не так, как выглядят рано утром,после бессонной ночи с женой в постели…и только колокол напоминает гулом,что пора на работу – ещё не конец недели.И так продолжается на протяжении жизни —колокол бьёт, люди глядятся в лужу —никто не в накладе… голуби только капризны —не едят старый хлеб – он никому не нужен.И нищий на паперти кладёт до земли поклоны,благодаря прохожего за вниманье —карман его пуст, но взгляд благодарности полон…Маленький город, чьё даже забыл названье.

«Достоверно известно место, где хоронили…»

Достоверно известно место, где хоронили,но теперь не найти даже номер его могилы —всё заросло бессмертником и полынью…а говорят, что бабы его любили.Видимо так любили, что стёрлось местопроникновения мысли, откуда память…и теперь только ветер в траве сторожит окрестность,чтобы хоть это осталось, раз спёрли камень.И от ворот стоптали совсем дорожку…ни указателя, ни записи в книге мёртвых —был человек, как будто бы – понарошку…в синей рубашке и в пиджаке потёртом —очень любил его, даже когда подкладкастала, как сито… но сохранила форму.Жизнь оказалась, увы, не настолько сладкой,даже, когда иногда приходила в норму,то есть, когда с утра не болело сердцеи выпитый кофе не вызывал удушье,то есть, желание заново переодетьсяи утопиться снова лицом в подушке…и отогнать все мысли – туда-обратно,к той, что любила, да так и не вышла замуж,но родила, говорят – от него. Вероятно…и тянет по речке, как старый погонщик баржудо этого места, откуда другие далиболее-менее видимы на рассвете…Только ни кофе, ни сигарет не дали —знал бы он раньше – как его после встретят —не согласился бы, точно, идти в могилу —без указателя даже, в траву по пояс…Бог с ними всеми – знали кого любили!Кто-нибудь после напишет об этом повесть.

«Воздух после дождя прилипает к рукам…»