Славное дело. Американская революция 1763-1789 - Роберт Миддлкауф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя численность военно-морских сил Грасса была внушительной, она не гарантировала французам превосходство в американских водах. Но она могла обеспечить Грассу полный контроль над побережьем, и Вашингтон почти сразу решил принять предупредительные меры. Он сообщил Рошамбо, что две армии должны как можно скорее двинуться к Чесапикскому заливу. Пять дней спустя, 19 августа, континенталы выступили в поход, и вскоре их примеру последовали французы. Скрыть эти перемещения от Клинтона было невозможно, но Вашингтон придумал, как сбить его с толку: сделал вид, что готовится к походу на Нью-Йорк из Нью-Джерси. Он отремонтировал дороги и мосты в Нью-Джерси, ведущие в Нью-Йорк, и построил огромную печь для выпечки хлеба. Ближе к концу августа он направил к Нью-Йорку три колонны, чтобы создать у противника впечатление, будто они собираются занять позиции для штурма. Клинтон наблюдал за происходящим с опаской и не догадывался о намерениях союзных сил вплоть до 2 сентября, когда американская армия прошла через Филадельфию. Французы, следуя маршруту, рекомендованному Вашингтоном, прошли через город в течение следующих двух дней[1005].
К середине сентября две армии с обозами преодолели путь длиной примерно в 450 миль. В этом походе в полной мере проявились блестящие организаторские способности Вашингтона. Он и небольшая группа офицеров тщательно разработали поход, подобрав наиболее подходящие маршруты и собрав лошадей и повозки, необходимые для транспортировки имущества и припасов. Вашингтон продумал поход не только в общих чертах, но и в мелочах. В стратегических точках армию должны ждать лошади и волы, а также магазины с мукой, говядиной и ромом. Повозки для палаток должны везти только палатки; если офицеры по своему обыкновению начнут складывать на них свой багаж, его следует сбрасывать. Следует заблаговременно отремонтировать дороги и мосты и собрать в одном месте лодки и небольшие суда для транспортировки солдат по Чесапикскому заливк. Умение вникать в детали, столь знакомое всем, кто близко знал Вашингтона, проявлялось во всех этих заботах — ив приказах, сыпавшихся из-под его пера. После шестнадцати параграфов подробных инструкций Бенджамину Линкольну, отвечавшему за продвижение кораблей по заливу, Вашингтон сделал следующую приписку: «Буксирные тросы и фалини должны быть прочными и иметь достаточную длину, иначе мы намучаемся с ними в заливе и с большой долей вероятности потеряем многие из лодок»[1006].
Параллельно заботам о материальном обеспечении Вашингтон обдумывал стратегию и неназойливо призывал Грасса действовать как можно энергичнее. Корабли Грасса достигли входа в Чесапикский залив 26 августа и 31 августа встали на якорь в заливе. Примерно в это же время Томас Грейвз, пришедший на смену Арбетноту, отплыл из Нью-Йорка с девятнадцатью линейными кораблями. Он направился к Чесапикскому заливу, где надеялся встретить французский флот. Он обнаружил его 5 сентября и вступил в бой, который закончился вничью. Пока два флота маневрировали в открытом море, Баррас, неделей ранее отплывший из Ньюпорта, проскользнул мимо них в залив. В результате противостояния двух флотов за Корнуоллисом захлопнулась ловушка — факт, который Грейвз фактически признал своим возвращением в Нью-Йорк 13 сентября[1007].
В течение большей части следующего месяца Грасс сильно нервничал. Вашингтон всячески расписывал ему открывшиеся перед ними возможности, но Грасс боялся оказаться блокированным в заливе. Вашингтон убеждал его продлить свое пребывание до конца октября и объяснял, что если он займет позицию в открытом море, он оставит франко-американскую армию без прикрытия. Грасс уступил в обоих пунктах, но наотрез отказался отправлять корабли вверх по реке Йорк, чтобы отрезать Корнуоллису путь к отступлению после того, как объединенная армия двинется против него[1008].
Это движение началось 28 сентября в 4 часа утра, когда французские и американские войска выступили из Вильямсберга. Общая численность двух армий составляла около 16 000 человек, включая 3000 виргинских ополченцев. Войска продвигались одной длинной колонной, большей частью пешей, поскольку лошадей не хватало и они в основном использовались для транспортировки тяжелых орудий и боеприпасов. На случай возможного сопротивления со стороны англичан легкая артиллерия была распределена по всей длине колонны, а не плелась в хвосте, как это обычно делалось. Взошедшее солнце оказалось более опасным врагом, чем собственно враг, сидевший в своих укреплениях в Йорктауне. Светило палило нещадно, и многие солдаты получили солнечный удар. К концу дня большая часть союзной армии встала лагерем на расстоянии 2,5–3 миль от неприятельских позиций.
Город раскинулся на низком плато над рекой Йорк. Местность была изрезана оврагами, спускавшимися к реке. С северо-западной, южной и юго-западной сторон город был окружен болотами. К юго-востоку от города протекал ручей Уормли и располагался пруд. Еще один ручей пересекал западное болото и впадал в Йорк. Дальше к югу и западу от города лежал Пидженс-Хилл (или Пиджен-Куотер) — низкий холм, поросший высокими соснами. Дорога из Вильямсберга входила в город с северо-западной стороны, с южной стороны из него выходила дорога на Хэмптон[1009].
Корнуоллис создал две линии обороны. Наружная состояла из трех редутов на Пиджен-Куотер, самый дальний из которых находился на расстоянии примерно одного 1200 ярдов от Йорктауна, и редута «Звезда», или «редута фузилеров», находившегося примерно на том же расстоянии к северо-западу от города на берегу реки. Возведение внутренней линии, протянувшейся на расстоянии трехсот, максимум четырехсот ярдов от Йорктауна, было начато, но ее окопы, редуты и батареи еще не были полностью готовы[1010].
Проснувшись утром 30 сентября, союзники обнаружили, что Корнуоллис покинул редуты на Пиджен-Куотер. Англичане продолжали удерживать редут «Звезда», но теперь их основные укрепления располагались на внутренней линии обороны. В течение следующих нескольких дней они затопили несколько судов неподалеку от берега, приняв эту меру с целью предотвращения возможной атаки с воды на свои тылы. Они также постепенно забивали своих лошадей, так как тех было нечем кормить. Если не считать этих мероприятий, а также ограниченного патрулирования и доработки окопов и редутов, в течение следующих двух недель англичане практически бездействовали. Уже 12 октября Вашингтон назвал поведение Корнуоллиса «пассивным сверх всякой меры». Пассивность Корнуоллиса в первые две недели осады можно было объяснить его уверенностью, что Клинтон придет ему на подмогу; в последнюю неделю, когда эта надежда рухнула, пассивность перешла в стадию бессильного отчаяния[1011].
Настроение другой стороны граничило с восторгом. Французы, разумеется, предвкушали сведение счетов
