Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман

— Какой ветер, — пробормотал он, отбросив на спину длинные, спутанные, черные волосы, кое-где тронутые сединой. «Никто в здравом уме не выйдет на озеро, да еще и ночью. Вот и хорошо».

Он вернулся к огню, где под старым, продавленным, обитым дырявой кожей креслом, дремали два огромных волкодава.

Мужчина взял оловянную флягу, что лежала на полу, и, выпив, потрепал собак по головам.

Те довольно заурчали, и он, откинувшись в кресле, закрыв глаза, подумал: «Господи, скорей бы домой, а то здесь, на юге, вот уж воистину — все чужое».

Он приоткрыл голубой глаз и посмотрел на поднос, что стоял у выхода из комнаты.

— Ладно, — пробормотал себе под нос мужчина, — чем быстрее я с этим покончу, тем лучше.

Лестница была узкой, со стертыми от старости ступенями, пахло сыростью, в свете свечи были видны темные пятна плесени на камнях.

Он открыл ржавую железную решетку, и сухо сказал, по-английски: «Я вам поесть принес».

Женщина вскочила с груды соломы и, помотав растрепанной, темноволосой головой, — простой чепец лежал на полу, потребовала: «Немедленно отпустите меня к семье, слышите!

Как вы смеете держать меня в плену, и кто вы вообще такой!»

Он окинул взглядом простое, коричневой шерсти, измятое платье и надменно ответил:

«Кеннет Маккензи, лорд Кинтейл, к вашим услугам. Как только ваша семья заплатит выкуп, я вас верну. И даже сам, лично провожу до границы».

— Вас повесят — злобно пообещала женщина, блестя черными, огромными глазами. «Повесят, как последнего бандита».

— Я член Тайного Совета Шотландии, — лениво ответил Маккензи. «Навряд ли».

— У нас, кажется, общий король, — сладко улыбнулась женщина, — и законы тоже — общие.

Повесят, не сомневайтесь». Она присела на корточки, и, присмотревшись к миске, спросила:

«Что это?»

— Кровяная колбаса и овсянка, — хмуро сказал шотландец. «Ешьте».

— А она не крестьянка, — вдруг подумал Кинтейл. «И акцент у нее не местный».

Полли с отвращением взглянула на поднос, и, выпрямившись, откинув голову, отчеканила:

«Меня зовут Полина Говард, вдовствующая графиня Ноттингем. Немедленно отпустите меня, что вы за мужчина, что за рыцарь, если позволяете себе издеваться над женщиной!»

— Рыцари, мадам, — издевательски проговорил Кеннет, — это у вас, на юге. Вы нас называете бандитами, — так и не удивляйтесь, что вы ведем себя, как подобает разбойникам. Впрочем, — мужчина коротко поклонился, — простите, я не знал, что вы — графиня, — он указал на ее простое платье.

Полли подошла к нему, и, закинув голову, яростно, сказала: «Так, значит, вы пришли сюда, чтобы меня изнасиловать, раз думали, что я простолюдинка? Стыдитесь, лорд Кинтейл, никакая женщина, никакой человек не заслуживает такого обхождения!»

— Расскажите это своим сассенахам, — так же яростно ответил Кинтейл. «И я не собирался вас насиловать». Он наклонился и поднял лежащую на соломе шаль. «Наденьте, тут холодно».

— Какая забота! — ядовито сказала Полли. «Впрочем, да, если я заболею и умру, лорд Кинтейл, вы не получите свое золото».

Она сложила руки на груди и вздернула смуглый подбородок. «Зачем вам вообще деньги, вы же богатый человек», — Полли обвела рукой стены замка.

Кеннет посмотрел на миску и хмуро сказал: «Вы будете есть, или нет? А то я голоден».

— Я не лошадь, чтобы жевать овес, — отрезала Полли.

Он присел на солому, и, запустив пальцы в миску, нехотя ответил: «Это не мой замок. Так, приятеля. Он сейчас в Эдинбурге. А я, — он вдруг улыбнулся, — живу очень далеко».

— В горах, я знаю, — Полли покосилась на миску и потребовала: «Хоть кусок мне оставьте, лорд Кеннет, а то, я смотрю, вы хотите, чтобы я с голоду умерла».

Он протянул ей колбасу и спросил: «Откуда?».

— Моя сестра, — сказала Полли, жуя, — была фрейлиной при дворе королевы Анны, тут, в Эдинбурге, давно еще. Она тут жила три года. Я вас увидела на рынке, в Бервике, пришла домой, в усадьбу, и спросила у нее — не слышала ли она о вас?

— Почему? — поинтересовался лорд Кинтейл, и, с сожалением взглянув на пустую миску, сказал: «Хорошо, но мало, конечно».

Полли посмотрела на него и подумала: «Шесть футов пять дюймов и весит, наверное, фунтов двести пятьдесят. Ему чан каши надо съедать, а не миску».

— Потому, — сказала женщина, забирая посуду, — что вы мне понравились, лорд Кинтейл. Вот я и спросила у Мэри, — это сестра моя, — о клане Маккензи. И попросите слуг приготовить еще еды, вы же голодны.

Он покраснел, и, поднимаясь, глядя куда-то в сторону, сказал: «Тут нет слуг. Это старый замок, заброшенный. В кладовой лежит кое-что, и мои люди, перед тем, как отправиться домой, в горы, оставили пару оленей. Ну, и в озере есть рыба, мы же на острове. Я собирался разжечь костер, ну, когда вас покормлю, и зажарить мясо».

— Тут нет кухни? — удивленно спросила Полли. «Можно разжечь очаг, это проще, лорд Кинтейл».

— Я привык на костре, — буркнул он. «Так быстрее. Мы же дикари, — Кеннет внезапно, широко, улыбнулся, — я знаю, что говорят о нас на юге».

Полли наклонилась, и, пристроив на голову чепец, решительно сказала: «Вот что, лорд Кинтейл. Покажите мне, где тут кухня и кладовая. А сами идите, идите, слышите, собаки лают, их выгулять надо».

— Понравился, — подумал Кеннет, свистом подзывая волкодавов, спускаясь во двор замка.

«Оставь, она с юга, ничего у вас быть не может. Завтра надо переправиться на берег и послать гонца к ее родственникам — пусть платят выкуп. Верну ее, загляну в Эдинбург, и поеду домой, — соскучился я. А без выкупа нельзя — иначе Мораг не будет отомщена».

Он поморщился, как от боли, и, открыв рассохшиеся, деревянные ворота, выпустил собак на берег. Озеро бурлило под сильным ветром с запада, и Кеннет оттащил лодки повыше. «Если их унесет, — вдруг, смешливо, подумал мужчина, — нам отсюда не выбраться. Ну, из Эдинбурга рано или поздно приедут, там сессия суда, на которую мне надо явиться, но все равно — будет неловко».

Собаки упоенно бегали по песку, а потом один из волкодавов, подбежав к нему, схватил зубами край килта и потянул Кеннета в воду.

— Ну, нет, — ласково сказал мужчина, — я утром уже купался. Хватит на один день. А вы ныряйте.

Он присел на покрытый сухой травой откос берега и посмотрел на север, в непроницаемую тьму ночи. «Дома уже снег скоро ляжет, — подумал мужчина. «Господи, скорей бы».

Уже на лестнице упоительно пахло жареной олениной. Полли внесла поднос и, поставив ему на колени, строго сказала: «Ешьте все!»

— Тут нет стола, — пробормотал Кеннет, — не принято, чтобы дама стояла, а мужчина — сидел.