Порою нестерпимо хочется… - Кен Кизи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Индеанка Дженни сидит на своей лежанке в позе лотоса, по крайней мере в том ее исполнении, на которое она способна. С тех пор как до нее дошли слухи о несчастном случае, она медитирует. Она давно проголодалась, к тому же ее мучают подозрения, что у нее под юбкой обосновалось целое семейство уховерток. Но она ждет и не шевелится, стараясь думать о том, о чем велит Алан Ватте. Не то что она сильно верит, будто это поможет решить ее проблемы, скорей она просто тянет время: ей не хочется идти в город, где на нее обрушатся новые известия. А новые известия после случившегося в верховьях реки, как она понимает, могут быть только плохими известиями… И она не знает, что страшит ее больше — услышать, что Генри Стампер все еще жив или что он уже умер.
Она закрывает глаза и удваивает свои усилия, чтобы ни о чем не думать, или почти ни о чем, по крайней мере ни о чем неприятном, как, например, ноющие бедра, Генри Стампер или уховертки…
В гостинице Род отрывается от газеты и видит, как в комнату входит сияющий, раскрасневшийся Рей, неся в руках кипу обернутых в зеленую бумагу кульков и свертков. «Надену белый галстук… распущу свой хвост». Рей вываливает свой груз на кровать. «Рыба и суп, Родерик, дружище. На вечер — рыба и суп. И много денег. Тедди заплатил за два месяца; жаль, что с нами уже нет бедняги Вилларда, вот бы порадовался, — сколько он нас грыз из-за нашего счета. Не повезло тебе, Вилли, подождал бы парочку дней и получил бы все сполна». Он переходит на чечеточный шаг, выдвигая ящики комода. «Ну-ка, ну-ка, пора откапывать старый боевой топор. Иди к папочке, малыш, надо размять фаланги…»
Род смотрит, как Рей достает из-за комода гитару. Он откладывает газету, но, несмотря на все радостные известия, решает не впадать в эйфорию.
— А что это ты так разошелся? — интересуется он, когда Рей начинает настраивать инструмент. — Эй, Тедди наконец согласился повысить нам плату?
— Не-а. — Тинг-тинг-тинг.
— Ты получил что-нибудь от своего богатого дядюшки? А? Или от Ронды Энн? Черт бы вас побрал обоих…
— Не-а, не-а, не-е-е-аааа. — Тинг-тинг-тинг. — Может, струны так покривились из-за перемены в погоде. — Тинг-тинг.
Род перекатывается на бок, прикрываясь газетой от солнца, льющегося сквозь пыльные занавески, и снова возвращается к объявлениям о предоставлении работы.
— Если ты настраиваешь инструмент для сегодняшнего вечера, то можешь начать подыскивать себе бас и соло. Потому что, парень, я отваливаю. Меня это больше не устраивает… десять долларов за вечер без чаевых — за такие деньги я больше ни звука не издам, я так и сказал Тедди.
Рей отрывается от гитары и расплывается в широкой улыбке.
— Знаешь, старик, сегодня… ты получишь десятку целиком, а я и чаевыми буду счастлив — вот какой я благородный парень. Идет?
Из-под газеты не доносится ни звука, лишь подозрительная тишина.
— Идет, о'кей? Потому что, Родерик, ты еще не знаешь: теперь будут чаевые, и удача, и пруха без остановок. Ха-ха! Не знаю, как ты, но меня прямо распирает от радости, вонючий ты пессимист. Распирает! Сечешь?
Пессимист за газетой предпочитает помалкивать, усекая лишь то, что, когда в прошлый раз Рей вернулся в таком восторженном состоянии, как будто у него крыша поехала, дело кончилось в реанимационной палате, где из его огромной пасти пытались выкачать пригоршню принятого им нембутала.
— Вставай, старик! — завопил Рей. — Встряхнись. Доставай свою машину и давай сбацаем. Выше нос, не раскисай… — До… фа… соль… — Потому что, старик… — Снова до… «Синяя лазурь смеется в вышине… только синяя лазурь сияет мне…»
— Может, дней на пару. — Род отвлекся от объявлений только для того, чтобы омрачить атмосферу угрюмыми предчувствиями грядущих бед. — Может, на пару вшивых дней, а что будет потом с этой сучьей лазурью?
— Валяй, — ухмыляется Рей. — Сиди под этой газетой и тухни. А парень собирается здорово нагреть себе руки. Начиная с сегодняшнего вечера.
Сладкое счастье и победные песни наполнят сегодня «Пенек», вот увидишь. Потому что, старик… — чанг-тинк-а-тинк — «Только синюю лазурь… я вижу над собой» — ску-би-ду-би-ду… Ми-ми…
В «Пеньке» Тедди смотрит на синее небо сквозь холодную вязь своих неонов и несколько иначе реагирует на неожиданную перемену погоды… Синее небо — не слишком подходящая погода для бара. Для наплыва посетителей нужен дождь, а в такие дни люди пьют лимонад. Нужен дождь, мрак и холод… Только они могут спровоцировать страх и заставить дураков пить.
Он размышлял о страхе и дураках с тех пор, как Дрэгер, подмигнув, сообщил ему накануне, что только что звонил Хэнк Стампер сказать, что сделка века состоялась. «Сделка века, мистер Дрэгер?» — «Да, вся „заварушка“, как выразился Хэнк. Он сказал, что в связи „с событиями“, Тедди, он не сможет выполнить свой контракт. В связи с событиями… — Дрэгер самодовольно ухмыльнулся. — Я же говорил, что мы покажем этим тупоголовым, а?»
Тедди залился краской и пробормотал что-то утвердительное, довольный тем, что Дрэгер выбрал его в качестве доверенного лица, однако по зрелом размышлении он вынужден был признать, что эти вести скорее расстроили его: может, все неприятности со Стамперами и наносили урон горожанам, зато уж точно шли на пользу его кошельку. Теперь звон монет в нем поутихнет…
— А что вы теперь будете делать, мистер Дрэгер? Наверное, вернетесь в Калифорнию? — Как ему будет недоставать этой могущественной, мудрой и обаятельной отдушины от всех этих дураков!
— Боюсь, что да, — промолвил Дрэгер восхитительно культурным голосом — интеллигентным, спокойным, добрым, но не сожалеющим, как у других. — Да, Тед, сейчас я в Юджин — уладить кое-что, потом вернусь на День Благодарения к Ивенрайтам, а потом… назад, на солнечный юг.
— Все ваши… все проблемы решились? Дрэгер улыбается через стойку и достает пятерку за свой «Харпер».
— А по-твоему, разве нет, Тедди? Сдачу оставь. Шутки в сторону, разве ты считаешь, что не решились?
Тедди решительно кивает: он всегда знал, что Дрэгер покажет этим болванам…
—
