Жена самурая - Лора роулэнд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сано кивнул:
— Знаю. А что насчет монет с изображением папоротника?
Хосина пожал плечами:
— Я показал их в полицейском управлении, никто прежде не видел таких монет. Завтра утром обращусь к специалистам в городе.
— Прекрасно. — Сано постарался не выдать разочарование, которое дополнительным грузом легло на душу.
— Могу я спросить о ваших планах на завтра?
— Я собираюсь проведать Кодзэри, а жена опять поедет к госпоже Асагао.
— Желаю вам удачи. — Хосина поклонился и присоединился к приятелям.
Слуги расставляли подносы с едой, раскладывали на полу подушки, музыканты наигрывали на самисэне, барабане и флейте веселую мелодию. Гости прибывали. К Сано подошел сёсидай Мацудаира:
— А-а, сёсакан-сама! Добро пожаловать! — Улыбаясь, он представил Сано и его помощников местным чиновникам. — Пойдемте, самое время начинать банкет.
* * *Тридцать самураев лакомились жареными перепелами, утыканными перьями, луковицами лилий, нарезанными кружками, супом из черепахи, печеным морским лещом, рисом и сладкими мочеными дынями; по обычаю соседи угощали друг друга сакэ. Ближе к полуночи, когда чиновники в изрядном подпитии наперебой рассказывали Сано скабрезные анекдоты, Хосина незаметно спустился по лестнице к реке. Народ разошелся. Хосина быстрым шагом двинулся по каменистой тропе мимо тлеющих головешек, испускавших едва заметный дымок.
Янагисава, стоя с двумя телохранителями на веранде виллы, заметил Хосину. От предвкушения сильно забилось сердце; желание, подавленное прошлой ночью, возродилось.
Хосина приблизился к вилле, посмотрел на веранду и склонился в приветствии:
— Я ушел с банкета, как только смог. Прошу меня извинить за то, что заставил вас ждать.
— Ничего страшного. Поднимайтесь.
Хосина взбежал по ступеням на веранду. Канцлер, сделав охранникам знак оставаться на месте, повел ёрики в дом, принадлежавший одному из его агентов.
Прохладный речной воздух просачивался через бамбуковые жалюзи. Летнюю гостиную освещал шарообразный фонарь. Янагисава и Хосина сели на пол лицом к лицу. Янагисава ощущал исходящий от ёрики мужской дух — смесь запахов винтергринового масла для волос, табака, спиртного и пота. В комнате воцарилась атмосфера чувственности и угрозы. Янагисава взял со стола бутылочку, рука его подрагивала. Разлив сакэ по чашкам, он передал одну Хосине, остерегаясь соприкосновений.
— Итак? — спросил канцлер, не без труда выдерживая хищный взгляд Хосины.
Ёрики сообщил о том, что сегодня делал и говорил Сано.
Удовлетворенно кивнув, Янагисава молвил:
— Сёсакан выполнил за меня утомительную работу по опросу второстепенных подозреваемых. То, что он никого особо не выделил, говорит в пользу их невиновности. Что еще?
— Во дворце я выяснил кое-что интересное.
— А именно?
— К воротам госпожи Дзёкио каждый день в час овцы приходит некий молодой человек, судя по прическе и одежде, из торгового сословия. Он приносит письма и забирает ответные послания.
— Кто такой?
— Он называет себя Хиро. Никто не знает, правда это или нет. Стражники несколько раз пытались за ним проследить, но тщетно.
— Что в письмах?
— Этого тоже никто не знает. Письма всегда передает главная фрейлина Дзёкио. Она чрезвычайно предана хозяйке. Если она и знает, что происходит, то никогда не скажет.
— Все, что делает Дзёкио, может как иметь, так и не иметь отношения к убийству Левого министра Коноэ, — задумчиво проговорил Янагисава. — Прикажите своим людям разведать, кто такой Хиро и что в посланиях.
— Да, досточтимый канцлер. Однако то, что я выяснил о Правом министре Исидзё, может оказаться более полезным. Исидзё примерно раз в месяц покидает дворец — в темное время суток, один. Иногда он отсутствует день или два, иногда возвращается той же ночью.
— Куда он ходит?
— Неизвестно.
Хотя Янагисава и мог придумать вполне безобидные обстоятельства, объясняющие, почему высокий чиновник тайком покидает дворец, открытие Хосины сулило определенные перспективы в расследовании.
— Исидзё отсутствовал во время убийства?
— Никто не видел его в резиденции, однако это не означает, что его там не было.
— Резонно. Стало быть, Исидзё остается у нас главным подозреваемым.
Хосина задумался.
— Любопытно все-таки, что за тайна у него?
— Какая разница? — отмахнулся канцлер. — Он и так попался, выгораживая дочку. Полагаю, он пойдет на все ради Асагао. Мы можем использовать его отцовские чувства, чтобы погубить Сано.
— Каким образом?
Янагисава поделился идеей.
Хосина посмотрел на него с искренним восхищением:
— Блестяще!
Спонтанный возглас доставил Янагисаве гораздо большее удовольствие, нежели все льстивые комплименты.
Хосина подтвердил свою компетентность в области подковерных игр. Канцлер подумал, что ёрики способен заменить Аису.
— Какие планы у Сано на завтра?
— Утром он собирается навестить Кодзэри.
— Ее проверяют мои агенты, но докладов пока не поступало. Есть надежда, что она не связана с делом. — Янагисава помолчал. — Хорошо, что Сано не будет в императорском дворце.
— Однако его жена намерена встретиться с госпожой Асагао.
— Тогда вам придется действовать очень быстро.
— Я начну немедленно. По дороге домой достану необходимое и прямиком в полицейскую конюшню.
— Все должно выглядеть безупречно, — предупредил Янагисава.
— Не волнуйтесь, — самодовольно улыбнулся Хосина.
— Проблема заключается в том, как пробраться внутрь. Вам не следует самому пытаться это сделать.
Хосина кивнул:
— У меня есть ловкий человек.
— Но следующий шаг потребует вашего личного участия, — напомнил Янагисава.
— Я воспользуюсь апартаментами бакуфу во дворце и разошлю повестки с верным посыльным. Никто не будет знать, где я и чем занимаюсь.
— Можно догадаться, что предпримет Сано, — заметил канцлер, — вопрос в том, когда он очухается. Каждый час сообщайте мне, что происходит. Полагаю, мы получим результат примерно через день. Тогда и запустим финал.
— Да, досточтимый канцлер, — кивнул Хосина.
— До завтра. — Янагисава встал.
Хосина поставил чашку на стол и тоже поднялся, но вместо слов прощания произнес:
— Неужели я больше ничем не могу услужить вам?
В хриплом голосе отчетливо прозвучал сексуальный призыв, полные губы разомкнулись в полуулыбке. И это после вчерашнего! Наглость Хосины одновременно задела и возбудила Янагисаву. Они воззрились друг на друга. Ни тот ни другой не желал первым опустить взгляд. Взаимное влечение было столь острым, что Янагисаве почудилось, будто в комнате появился кто-то третий — возможно, призрак Сатисабуро. Янагисаву пуще прежнего охватило одиночество. И не потому, что Хосина напомнил любимого. Ему было нужно нечто иное, чем просто секс, хотя он не умел сформулировать, что именно. Эта потребность пугала его, потому что любое желание означало слабость и зависимость. Янагисава разозлился на себя и сорвал злость на Хосине.
— Ты думаешь обо мне как о ступеньке на пути к власти? — заорал он. — Ты хочешь воспользоваться мной, как сёсидаем Мацудаирой? Или ты спутал меня с инспектором Нагисой Аримой?
Хосина вздрогнул, как от удара.
— Значит, вам обо мне все известно, — с вымученной улыбкой сказал он. — Что ж, моя история на редкость банальна, не правда ли?
Что-то в его взгляде надломилось, и Янагисава увидел ужас восьмилетнего Хосины, отданного в ученики инспектору по строениям Мияко. Арима не только насиловал мальчика, но и торговал им. В шестнадцать лет Хосина стал любовником главного полицейского комиссара Мияко, чем заслужил звание ёрики. Затем смазливому, остроумному, сексапильному юноше не составило труда соблазнить сёсидая.
Янагисава не предполагал, что его собственные глаза не менее красноречивы, чем глаза Хосины.
— Да-а, обычная история, — протянул удивленный Хосина.
Янагисава смутился. Он никогда и никому не рассказывал о своем прошлом, а те, кто что-то знал, боялись рот раскрыть под угрозой смерти.
— Не смотрите на меня так! — приказал он. — Соблюдайте дистанцию. Я требую уважения!
— Тысяча извинений!.. — Хосина сделал шаг назад, но взгляда не отвел.
Как и в прошлую ночь, оба испытали острое чувство родства, которое доставило Янагисаве в равной мере и удовольствие, и муку. Хосина громко втянул воздух и выдохнул, и канцлер инстинктивно понял, что еще общего у него с ёрики.
Многие мальчики прошли через подобные унижения в мире, где превозносят мужскую любовь и насилуют слабых. Но канцлер не допускал мысли, что кто-то страдал так же, как он. Юный Сатисабуро лишь мастерски имитировал боль, стыд и гнев невинной жертвы. А Хосина… Похоже, они в детстве переживали аналогичные чувства.