Наследник погибшего брата (СИ) - Бигси Анна

— Уверены?

Прикрываю глаза и тяжело дышу. Этот ребенок — единственный наследник всего. Брата больше нет. Я бесплоден. Другого шанса не будет…

— Уверен. Наследник главнее всего.

— А девушка? — Главврач качает головой, сомневаясь в моем решении.

— Мне все равно, что с ней будет, — холодно и безэмоционально отвечаю, разворачиваюсь и иду к выходу. Нет, я не чудовище, но и не святой. Она виновата в смерти брата. Она погубила его. Пощады от меня не будет.

— Но так нельзя… Назар, — окликает меня Быстрицкий.

Невольно замираю, но не могу найти в себе силы обернуться. Лишь шумно втягиваю воздух и выдыхаю. Да блядь! Что-то внутри не позволяет губить чужую жизнь. Я чудовище и безжалостный тиран, но не убийца!

— Ладно, — сжимаю кулаки до хруста в пальцах и оборачиваюсь. — Делай, что сможешь. Вытащишь — пусть живет.

— Хорошо, немедленно скажу, чтобы готовили к операции. — Он торопливо достает телефон. — Шансы есть, но…

— Мне неинтересно, — грубо прерываю. — Когда придет в себя, скажи ей, что ребенка спасти не удалось.

Это справедливая цена за жизнь моего брата. Пусть каждый получит по заслугам.

— Ты с ума сошел? — Главврач возмущенно распахивает глаза. — Это же преступление.

Да ладно? А взятки и коррупция, стало быть, нет? Сколько ты заработал, точнее, своровал благодаря мне? На три жизни хватит.

— Я мало тебе плачу? — Мой голос становится ледяным, а перед глазами появляется красная пелена. Лучше меня не доводить, я и так едва сдерживаю демонов внутри.

— Дело не в деньгах.

— А в их количестве, — хмыкаю я и бросаю последний взгляд на девушку. — Сделай так, чтобы никто ничего не узнал, и я дам в два раза больше.

— Хорошо.

Я даже не сомневался. Деньги решают все и всегда. По-другому не бывает. Мой мир так устроен. Я сам его таким создал. Никаких эмоциональных привязанностей. Лишь брат был моим слабым местом. Слишком слабым. Больше я такой ошибки не допущу.

Глава 23. Назар

Сижу на полу и смотрю в одну точку остекленевшим взглядом. В комнате темно и тихо, как в склепе, но мне плевать. Бутылка в руке отдает приятной тяжестью. Сегодня меня нет. Ни для кого. А завтра… черт его знает, что будет. Моего брата больше нет. Не могу принять этот факт. Просто не укладывается в сознании. Лениво притягиваю горлышко к губам и отпиваю несколько жадных глотков. Коньяк — мой верный союзник в борьбе с раздирающим душу отчаянием. Никогда не подводит.

Откидываю голову и впечатываюсь затылком в стену. Не больно, скорее, неприятно. Морщусь и шумно выдыхаю. Боль бывает разной: тупой и ноющей, острой и нарастающей. Может обрушиться лавиной, а может и медленно прорастать внутри. Я смакую ее оттенки. Что еще мне остается?

Я заливают свое горе. Вспоминаю Сергея и пью. Я был плохим братом. Помогал, да, но не подпускал близко. Интуитивно не хотел. Сергей всегда находился на расстоянии, словно мог ударить в спину. Я был не прав. Столько всего не сказал, не сделал. Сейчас особенно остро это чувствуется. Казалось, в другой раз можно будет переиграть, как будто жил черновик. Но вот настал момент, когда стало слишком поздно. Ничего уже не переиграть.

Брата. Больше. Нет. Пытаюсь приучить себя в этой разрушающей мысли. Но не получается. Я не готов хоронить единственного родного человека. Смерть — это навсегда. Смерть — это когда уже ничего не исправить. Смерть — слишком жестокое наказание. Это конец. Финальная точка.

Меня накрывает очередной волной боли. Отпиваю из бутылки, чтобы притупить ее, и часто дышу. Не представляю, как справиться с этим. Но самое страшное, что вместе с болью утраты я чувствую облегчение. Ненавижу себя за это, но ничего не могу с собой поделать. Я не рад смерти брата, но и должного горя не испытываю. Я, наверное, конченый. Или выпил столько, что стало все равно.

Достаю сигареты из кармана и закуриваю. Плевать хотел на то, что здесь нельзя. Сегодня можно все. Сегодня я разрешаю себе вытворять, чтобы завтра надеть равнодушную маску и вернуться в реальность. Глубоко затягиваюсь, выпускаю струю дыма в воздух и прикрываю глаза. Надо взять себя в руки, собрать по осколкам и как-то жить дальше.

Слышу, как открывается входная дверь. и чуть приоткрываю веки. Полоска света начинается в коридоре и стремительно подползает ко мне. Мажет по лицу и ослепляет. Щурюсь и пытаюсь рассмотреть, кого принесло — я не жду гостей. Раздается мерный цокот каблуков, а мой пульс отчего-то частит.

Хмурюсь и ловлю в полосе света ноги, конечно, женские. Воображение услужливо дорисовывает недостающие детали. Мне чудится, что это Алла. Я даже почти уверен, что эта она. Сердце глухо бухает в груди, а по позвоночнику бегут колючие мурашки. Облизываю пересохшие губы и нервно сглатываю.

Жена брата… Еще одна заповедь, которую я нарушил. Не возжелай жены ближнего. А я не смог. Не устоял. И даже сейчас не могу не реагировать. Ненавижу себя за это, но инстинктивно тянусь к этой девушке. Хочу ее присвоить. Никогда и никого так не хотел, как ее. Самую неподходящую. Черт бы ее побрал. Запиваю горечь коньяком и небрежно кидаю бутылку.

— Назар, ты обалдел? — кричит на меня Алла, но почему-то голосом Ирмы. — Ты что тут устроил?

Что еще за херня? Растираю лицо, чтобы хоть немного прийти в себя. Но количество выпитого алкоголя дает о себе знать. Включается неяркий свет по периметру, и я, наконец, могу рассмотреть гостью. Конечно, это Ирма. По-другому и быть не могло.

— Что ты здесь делаешь? — хриплю недовольно и тушу окурок прямо о пол.

Похер, клининг уберет. Нет у меня пепельницы. Я вообще давно бросил, но сегодня накрыло. Зато есть много денег, которыми остается только подтереться, ибо по факту они ничего не решают. Просто фантики, не стоящие ничего.

— Пришла узнать, как ты. — Ирма подцепляет носком туфли мой смартфон и толкает его ко мне. — Телефон-то отключен.

Если отключен, значит, не хочу никого слышать. Я вообще хочу исчезнуть, лишь бы не чувствовать этой разрастающейся пустоты внутри.

— Откуда у тебя ключи?

— Ты совсем упился, — хмыкает она и начинает приводить в порядок территорию. — Я же снимала квартиру, у меня есть второй комплект, забыл?

И правда, я же знал это. Но алкоголь притупил умственные способности. Но бесит даже не это, а то, что Ирма любит быть на шаг впереди, все предвидеть и контролировать. Раздражает, когда баба пытается стать умнее мужика.

— Большая сестра следит, — расплываюсь в кривой ухмылке. Уволить бы ее к хуям, но один я сейчас не вывезу.

— Типа того, — хмыкает она и складывает бутылки в пакет. — Помощь нужна?

— Да, — киваю на барную стойку. — Подай мне бутылку и свали нахрен отсюда.

— Фу, как грубо. — Она неприятно морщится и складывает руки на груди.

— Ты думаешь, меня это парит?

Скольжу равнодушным взглядом по ее лицу. Ирма лишь усмехается, но не отвечает. Все же не дура и не устраивает сцен.

— Телефон хоть включи, — обреченно вздыхает.

— Не хочу, — отрицательно качаю головой.

— Быстрицкий тебе дозвониться не может…

— Плевать на него, — стискиваю зубы и кулаки. Я не готов к новостям. Какими бы они ни были. Ничего не хочу знать. Хватит с меня на сегодня.

— Операция закончилась, — упрямо продолжает Ирма.

— Давай не сегодня, — осекаю ее.

Трусливо прячусь от реальности, не желая ничего слышать.

— Родилась чудная девочка…

— Девочка? — удивленно округляю глаза. — Как девочка-то?

Брат ждал наследника. Несколько раз говорил, что у него должен родиться сын.

— Вот так. — Ирма разводит руки в стороны. — А ее мать…

— Не продолжай, — рявкаю я.

Не готов я услышать о смерти Аллы. Это выше моих сил. Даже количество выпитого алкоголя не помогает.

— В коме она, — все же завершает Ирма. — Никто не дает прогнозов.

Пиздец. Мне кажется, я мгновенно трезвею, чего никак нельзя допустить. Реальность раздавит меня. Я слишком вывернут мясом наружу и не готов к новым ударам. Да твою ж мать! Забрало падает. Откручиваю крышку и жадно пью из горла, но не чувствую ни вкуса, ни крепости. Меня трясет изнутри, и гадкое ощущение заполняет до краев.