Я не могу без тебя - Гийом Мюссо

Они чем-то были друг на друга похожи: примерно одного возраста, схожего телосложения, не слишком высокого роста, но статные, подтянутые.

– Ну так что? Я умру? Да?

Как обычно, Арчибальд предпочитал говорить прямо, без обиняков. Гудрих смотрел ему в лицо, испытывая странное чувство сострадания к пациенту, который мог бы быть ему братом, другом… Что бы он сам хотел услышать, окажись на его месте: лукавые слова сочувствия или жестокую правду? Он выбрал второе.

– У вас опухоль в поджелудочной железе, и она уже распространилась на лимфатические узлы и на печень.

Арчибальд испытал шок, но и глазом не моргнул. Гудрих продолжил:

– Опухоль в таком состоянии, что операция не поможет, могу вам сказать, как бы страшно это ни прозвучало, что редко бывает хуже. Чтобы облегчить ваши страдания, можно, конечно, прибегнуть к отвлекающему оперативному вмешательству или химиотерапии, но уверен, что это будет не более эффективно, чем простые анальгетики. Так вот, если вы спросите меня о вероятных сроках, отпущенных вам, то скажу прямо – ваши шансы прожить еще месяца три практически равны нулю.

Арчибальд закрыл глаза и почувствовал, что его сердце бьется в сумасшедшем ритме. По крайней мере теперь все ясно: положение хуже некуда, он должен выдержать последнюю битву, и исход ее заранее известен.

Двое мужчин молча сидели друг против друга. Гаретт Гудрих встал, подошел к стойке, взял чистый стакан и вернулся на место. Он налил и себе из фляги несколько капель золотистого виски и выпил за компанию со своим пациентом.

Сердце Арчибальда стало биться ровнее. Странно, но мрачный диагноз освободил его от страха: ожидание худшего страшнее, чем уверенность в худшем.

Страх – вот главный враг.

И так во всем.

9–

Мадемуазель Хо

Стеклянные слезыиз глаз побежали,На землю упалии музыкой стали,разбившись о камни.Их серебряный звонв ангельский, дивныйнапев воплощен.

Вокзал Сен-Лазар

20 часов 10 минут

Поезд из Руана в Париж прибыл с опозданием на полчаса. Забастовка? Технические проблемы? Авария на путях? Раздраженный и усталый, Мартен не стал искать ответа. Он одним из первых выскочил из вагона. Засунув руки в карманы куртки, накинув на голову капюшон, вставив в уши спасительные наушники и врубив музыку на полную мощность, Мартен нырнул в толпу, стремясь скорее покинуть холодный и бездушный вокзальный перрон. Спускаясь по эскалатору, почувствовал, что сзади какой-то тип напирает на него. Повернулся и увидел позади себя огромного мужчину азиатской внешности, по комплекции похожего на борца сумо. Кажется, он не слишком уютно чувствовал себя в изящном итальянском костюме, в черных очках, будто только что сошел с экрана из фильма Джона Ву. Потом из-за квадратной спины сумиста вынырнула изящная фигурка с кошачьими повадками в черном объемном непромокаемом плаще. Молодая женщина с манерами великосветской дамы спустилась на ступеньку ниже, чтобы оказаться лицом к лицу с полицейским. Музыка звучала у него в ушах, но он понял по губам то, что она ему сказала:

– Добрый вечер, мистер Бомон.

Мартен снял наушники и, прищурившись, посмотрел на нее. Кого-то она ему напоминала.

– Муун-Джин-Хо, – представилась она, протягивая ему руку.

Сначала сложно выговариваемое имя не вызвало никаких ассоциаций, а потом: так это же мадемуазель Хо, Сеульская пантера!

– Мне кажется, нам есть что сказать друг другу, мсье Бомон. Впрочем, если позволите, я буду называть вас Мартен.

Он нахмурился. Какое-то время молча смотрел на протянутую руку симпатичной кореянки, прежде чем решился коснуться ее.

– Дайте мне как-нибудь знать, – попросила она, придвигаясь к нему поближе, – что вы не утратили способность разговаривать.

Мартен кивнул, даже не улыбнувшись. Он-то знал, что эта милая дама была вовсе не такой уж безобидной, как казалось на первый взгляд, за милыми манерами и шармом скрывался железный характер и твердая воля. Среди полицейских мадемуазель Хо имела серьезную репутацию. В прессе сообщения о ней появились лет пять назад, когда она работала в штате генерального прокурора Сеула: руководила отделением из пяти десятков сыщиков. Им удалось обезглавить триады и посадить за решетку основных главарей корейской мафии. Она блестяще подготовила и провела операцию «Чистые руки», в результате которой Сеул удалось очистить от части криминальных группировок, контролировавших путем шантажа и рэкета проституцию и запрещенные азартные игры. Этот успех превратил ее в героиню хроники, но, к сожалению, привел к тому, что с тех пор она вынуждена была постоянно находиться под охраной телохранителей, поскольку мафия поклялась отомстить ей. Мартен знал, что теперь Хо работает на американскую страховую компанию «Ллойд бразерс», одну из самых крупных в мире.

– Обещайте поужинать со мной, – попросила кореянка ласковым тоном. – Всего лишь ужин, чтобы убедить вас.

– В чем?

– А у вас, оказывается, есть голос.

– В чем вы хотите меня убедить?

– Поработать на меня.

– Я ни на кого не работаю, – заявил Мартен.

– Вы работаете на государство, которое не ценит ваш труд.

Он повернулся к ней лицом. На платформе было полно народу, но могучая фигура сумиста, казалось, как ширма ограждала их от напора толпы.

– Хорошо, я прошу вас поработать со мной, – произнесла кореянка. – И тогда, может, на двоих у нас будет один шанс…

– Какой шанс?

– Задержать Арчибальда Маклейна.

«Бентли» с тонированными стеклами пересек улицу Сен-Лазар, свернул на бульвар Османн, затем направился к площади Согласия. Салон сверкал свежестью и изыском. Громила в черных очках за рулем вел машину очень аккуратно, благоговейно слушая концерт Баха в превосходной записи, с отличным звуком. Мартен на заднем сиденье, погрузившись в свои мысли, смотрел, но не замечал проносившиеся мимо деревья, опутанные синими неоновыми лампочками, превратившими Елисейские Поля в лазурный поток, устремленный к центру города. Мадемуазель Хо, расположившись рядом, украдкой наблюдала за ним. Она отмечала слишком длинные волосы, неухоженную трехдневную щетину, меховой ободок вокруг капюшона его парки защитного цвета, который он так и не снял с головы, открытый вырез свитера, достаточно глубокий, чтобы догадаться, что за татуировка украшает ключицу, а также кусочек пластыря, приклеенный под губой. Она нашла в нем сходство с печальным принцем, чей загадочный облик отмечен романтической и суровой красотой, а измученная душа мечется в поисках несбыточного. Ненадолго ей удалось перехватить взгляд Мартена. В когда-то темно-синих его глазах мелькнула притягательная сила, какая встречается у мужчин, которым надоело соблазнять и нравиться женщинам, но они не перестали быть привлекательными и сохранили не только интригующую брутальность, но и интеллект.

Машина пересекла Сену и свернула направо, на набережную Орсэ, потом двинулась по набережной Бранли, выехала на проспект Сюффрен.

Мадемуазель Хо неожиданно сообразила, что ее трясет от холода. Бывало, что она противостояла самым свирепым мафиози, знала, как вести себя с опасными гангстерами, издевалась над наемными убийцами, выслеживающими ее по заданию мафии. Но никогда она не дрожала так, как сейчас, в этой машине, рядом с этим типом. Ей стало страшно, она испугалась самой себя, испугалась озноба, который охватил ее так некстати. Не зря ей платили огромные деньги за способность видеть людей насквозь, понимать их душевные раны, ощущать надлом. Теоретически она знала Мартена как облупленного: вот уже несколько месяцев, как страховая компания, на которую она работала, установила слежку за молодым полицейским. Мадемуазель Хо досконально изучила его досье, читала его электронную почту, имела доступ к жесткому диску компьютера, прослушивала телефонные звонки, как по служебным делам, так и личные. Она была на шаг впереди и уверенно чувствовала себя в любых условиях, но единственное, чего не могла предусмотреть, так это магнетического воздействия, исходящего от Мартена и вовлекающего ее в свое поле.

Она прикрыла глаза и попыталась подавить в себе зарождающееся чувство. Знала, что часто эмоции становятся опаснее, чем пуля девятого калибра, и могут причинить больше вреда, чем острое лезвие ножа.

«Бентли» остановился на Марсовом поле. Сумист выскочил из машины, услужливо открыл дверцу, потом она мягко захлопнулась за их спиной.

Было холодно. Температура опустилась ниже нуля, а ледяной ветер разносил в воздухе капли дождя вперемешку со снегом.

– Надеюсь, у вас не закружится голова на высоте, – сказала кореянка, указав на Эйфелеву башню, украшенную синими лампочками, символизирующими цвета объединенной Европы.

Мартен закурил сигарету, напрасно надеясь этим хоть как-то согреться, и выпустил колечки серого дыма.