Ярость возмездия - Александр Тамоников

– Михалыч, ты не мог бы меня подменить? Друг из Москвы приехал, ему нужна помощь.

– Подменить? Так я на даче, под строжайшим надзором жены.

– Понятно. Ну ладно, не можешь так не можешь.

– Ты погоди! Помощь, говоришь, товарищу требуется?

– Да!

– Ну тогда пошла она к черту, эта дача, ни хрена с картошкой и огурцами не станет. Вот только разрешит ли смену директор?

– Я сейчас позвоню ему!

– А потом сразу мне. Разрешит – приеду!

– Спасибо, Михалыч!

– Пока не за что.

Одинцов позвонил директору фирмы. Тот разрешил смену при условии согласия Смирнова. Павел перезвонил Михалычу, и тот коротко ответил:

– Выезжаю! Минут сорок – и буду на объекте.

– Переодеться не забудь.

– А, черт, не подумал, ну, тогда жди через час.

– Жду, Михалыч!

Смирнов приехал в 19.05. Вошел в дежурку, поприветствовал всех, спросил у Одинцова:

– Так, говоришь, другу помочь надо? Это правильно. Ну, давай, Паша, езжай, мы тут с Алексеем без тебя разберемся.

Одинцов и Каштанов вышли за пределы территории.

– Ко мне? – взглянул на друга Павел.

– Если не против, а то в принципе можно и в кафе посидеть.

– Этого еще не хватало! В кои века друг решил проведать, а я его в кафе? Едем ко мне. Дорогу помнишь?

– Конечно.

– Ну, тогда давай за мной, за «семеркой».

– На более приличную машину не заработал?

– Мне и этой хватает.

В 19.40 «семерка» и «Форд» остановились на небольшой стоянке у трансформаторной будки. Одинцов вышел из машины и увидел, как из подъезда показался Николай Беляков с сумкой через плечо и в спортивном костюме.

– Колька! – окликнул он его.

– Да? – повернулся к соседу парень.

– Куда намылился?

– В спортзал ДЮСШ.

– Ты записался в спортивную секцию?

– Да, как вы и велели.

– Запомни, Коля, я не велел, я советовал. А то, что послушался, молодец! В какую секцию записался?

– В секцию греко-римской борьбы. Но пока еще не оформился, тренер назначил испытательный срок. Если подойду, тогда зачислят.

– А ты старайся, чтобы подошел.

– Буду стараться, Павел Алексеевич.

– В школе все нормально?

– Да.

– Ну, тогда удачи тебе. И матери привет.

– А вы вечером не зайдете? Она сегодня до восьми работает.

– Не знаю, Коль, как получится.

– Ну, побежал я!

– Беги!

Николай побежал в сторону спортивного комплекса.

– Что за мальчишка? – спросил Каштанов.

– Сосед.

– Ты с ним как с родным.

– Мать его одна воспитывает, чуть было в лапы наркоторговцев не попал. Помог.

– И продолжаешь помогать, так? – улыбнулся Каштанов.

– И чему ты лыбишься, интересно?

– А может, не в парне дело, а в его матери? Красивая женщина?

– Красивая. Закрыл тачку?

– Да.

– Ну, тогда идем домой.

Друзья поднялись в квартиру Одинцова.

Каштанов обошел комнаты, присел на стул в кухне и заметил:

– А здесь почти ничего не изменилось.

– Не стал ничего менять. Так, прикупил кое-что, без чего не обойтись, а в остальном оставил, как было при матери и… Галине.

– Где она, что с ней, знаешь?

– Нет!

– Но она-то хоть в курсе, что ты живой?

– Не знаю.

– Не пытался разыскать ее?

– А зачем, Леня? Я для нее и для всех погиб.

– Но я-то узнал, что на самом деле ты жив?

– На то ты и частный сыщик; кстати, ты обещал рассказать, как сложилась судьба после Кавказа.

– Расскажу.

– Выпить хочешь?

– Давай, немного можно. Закуска-то в доме есть?

– Найдется.

Друзья выпили, закусили, и Каштанов начал рассказывать о себе:

– После Кавказа попал под сокращение. С замполитом отношения не сложились, вот он и постарался избавиться от меня. На гражданке устроиться не смог, пошел в милицию, окончил Академию, дослужил до подполковника, и вновь под сокращение.

– На этот раз с кем не ужился? – улыбнулся Одинцов.

– Да был в управлении козел один, все наверх рвался, не забывая о собственном благополучии. Как-то взяли его на «бабках», что коммерсы за «крышу» прислали, а у него отчим в министерстве, оказывается, обретался, лампасы имел. Пасынка отмазал, меня же подставил под пресс собственной безопасности. Либо сам ухожу, либо под статью за клевету. Ушел. Решил заняться частной деятельностью. И, знаешь, получилось. Сейчас в клиентах дефицита нет, доход приличный, а главное, нет начальства над головой.

– Да, это хорошо, когда над душой никто не стоит.

Одинцов налил еще водки, но Каштанов накрыл рюмку ладонью:

– Не гони, Паша. Если не забыл, я к тебе по делу приехал. Так что сначала давай поговорим, а потом и выпьем.

– Как скажешь. Выкладывай, чем могу помочь.

– Сначала введу тебя в курс дела. В Москве уже почти полгода действует небольшая банда, специализирующаяся на похищении детей богатых бизнесменов, чиновников. Тактика банды проста – похищение, требование выкупа, такого выкупа, который вполне могут осилить родители похищенного, получение «бабок» и… убийство заложников.

– Детей?

– Подростков, разница невелика.

– Суки! – зло проговорил Одинцов.

– Мне об этом поведал бывший начальник, руководитель УВД, где я раньше служил. У меня с ним были и остаются хорошие отношения.

– Что ж он тебя не прикрыл, когда служба безопасности наехала?

– А как прикроешь, Паша, если за СБ генерал министерский стоял? Но не в этом дело, слушай дальше. Тот же начальник, полковник Карасев, вчера с утра позвонил мне и попросил приехать. Я подъехал, и полковник сказал, что у его знакомого бизнесмена похитили сына. Отец подростка – парню четырнадцать лет – официального заявления подавать не стал, бандиты припугнули, чтобы не делал этого, связался с Карасевым по-тихому и попросил помощи. Ну а Карасев передал, если так можно выразиться, бизнесмена мне, обещав всяческую поддержку.

– Значит, тебя наняли найти и вытащить пацана?

– В общем, да.

– Ясно, но чем я-то могу помочь тебе?

– Мне, Паша, нужен человек, который бы не был «засвечен» в сыске и в то же время обладал навыками борьбы с террористами.

– Ты думаешь, у главаря банды есть свои люди в полиции?

– Наверняка есть, иначе полгода он на одном и том же преступлении не протянул бы.

– Кто знает? И все же я не понимаю, чем конкретно могу помочь. Внедрение в банду отпадает, во‑первых, чужаков туда не берут, во‑вторых, о банде тебе ничего не известно.

– Ну, кое-что известно. И известно то, что дает мне уверенность в том, что ты согласишься на совместную работу.

– И что же это за информация такая? – удивленно взглянул на друга Павел.

Каштанов достал из кармана фотографию, положил перед Одинцовым:

– Узнаешь?

– Шершень. Он был в ближайшем окружении Шерхана. Это он?

– Он, Паша. Владимир Шерстаков, он же Шершень, входил в банду полевого командира Казбека Караханова, в плену у которого тебе пришлось побывать.

– Но… откуда у тебя это фото?

– Вот, – поднял Каштанов указательный палец вверх, – тут-то и начинается самое интересное, Паша. Эдуарда Гронского, сына известного в столице бизнесмена Максима Львовича Гронского, похитили у дома, где на парня была оформлена квартира. Как видишь, Шершень стоит на тротуаре, перед оградой, за которой виден новый элитный дом. Несколько правее находится спортивная площадка. С этой площадки Эдуарда и увел какой-то молодой человек. Вопрос, что делал там во время похищения Шершень?

– Стоял на стреме?

– Не только. Парня сопровождал телохранитель. Он иногда привозил Эдуарда на спортплощадку, где тот встречался с друзьями. На стоянке у здания мест почти никогда не было, и телохранитель, некто Владимир Павлович Селезнев, ставил «Ауди» на параллельной улице, там, откуда мог видеть объект охраны. В тот день Селезнев поставил машину на обычном месте, вне территории, и наблюдал за Эдуардом. Он видел, как парень делал упражнения на турнике под восторженные крики своих ровесников, особенно девочек. Заметил Селезнев и то, как к компании подошел молодой человек, раньше телохранитель никогда его не видел, и стал выделывать такие кренделя на перекладине, что у пацанов рты от восторга и изумления раскрылись. После этого Эдуард пошел с этим молодым человеком на выход, а затем к машине. Телохранитель контролировал парня, молодой человек что-то рассказывал ему, а Эдуард восторженно слушал. Когда они уже были близко от «Ауди», возле телохранителя возник вдруг Шершень и спросил, москвич ли Селезнев. Телохранитель сказал, чтобы тот отвалил, Шершень что-то ему буркнул, после чего Селезнев потерял сознание. Очнулся, когда жена Гронского подняла тревогу, сын с охранником вовремя не вернулись, и бизнесмен послал к дому своих людей. Те и привели его в чувство. Дома – а у Гронского усадьба у села Буртово – телохранитель и рассказал, как все произошло.