Колыбельная Кассандры - Э. Хакимова

— Никаких свидетелей, соседи кукольницы опрошены. Есть список ее телефонных разговоров. Только с Уной и местным пастором. Таинственного продавца кукол нет и в помине. Или Уне послышалось, или…

— Ясно. Хм-хм, что вы там бормотали про цирк?

— Вы все-таки услышали, — улыбнулся он. — Да. Я уточнил эту информацию. Задолго до девятнадцатого века здесь стали селиться уличные актеры и артисты бродячих цирков. Прогуливаясь по местному некрополю, встречаешь красноречивейшие эпитафии, можно сказать перлы в своем жанре. В местном приходе было единственное кладбище, на котором разрешалось упокоение этих особенных людей, в других местах считавшихся париями, недостойными освященной земли.

— Да и я думала, что такие люди жили и умирали в цирке. Если не ошибаюсь, они, как и бродяги, не представляют жизни во внешнем мире.

— Да. Но владельцами этих мест было настоятельно рекомендовано жителям мирно сосуществовать с «отверженными», как тогда называли актеров, клоунов, ярмарочных балаганщиков и циркачей.

— Сдается, что вы первый нормальный человек в шизанутом Полпути.

— Не совсем, — скромно и печально улыбнулся Гейбриэл.

— Я имею в виду, вы тоже из внешнего мира, — понимающе улыбнувшись в ответ, поправилась Кассандра. — Вообще, они все здесь того… Нет, вы видели, какого цвета волосы у жены дока?

— Просто монстр! — серьезно согласился он.

— Ничего не понимаю, как весь этот цирк может быть связан с нашими убийствами.

— Возможно, не связан. Но в соответствии с логикой закона программирования детерминированных игр, это должно иметь общий знаменатель. — Гейбриэл определенно не умел угадывать ожидания собеседников. Зато у него прекрасно получалось их огорошивать в неожиданный момент: — Да, чуть не забыл, вам письмо.

— Вы принимали мою почту?! — из последних сил ужаснулась Кассандра.

— О нет, я попросил почтальона вашу почту доставлять сюда. Мы столкнулись в дверях.

Девушка взяла конверт и, не взглянув на штемпель, небрежно бросила письмо на застланный кружевной салфеткой столик у кровати.

— Даже не взглянете? — осмелился пожурить агент.

— Это вас не касается, — огрызнулась Кассандра. — Когда вернете мне телефон?

— Принес, вот он. — Агент достал телефон в пластиковом пакете из кармана. — Мы так и не выяснили, почему он отключился. Сейчас работает.

— Хорошо. Свободны, — махнула девушка рукой, вводя PIN-код и реанимируя аппарат.

Будто дождавшись, когда за посетителем закроется дверь, аппарат зазвонил. Взглянув на экран, девушка с мукой возвела глаза к небу и, вздохнув, для того чтобы собраться с силами, ответила:

— Слушаю.

Не выдержав и нескольких секунд молчания в ответ на поток слов из телефона, она зарычала:

— Ну и что? Какого черта! Я работаю и не могу отвечать на каждый твой звонок!.. А не надо было… Да ты сама выбрала этот путь!.. Только не надо лицемерить, ты всегда была за правду без прикрас и самообмана… Нет! И не собираюсь читать ее излияния! Пусть пишет, читать я не обязана. Это личное дело матери… а это уже мое личное дело! Нет! У вас там что, тюрьма или телефонная станция? Это же невозможно так часто разговаривать… Да у меня на свободе меньше времени трепаться по телефону о всякой ерунде, чем у вас там в тюрьме! Осколок? Ну и что?! В нашем участке у каждого была пуля на память — у кого в кармане, у кого в плече. Да какая разница! Плечо, позвоночник — один черт!

Она устало опустила руку с телефоном на живописное лоскутное одеяло. Благодаря этому шедевру миссис Элден заняла первое место в конкурсе лучших пэчворкистов[2] графства. Через секунду телефон робко пискнул, извещая, что на параллельной линии кто-то еще добивается разговора. Детектив поспешила прервать текущий разговор:

— Не могу больше говорить, работа, работа! — Отключив эту линию, переключилась на другую. Уже спокойным голосом, холодным и вежливым, абсолютно лишенным эмоций, она ответила — Детектив Сент-Джонс, слушаю. Да, мисс Ходжес. Где? Буду через полчаса.

Через пару минут, одевшись и кое-как пригладив волосы над бледным лбом, с трудом унимая головокружение, девушка уже спускалась по лестнице на первый этаж.

— Боже мой, бедная девочка! — всплеснув руками, воскликнула миссис Элден, с ужасом взирая на гостью, больше походившую на привидение, чем на человека. — Зачем же было вставать, надо было позвать нас, я оставила на столике колокольчик…

— Спасибо за гостеприимство, но мне пора приниматься за работу, — остановила ее тихим голосом Сент-Джонс. — Док, я возьму вашу колымагу, ничего?

— О да, разумеется, но, в самом деле, вы слишком рано поднялись…

— Чушь собачья, я чувствую себя вполне… сносно. — На долю секунды она прикрыла глаза, серьезно сомневаясь, что застанет мир на том же месте, когда откроет их. Почти не глядя, детектив взяла ключи от машины и нетвердым шагом вышла за двери.

Какого черта девчонка назначила встречу в доме Логанов? Голос у принцессы был слишком уж спокойным. Как бы она чего не выкинула — именно такие вот смирные и послушные с виду дети больше других склонны к неожиданным поступкам с огромными последствиями. В тихом омуте…

Глава 2

— Заходите, — презрительно оглядев детектива, отступила Камилла. От ее взгляда на стекле должны оставаться царапины. Ничего не скажешь, приятная особа. — Рада, что вы поправились. Отравление свежим воздухом?

— Откуда… Здесь что, издается газета с последними известиями из жизни полицейского участка?

— Птичка на хвосте принесла, — цинично усмехаясь, просветила та.

Бледное красивое лицо светилось в полумраке, как болотный огонь, заманивая неосторожных путников в трясину.

— Она ждет вас. — Хозяйка говорила торжественно, будто приглашала попрощаться с покойником в конторе ритуальных услуг. — Только учтите, у нее сейчас такое состояние — ножом кольнешь, кровь не пойдет. Так что аккуратнее.

Кардинальные изменения превратили заброшенную лачугу совершенно нежилого вида в уютное жилье с добропорядочной викторианской атмосферой. Отглаженные кружевные салфетки наброшены на спинки кресел. Вполне, как оказалось, приличный, а возможно, даже и старинный ковер, некогда заваленный чипсами, бумагой и грязными пластиковыми тарелками, а ныне очищенный от позора, вальяжно возлежал перед камином. На подоконниках толпились горшочки с кучерявыми фиалками замысловатых оттенков.

— Кажется, снова пойдет дождь, — светским тоном начала хозяйка.

— Где девчонка? — Гостья демонстративно отказалась болтать попусту.

— Приготовлю кофе. — Хозяйка милостиво соизволила снизойти до обязанностей перед гостями даже самого низкого толка, едва с лестницы послышались легчайшие шаги. — Не возражаете против музыки? Люблю классику. Могла бы стать оперной дивой, если бы не…

Угу, если бы не варила питательные похлебки из детей. Кассандра с нескрываемой неприязнью глянула вслед Камилле, когда та вышла на кухню. По пути Камилла действительно поставила арию из Доницетти. Присев в предложенное кресло, детектив окинула взглядом знакомое помещение. Знакомое и не знакомое одновременно.

Музыка вплывала в комнату медленно и торжественно. Тоскливая флейта, как одинокая лодка, качалась на мягких волнах неспокойного моря остального оркестра. Бельканто певицы парило над ними в предвечерних небесах.

— Добрый день, — прозвенел хрустальный колокольчик нежного голоска мисс Ходжес.

— Добрый де… — закончить фразу детектив забыла, так потрясли ее перемены в облике неземной принцессы Лили Мэй.

Увы, голос был единственной приметой, не изменившейся с последней встречи. Во всем же остальном эта редкостная девушка пережила метаморфозу настолько сильную, что детектив не узнала бы Лили Мэй, если бы та промолчала. Мисс Ходжес, мягко ступая в такт музыке, спустилась по лестнице.

Девушка отныне не была воплощением карамельно-сказочной красоты, грезой десятилетних мальчишек. Вряд ли ее теперь выбрали бы Королевой Роз на цветочной ярмарке даже в такой странной деревне, как эта. Золотые волосы, ранее рассыпанные длинными локонами по драгоценным плечам, были безжалостно отрезаны, причем очень коротко и неровно. Они напоминали теперь злой растрепанный репейник. К тому же выкрашены были в иссиня-черный цвет.

Один глаз, видимо тот самый, слезоточивый, был прикрыт пиратской черной повязкой, перечеркнувшей безобразной чернильной кляксой правильные черты белоснежного лица. Бледная кожа лишилась алых роз, так недавно цветших на щеках Лили Мэй.

По-детски тоненькая фигурка была укутана в чересчур просторное платье черного бархата. Мешковатость сделала бы девушку еще больше похожей на подростка, не будь цвет хламиды безнадежно черным. Насколько припоминала Кассандра, Лючия[3] должна быть в белой ночной рубашке. Окровавленной. Что же такая перфекционистка, как Камилла, недоглядела за столь важным театральным эффектом?