Тайная жизнь - Диана Чемберлен

– Что ты хочешь делать? – закричал он на меня. Я не могла говорить. Его руки прижимали мои плечи к стене, его бедра касались моих, и я чувствовала настоящее головокружение.

– Как ты надеешься найти друзей среди кого-либо, если ты делаешь подобные вещи?

– Мне не нужны друзья, – сказала я. – У меня есть ты, мой друг.

Кайл отскочил от меня, как будто бы из меня повсюду росли колючки.

– Я рад, что я не твой брат, – сказал он. Он вполне мог ударить меня, но затем его голос стал совершенно спокойным.

– Иди домой, – сказал он. – Ты можешь благополучно добраться? Мне нужно провожать тебя?

Я покачала головой, чувствуя себя пристыженной. Я дала обещание самой себе, что никогда не повторю ничего подобного. Я не буду больше смущать его перед другими детьми. Я не буду заставлять его стыдиться, что он мой брат.

6 июня, 1942 г.

Старший брат Гетча, Пит, который живет в Вашингтоне, приехал домой погостить и взял нас (Гетча, Кайла и меня) в библиотеку в Винчестере. Я не хотела идти, во-первых, потому что не люблю ездить в город – он меня делает нервозной по многим причинам, и, во-вторых, из-за присутствия Гетча, но библиотека! Как я могла сопротивляться?!

Мне казалось забавным, что я была единственная девушка. Пит, которому было двадцать три года, и который был более интересным, чем Кайл (в определенном смысле), сказал, что ему очень приятно иметь такую хорошую компанию в своем автомобиле и «я не говорю о своем или вашем брате», сказал мне он. Я не думаю, что есть кто-нибудь в мире, кто когда-нибудь называл меня привлекательной, и вначале я решила, что он подшучивает надо мной, но я могла понять, посмотрев на его лицо, что он действительно так думает. Пит оставил нас в библиотеке, а сам уехал по каким-то делам. Я оставила мальчиков и первый термин, который увидела, был – «менструация» (я неправильно записывала это слово в течение долгого времени). Это был также и последний термин, потому что я так заинтересовалась тем, что я читаю, что ничего другого вокруг не замечала.

В книге были картинки и объяснения, и теперь я точно знала, почему я каждый месяц истекаю кровью. Я удивлялась, что мое тело умеет делать это, и что когда-нибудь во мне может зародиться дитя. Мне только хотелось, чтобы мне не нужен был бы муж для того, чтобы это случилось.

На пути домой я поймала себя на том, что уставилась на брюки Пита, вспомнив, что Кайл говорил о школьных девочках, воображающих обнаженных. Я удивилась, что делаю то же самое. Это было слишком заметно, так что, когда мы приехали к нашему дому, Пит высадил Гетча и Кайла из автомобиля, а затем взял мою руку и положил ее прямо на выпуклость на своих брюках и сказал:

– Это то, что ты хочешь. Я выдернула свою руку и попыталась открыть дверь, но он поймал мою руку, и следующая вещь, которую я узнала, было то, что его рука полезла под мою юбку, его пальцы с силой разжимали мои ноги. Постыдно было то, что я хотела задержать его руку там, вместо того, чтобы вытолкнуть ее, но, к счастью, чувство собственного достоинства пробудило лучшее во мне, я вцепилась зубами в его плечо, и сильно била его, пока он не оставил меня.

Я была потрясена. Я подумала о моей маме. Моя настоящая мама, какой она была распущенной с парнями. Впервые я могла понять, как девушка может вступить на этот путь.

Я зажгла только одну свечу на выступе скалы возле отражающей лужи. Затем разделась в холодной темноте моей пещеры, легла под одеяло на свой матрац и трогала себя там, где он трогал. Мои пальцы, казалось, знали, что делать, и очень быстро ко мне пришло чувство, как будто река низвергается водопадом. И тогда я закричала, мой голос удивил меня, поскольку он вызвал у окружающих стен эхо. Я надеялась, что никто не слышал меня. Можно было подумать, что я испытываю боль, но это не было похоже на боль, которую я когда-либо перед этим испытывала.

7 июня, 1942 г.

Кайл и я готовились к экзаменам вчера ночью в пещере, когда я поняла, что он рассматривает меня. Когда я спросила его, почему он на меня так смотрит, он сказал: «Ты действительно красивая. Я никогда не замечал этого, пока это не сказал Пит. Но это так».

ГЛАВА 8

Иден вылезла из постели, прежде чем зазвонил будильник, и натянула платье. Нет смысла дальше лежать и пялиться на потолок. Мозг был слишком переполнен, чтобы позволить ей спать. Она хотела было позвонить Кэсси, но было слишком рано. Она спустилась вниз и стала у стеклянной стены комнаты, наблюдая, как лес, по мере того, как солнце поднималось из-за деревьев, превращается из серого в зеленый.

Мольберт Лу стоял рядом, и Иден отступила на шаг, чтобы рассмотреть картину. Это была типичная работа Лу – ветхий дом, вырастающий из грязи, на фоне яркоголубого с пятнами облаков неба. Какая-то маленькая деревня в Южной Америке, без сомнения. Лу и Кайл провели большую часть последнего десятилетия, путешествуя по Эквадору и Колумбии. Кайл проводил свои исследования, Лу делала фотографии, чтобы использовать их в картинах. Она ироническим взглядом отмечала контраст между бедностью людей и роскошью природы.

Иден повернулась на звук из кухни, и через минуту Кайл вошел в комнату и протянул ей чашечку кофе.

– Спасибо. – Она взяла чашечку и села на испанское кресло у огня. Она чувствовала себя с Кайлом в это утро неловко. Существовали вещи, о которых он ей не рассказывал, целый мир, который был ей неизвестен.

– Ты рано проснулась, – он поднес свою чашку к губам.

– Я плохо спала. – Проснувшись ночью, она подумала о Бене. Что за дурацкий вечер! Она, наконец, заключила, что Бен – умелый притворщик. Он, вероятно, никогда не достигал успеха в своей археологии. Он получил эту работу у Кайла и теперь хочет оказать ему любезность, укрепить связи с расчетом на нечто большее. Так она лелеяла размышления о нем, потом начала читать дневник, а после всего этого заснуть было уже невозможно. Это, видимо, было к лучшему. Сон не был другом в эти дни. Он приходил как пауза между ночными кошмарами.

– Почему ты не говорил мне, что ты мне вовсе не дядя? – спросила она, и слова были резкими, Кайл напрягся:

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что никто на самом деле не тот, как я думала. Моя бабушка – не моя бабушка. Ты мой… как это называется, «двоюродный кузен»?

– А, понимаю! – Кайл сел на софу и поставил чашку себе на колено. – Я думаю, это будет первый кузен, однажды отстраненный.

– Почему ты не рассказал мне? Кайл прошелся рукой по бороде.

– Когда ты впервые пришла к нам, Иден, ты была такая отстраненная. Я подумал, что это создаст тебе трудности, приведет в замешательство. Я не думал, что это будет так важно. А позднее… – Он улыбнулся. – Ты не была из тех отроковиц, с которыми легко было бы говорить об этом.