Дважды не живут - Владимир Тучков

Сережа, вернувшись из Александрова, конечно же, позвонил матери, очень туманно объяснил ситуацию и дал свой номер.

Мать сразу же, дрожащей рукой, набрала этот номер и все передала своему единственному сыну.

Кривой Чип ничего не понял. Не понял и не рванул как можно скорей и дальше от своего убежища.

Бандиты, которые засекли телефонный номер, без труда нашли по нему и адрес.

И Чипа не стало.

Как это произошло? О том лучше не знать.

Москва, как много в этом химическом составе для сердца русского слилось! И героин. И кокаин. И морфий. И опиум. Не отпустит она от себя, ни за что не отпустит. А если и удастся каким-то чудом разорвать ее холодные объятья, и бежать в ужасе, в смятеньи, спасаясь, то вернет, непременно вернет. И вновь окажешься пред ее наглыми рыжими очами. И будешь молить, чтобы не отлучила. Чтобы продолжила сладостные истязанья. Чтобы добила. Чтобы первой бросила горсть земли на крышку гроба…

Если, конечно, гроб положен тебе по статусу. А не что-нибудь другое, о чем тоже лучше не знать.

Москва. Город контрастов.

АППЛЕТ 20. СЛЕДЫ ВЕДУТ В СЬЕРРА-ЛЕОНЕ

В лэптопе лежал очередной опус Сисадмина:

tancor!

Мне кажется… Что значит «кажется»! Я абсолютно уверен, что, несмотря на твою тяжелую карму, у тебя есть возможность повернуть свою жизнь к лучшему наполнить ее высшим смыслом и – о, не смейся саркастически, не смейся, мой друг! – счастьем! Да, именно счастьем, которое не подчиняется материальным законам. Чтобы хоть чуточку приблизить его к тебе, шлю еще. одно гениальное высказывание Лао-Цзы. Наслаждайся и мудрей!

Небо и Земля – долговечны. Небо и Земля долговечны потому, что существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными.

Поэтому совершенномудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется. Не происходит ли это оттого, что он пренебрегает. личными интересами? Напротив, он действует согласно своим личным интересам.

Твой искренний почитатель sisadmin

P.S. Да, чуть не забыл. Ты, вероятно, недоумеваешь по поводу происходящего с тобой. Знай же, я недоумеваю не меньше тебя. А может быть, и значительно больше!

– Да, – сказал раздраженно Танцор, – раньше, в «Мегаполисе», от этого козла хоть какая-то польза была. Сейчас же лишь потоки словоблудия. Все, скот, втемную…

– Ну, почему же, – не согласилась Стрелка, вчитываясь в отрывок из памятника мировой философской мысли, – он язвительно комментирует наше барахтание в этой трясине. Совершенномудрый пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется. Пренебрегал?

– С какого хрена!

– Как же, – Стрелка зло посмотрела на своего милого дружка, – кому я орала, чтобы пушку достал? Нет, не достал. Значит, пренебрегал. И не только своей совершенномудрой жизнью, но и моей, которая по сравнению с твоей ни хрена не стоит.

– Да как же ты не можешь понять-то! Не готов я был. Не было у меня против этих мудаков настоящей злости.

– Как и жалости. Например, ко мне. Все нормально, становишься настоящим древним китайцем, мудрым и бесстрастным.

– Перестань! Ты же меня знаешь… Кстати, – Танцор решил сменить неприятную для себя пластинку, – давай-ка лучше подумаем, куда мы попали и что надо делать. Кто эти двое, с пушками?

– Сисадмин даже не знает, куда уж мне, дуре! – Стрелка все еще не могла отойти. – Не твои ли уж какие-нибудь дружки, которых ты держишь в тайне от меня?

– Еще раз говорю, остынь! Мне сдается, что это парни Сисадмина. Вполне вероятно, что он приставил их к нам для предохранения от всяческих случайностей.

– Ну, конечно! Раньше был упырем, а сейчас, блин, альтруистом заделался. Мол, я тебя. Танцор, так полюбил, что ты мне стал мил и дорог.

– Вот именно, дорог. Он же сказал, что на нас большие бабки поставили. Вот и бережет. Значит, эти таганские болванчики к игре не относятся. Они посторонний возмущающий фактор, который устранили.

– Ладно, Танцор, – Стрелка уже отошла от обиды и начала говорить своим обычным тоном, стервозно-любящим. – С логикой у тебя гораздо хуже, чем с эрекцией. Слушай сюда. Помнишь того чела, который нам осенью передал письмо в Измайловском лесочке? Помнишь?

– Ну.

– Сегодняшние двое ему в подметки не годятся. Обычные киллеры после военного училища, какого-нибудь совсем не элитного, а вполне занюханного. Toт же, сисадминовский чел, был просто какой-то вышколенный, просто, блин, глянцевый. По роже было видно, что минимум раритетный полковник, который не один переворот в Африке замастырил. Значит, сегодняшние совсем из другой конторы.

– Уж не из банка ли?

– Банковские тебя должны были замочить. И наверняка эти служат тому, кто хочет, чтобы ты раскрутил диcкету на всю катушку и завалил банк.

– Тогда выходит, что это из конкурирующего Банка, Так? Те, которые меня на Пушке сфотографировали.

– Очень может быть… Вообще-то, мы какой-то туфтой занимаемся. Уже давно надо было выяснить, кому несли эту дискету. И как следует прощупать. Вот этим самым и займется Следопыт. Наверняка ему в институте вдалбливали системный анализ, потому ему и карты в руки.

Сказано – сделано.

Следопыт, погуляв по Сети, покопавшись в бизнес-периодике, с точностью, как он выразился, до 99,?78 процентов установил, что сгорать от желания завалить Трейд-банк мог Петролеум-банк. Слишком уж много у них было точек конкурентного соприкосновения. А месяц назад схватились не на жизнь, а на всю наличку за размещение многотонных инвестиций в разработку нефтяного месторождения во Владимирской области.

Конечно, теоретически нефть там быть могла. Однако Следопыт теории не доверял. Практика же псд.стяи.ы-вала, что надо попробовать поискать связь между оружейными производителями города Коврова все той – же Владимирской области и какими-нибудь революционными повстанцами, контролирующими алмазные копи где-нибудь в Западной Африке.

Обшарив базы данных нескольких авиакомпаний и поковырявшись в приватной информации видовых отделов африканских посольств. Следопыт обнаружил проторенную воздушную тропинку между Ковровым и городом Пендембу, находящимся в цепких руках бойцов Объединенного революционного фронта Сьерра-Леоне.

Даже очень неразвитый человек, получив такие сведения, сразу бы понял, почему инвестиции в создание владимирской нефтяной отрасли давались под триста процентов годовых, которые ковровские шейхи гарантировали вернуть через шесть месяцев. В общем-то, конечно, не они, а некий маленький серенький жучок с двенадцатью паспортами и шестью гражданствами, следы пребывания которого в этом бренном мире делали его гораздо бренней, чем это было предусмотрено Создателем.