Спокойных дней не будет. Книга II. Все, что захочешь - Виктория Ближевская

– Неужели я смог тебя удивить?

– Откуда ты знаешь обо мне больше, чем я о себе?

– Зачем же ты сознаешься в том, о чем мне не следует знать! – шутливо укорил ее опытный любовник. – Другая женщина влепила бы мне пощечину за такие слова.

– Это твоя идея, – предупредила она и шутливо занесла над ним руку.

Он перехватил ее кисть, сжал так, что она поморщилась, притянул к губам и поцеловал раскрытую ладонь.

– И это все? – не сдавалась она, подув на запястье, где остались следы пальцев.

– Другая бы заставила меня бегать за ней, упрашивать, извиняться.

– Есть женщины, за которыми ты стал бы бегать?

– Пока не попадались.

Он усмехнулся этому наивному вопросу и легонько щелкнул ее по носу.

– Тогда какой же путь выбрать мне?

– Будь собой.

– Но если ты все знаешь обо мне, – не сдавалась упрямица. – Если я все равно уже открытая книга, и ты пролистаешь меня за час, за одну ночь…

– Я не стану торопиться и буду открывать тебя медленно, читать и перечитывать каждую страницу, каждую строчку. Буду учить наизусть твои маленькие хитрости и возвращаться к прочитанным фрагментам, чтобы снова окунуться в них. Кое-что я постараюсь забыть, а что-то забыть не смогу.

– Ты сводишь меня с ума, – зашептала она, распахнув потемневшие от страсти глаза с сияющими зрачками. – Я не представляла, что ты умеешь так говорить! Кто кого соблазняет?

– Точно не я! Тем более, сейчас, когда пора собираться.

Из его голоса исчезли глубокие нотки обольщения. Теперь с ней говорил практичный бизнесмен, ни на минуту не забывающий о работе и ценящий время превыше всего.

– Нет, постой! – запротестовала женщина.

Но он снял ее с груди, как расшалившегося котенка, и переложил на подушку. Она взглянула на часы на его руке и обиженно надула губы. Илья поцеловал ее в уголок рта и сел на край кровати, оглядывая пустынный пейзаж вокруг.

– Мне надо принять душ, – закапризничала она. – Я не могу ехать на работу в таком виде. От меня за версту несет грехопадением.

– Ночью ты не жаловалась. Ладно, посмотрю, что можно придумать.

Горячая вода из крана не исчезла, и он, сняв со стены перекрученный душевой шланг, принялся отмывать грязь и штукатурку с эмалированной поверхности. Под грязью обнаружились кляксы ржавчины. Мутный водоворот с громким хлюпаньем исчезал в черной дыре водостока. В углу на осколке разбившегося кафеля обнаружился бледно-зеленый обмылок, и хозяин квартиры тщательно счистил с него прилипшие соринки и оставил на краю ванны ожидать Сониного прихода. «Наверное, приблизительно так и выглядит хваленый рай в шалаше», – усмехнулся он и пошел за Соней.

Она уже надела туфли, но прикрыть наготу не пожелала. Только волосы были закручены в узел и схвачены на затылке большой заколкой. Едва он вошел, она поднялась, демонстрируя ему всю себя, но он по-деловому оглядел ее от каблуков до кончиков волос и поманил за собой. Они продвигались по разоренной территории, как саперы, лавируя между пакетами с мусором, кучами вывернутого паркета и пыльными курганами.

– Помнишь, какая героиня у Булгакова открыла дверь в квартире на Патриарших в одних туфлях?

– Нет, – буднично ответил он, не загружая голову художественными бреднями. – Маргарита?

– Гелла. Она была ведьмой.

– Ты льстишь себе. До настоящей ведьмы тебе еще расти и расти.

Она тихонько чертыхнулась, и под ее каблуками захрустела штукатурка.

– Я постараюсь.

Ванная была наполнена паром. Соня с довольным видом улыбнулась и оттеснила его плечом. Он понадеялся услышать от нее слова восхищения или хотя бы благодарности, но она с некоторой брезгливостью провела ладонью по краю тесной лохани, уселась на край, легким движением скинула туфли и оказалась внутри.

– А полотенце?

– Я принесу тебе простыню.

– Это подождет.

Она протянула ему душ и подставила спину под колющие струйки. Вода разбивалась о ее плечи и фонтанчиками брызгала в разные стороны.

– Ты бы снял брюки, а то будешь весь мокрый.

Но Илья раскусил ее коварный замысел, и Соня хмыкнула, уличая его в трусости, и протянула ему скользкий обмылок. Он помотал головой и попытался дезертировать.

– Соня, я не делал этого со времен твоего детства.

– Не мылся? – деланно подняла брови она и хихикнула. – Просто попробуй, вдруг понравится.

Мало что могло сравниться с прикосновением к ее коже, с тягучими струйками, сбегающими по ее спине, с пенной вуалью на ее груди и искорками света, играющими в мокрых волосах. И если бы не приходилось торопиться на работу, он бы присоединился к ней и продлил бы вчерашний вечер на тысячи вечеров. Она нежилась в его заботливых руках, улыбалась, встречая его взгляд, целовала его, едва его щека оказывалась в доступной близости, и закрывала глаза, делая вид, что не причастна к этой детской забаве. Когда последние мыльные пузырьки исчезли в прозрачном водовороте у ее ног, он заторопился в спальню за простыней, чтобы перевести дыхание и вернуть мысли в нейтральную плоскость. К счастью, разрушенный быт квартиры быстро избавлял от неуместных желаний. Когда он вернулся, Соня сидела на дне ванны, подтянув к груди колени и упершись в них подбородком, и смотрела прямо перед собой немигающим взглядом. Одна из намокших прядей сбегала вниз по плечу.

– Я вспомнила сон, – не меняя позы, сказала она. – Ты веришь в сны?

– Я их не запоминаю. Вставай, я принес полотенце.

– Ты меня обманул.

– Когда?

– Там, во сне.

– Я никогда тебя не обманывал, даже во сне.

– Обманул. – Она подняла голову и так жалобно посмотрела на него, что в первую секунду ему захотелось извиниться за себя в ее сне. – И я умерла.

– Этого не случится, Соня. – Он вернулся в реальность разрушенной квартиры и едва смог сдержать подкатившее раздражение. – Вставай.

Она поднялась, как речная нимфа, явившаяся одинокому путнику посреди мрачной чащи. Илья укутал ее в простыню и отнес в комнату, перекинув через плечо, как ковер с похищенной невестой. Ее волосы колыхались за его спиной, а под руками приятно ощущалась упругая округлость ягодиц. Ему пришлось самому вытирать ее и даже одевать, а она стояла на кровати, как манекен, и даже не пыталась помочь. В раздевании женщин он поднаторел за столько лет, но как надевать на них многочисленные предметы туалета совершенно не представлял. В конце концов, он запутался в ее белье, отчаялся и встряхнул ее, как платье.

– Да что с тобой! Откуда эта кислая мина? Чем я провинился перед тобой?

Она опустилась на колени, оказавшись вровень с его лицом, обняла за шею.

– Мне страшно, Илюша.

– Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает.

Соня уклонилась от поцелуя и, пока он ходил в ванную за ее туфлями, быстро оделась и спустила ноги с кровати.

– Пойдем?

Вслед за ним по протоптанной дорожке она выбралась из квартиры на лестницу и застучала каблучками по выщербленным ступеням.

– Господи, как же хорошо!

Она подняла руки, словно поклонялась взошедшему солнцу, и потянулась всем телом вверх, будто готовилась взлететь. Илья стоял рядом с зажатой в пальцах сигаретой, щурясь от яркого света и ее красоты. На обуви у обоих были следы побелки, но Соня сияла чистотой и свежестью, а он чувствовал себя старым вампиром, выброшенным судьбой на солнечный остров. Случайные прохожие с интересом воззрились на странную парочку, направившуюся из неприметного подъезда прямиком к мерседесу.

– Хочешь за руль? – спросила она, остановившись перед капотом, и протерла ладонью слегка запылившуюся звезду.

– Нет уж, сама разбирайся с сумасшедшими.

Он с одобрением наблюдал, как она управляется с большой машиной. Большинство женщин, которых он знал, предпочитали выходить из услужливо распахнутой задней двери. Или возвышаться над дорогой в громадных внедорожниках, где можно почувствовать себя настоящим танкистом и уповать не на мастерство водителя, а на страх и почтительное отношение других участников движения. Но он знал, что Соня одинаково успешно справлялась и с его старым гелендвагеном, и с маленькими спортивными машинами, прижатыми брюхом к земле и при каждом нажатии акселератора грозно рыкающими, как потревоженный пещерный лев.

Часы показывали только восемь тридцать, и у них еще была уйма времени, чтобы позавтракать перед началом первого дня рабочей недели.

– Остановись вон там. Хоть кофе выпьем, – сказал он, указав ей на витрину кафе.

В кафе было занято только два столика. Они прошли к большому окну с видом на бульвар. Вальяжный официант небрежным жестом смахнул с влажной скатерти несуществующие крошки, подал меню и отступил к барной стойке. Через минуту Илья позвал его снова и заказал яичницу с беконом, поджаренный тост и кофе. Соня попросила кофе без сахара, а к нему тост с красной икрой и другой с семгой.