Часовой дождя - Татьяна де Ронэ

Он испытывал страх, печаль, одиночество и, как это ни странно, облегчение. Обернувшись, он смотрел тете в глаза. Она улыбалась, улыбалась так же, как улыбалась ему обычно. Она встала с кресла, подошла к нему и обняла: «Я не разочарована, я люблю тебя все так же».

Как дороги ему были эти слова. Я не разочарована, я люблю тебя все так же. Они были с ним все то долгое время, когда он не решался сделать признание хоть кому-нибудь. Они были с ним, когда он вспоминал о своем детстве в Севрале, об оскорблениях, которым подвергался, об одиночестве, от которого страдал. Они были с ним, когда он собирался открыться отцу, матери, сестре. Он однажды это сделает. А пока эти драгоценные слова Кэнди защищали его от всех страхов.

Линден свернул направо, на бульвар Монпарнас, где, несмотря на позднее время, кипела жизнь. На перекрестке с улицей Рен было полно народу. Профессия не давала ему возможности много двигаться, и сейчас он рад был пройтись. У себя в Сан-Франциско он ходил по многу часов, с удовольствием карабкаясь по крутым улочкам.

Множество баров и кафе были еще открыты, и клиенты выходили курить на улицу. Вернувшись в отель, в двери номера Линден нашел записку от сестры. Тилья настаивала, чтобы он повидался с ней, когда придет, как бы поздно ни было. У нее были красные глаза и осунувшееся, бледное лицо. Он повторил то, что ему сказали в больнице. Она умоляла ответить, выкарабкается ли отец. Он, уже несколько раздраженно, ответил, что она сама может задать этот вопрос врачу.

– Я не могу пойти с тобой в больницу.

Линден пристально посмотрел на нее. Черт побери, что она имеет в виду? Тилья опустила голову, он ждал. Помолчав немного, она откашлялась и смущенно объяснила, что после той аварии не может выносить больницы. И вообще, хватит на нее так смотреть! Не может, и все. Да, она понимает, что это было сто лет назад, но все равно не может. Она пыталась. Но всякий раз, когда входит в больницу, у нее подкашиваются ноги, и тот ужас возвращается. Линден заметил: если она никогда об этом не говорит, как они могут догадаться, что это был за ужас? На лице ее появилось упрямое выражение, которое он хорошо знал. Она не может, и точка. Ей нужно заниматься матерью, у нее высокая температура. В больницу она не пойдет, и Линдену придется с этим смириться.

Он столько всего не знает о собственной сестре, размышлял Линден, возвращаясь к себе в номер. Странно, а ведь он прожил рядом с нею шестнадцать лет, ему казалось, он понимает ее, как никто другой, а оказывается, в ее жизни есть тайны. О том, что произошло той страшной ночью, ему, в общем, ничего не известно, она тогда единственная выжила, вот и все. Да, они близки, но насколько? Насколько вообще можно быть близким с сестрой? – думал он. И вообще, что это такое: близость с кем-то? Знать все его тайны? Знать его прошлое или даже настоящее? Вероятно, сестра тоже не имеет представления о том, какую он ведет жизнь, став известным фотографом. Наверняка убеждена, что у него все замечательно. Тилья не догадывается о том, что сопутствует такой известности: стресс, интриги, вечный цейтнот. Он как будто видел ироничное выражение ее лица и насмешливый голос: ну да, братик, конечно. Может, она завидует? Линден никогда об этом не задумывался, но поди знай. Может, она завидует его успеху, красоте, которая ей не досталась… Линдену пора было звонить Саше в Калифорнию… Саша найдет слова, сумеет утешить.

Заснуть Линдену не удавалось. Он лежал на спине, всматриваясь в темноту. Когда, удивленный внезапно наступившей тишиной, он встал и посмотрел в окно, то увидел, что дождь перестал и пошел снег. Хлопья кружились вокруг фонарей, как рой насекомых, летящих на свет. Включив отопление и поставив его на минимальную отметку, он опять лег. Нет, телевизор он включать не будет, новости слишком тревожные. А он должен сосредоточиться на отце, его состояние беспокоило его куда больше. Он должен быть сильным ради отца, матери, сестры. Линден понимал, что принять вызов и сражаться придется именно ему. Он готов? А что, у него есть выбор? До сегодняшнего дня он не сомневался, что именно Тилья, его властная старшая сестра в случае чего возьмет все в свои руки. Он не догадывался, что за ее бахвальством и напускной грубостью скрывается такая чувствительная натура. Саша очень удивился, узнав, что Тилья отказывается даже близко подходить к больнице. Он спросил, разочарован ли Линден. Тот, храня преданность сестре, ответил, что нет. Хотя на самом деле да.

Линден думал об отце, лежавшем сейчас в отделении интенсивной терапии. Поль уже пришел в сознание? Он осознает, что с ним случилось? Ему больно? Эти вопросы терзали его и не давали уснуть. Он вспомнил, как однажды в самолете разговорился со своей соседкой. Она сказала, что всякий раз, когда вы испытываете страх или стресс, надо представить себе что-нибудь приятное, интересное место, предмет или хорошего человека. Линден никогда раньше не пробовал. А сейчас закрыл глаза. И сразу же перед ним появился отец, каким он был в Венозане: в своем вечном комбинезоне и потрепанной соломенной шляпе, он, низко склонившись, рассматривал кусты и цветы. Когда Линден был маленьким, он часто ходил вместе с отцом в сад. Поль был от природы неразговорчив, но ребенок привык. Он чувствовал близость к отцу, даже когда они молчали, он научился не обижаться на его молчание. Он садился рядом с отцом на корточки и наблюдал за ним, копаясь своим совочком в каменистой земле. Руки отца летали, вырывая сорняки, выпрямляя согнутые стебли. Одно из самых ранних воспоминаний Линдена: он называет отцу различные цвета. «Синий», – гордо произносит он по-французски. А вокруг столько оттенков синего! И такие чудесные растения! Он робко ласкает маленькие синие шарики, похожие на ватные катышки, такие мягкие и приятные на ощупь, словно их соткали сказочные паучки. «Echinops ritro»[5], – угрюмо сообщает отец. Линден указывает еще на один синий – трубчатые цветки на тонком серебристом стебле. «Перовския», – отвечает отец. А еще эти плотные пучки нитевидных стеблей, похожих на иголки; он вертится вокруг, не решаясь дотронуться до ярко-синих кончиков. «Овсяница сизая», – уточняет отец. А эти звездчатые цветы, растущие плотными пучками, похоже, они очень привлекают пчел? «Огуречник». Линден обожал играть с отцом в цвета. «Желтый!» – восхищенно кричал он, замечая все растения желтого цвета вокруг.