Гончая свора - Иван Граборов

     Преодолев протяжённый подъём и едва не поскользнувшись на подвернувшемся гладком камне, охотница замедлилась, поняв, что голосистые птицы дзу-дзу могут проснуться. Она всё более сменяла бег размеренной и осторожной трусцой.

     Впереди, меж корней, сверкнула вспышка света, но то было не сияние молнии, хоть громовой раскат и пронёсся эхом по древнему лесу, перебудив добрую половину его обитателей.

     Адайн присела, надёжно зарыхлившись четвертинками коленной чашечки в мягкий грунт и теперь изучала маячивший на небольшом удалении силуэт, словно бы зажатый в куски раскрашенных металлических пластин, полностью прятавших его тело.

     На заплутавшего Кайгарльца не походил, да и давно их не видели в этих краях. Тень едва ли не бежала быстрее него самого. Бесконтрольное дыхание прерывалось паром, как у загнанного зверя. Он спотыкался и при каждой лишней возможности оборачивался, размахивая в разные стороны тем предметом, что судорожно сжимала правая рука.

     Адайн поправила притороченный за спиной шестидесятидюймовый резной лук с новой тетивой из мочёного гусла и двинулась вдоль кустарника синеватого цвета, укрывавшего завёрнутыми трубочкой листьями склон холма.

     Пятьдесят ночей до Эшту и пятьдесят после - сезон дождей. Ливень три дня как не стихал. Её длинные крайолово-киноварные волосы по традиции ещё небыли заплетены в догем, а потому мокрыми прядями свисали в вечернем сумраке, цеплялись за кусты и нередко мешали целиться. Но Адайн не жаловалась, они ей нравились любыми.

     В очередной раз, откинув преграждающую комфортный обзор прядь, она понемногу вытянулась вперёд, чтобы лучше разглядеть свою находку: та запиналась о пронизывающие низину корни вековых деревьев и постоянно оглядывалась. Да, ей владел страх и она вероятно понятия не имела куда шла.

     Огоньки серебристых глаз полыхнули в сумраке и Адайн стала потихоньку спускаться ниже по глиняному утёсу, чтобы подобраться как можно ближе.

     Традиции Фаркхи благоволили скорой охоте. Считалось что убивать следует быстро, дабы старые боги не разгневались и не покарали охотника за жестокость и тьму, взявшую верх над сердцем. Молодая охотница, как и подавляющая часть молодёжи, набравшейся повадок от кайгарльцев, в богов не верила, но уважала заведённые порядки общины, нарушение которых, к прочему, каралось различными мелкими повинностями. Сейчас же она, как и раньше во время охоты, была одна и могла позволить себе любое вольнодумство. Ей хотелось лучше узнать того, кого исторг из своих залов древний храм, что вот уже несколько тысяч лет стоял запертым.

     Охота отошла на второй план.

     Мягко переступая на поросли пропитавшегося влагой мха она медленно вытянула из-за пояса короткий обоюдоострый клинок с плоской, украшенной незамысловатой резьбой костяной рукояткой.

     Метким броском нож был всажен в дерево на удалении нескольких шагов от топочущего существа. Секундой позднее гром скользнул по коре и прожёг древо насквозь. Адайн могла поклясться именами четвёрки великих, что никогда ничего подобного не видела.

     Послышался шум со стороны пригорка и возле вековых стволов, в блеске подлинной молнии, распоровшей светом лесной сонм тьмы, мелькнули тени. Пятеро, шестеро, нет - семеро. Всё дальнейшее случилось очень быстро.

     Стремительно, с рёвом и диким, совершенно чуждым смехом на закованного в металлические листы пришельца набросились гуманоиды, вооружённые копьями, крюками и короткими раздвоенными клинками. Большие головы, усеянные рубцовыми отметинами, расширялись в горизонте двумя скосами, вклиненными в широкую центральную кость, топорщившуюся пугающими выступами. Лица были вдвое меньше чем у вольного народа, а зубы, поваленным забором растущие из дёсен, склонных к местной разновидности пульпита, вызывали у любого другого существа отвращение физического уровня. Пары толстых мускулистых рук и ног имели вместо трёх, типичных для иных видов, четыре сгибаемых сустава, позволявших им наносить удары в два раза быстрее и в трёх дополнительных плоскостях, что, однако, компенсировала небольшая длинна самих конечностей. Костлявые спины извивались двойным верблюжьим горбом. Подобие коленей и локтей, покрытых толстым слоем истёртой кожи, усечённой трапецией отходили от основной плоскости суставов на небольшое удаление. Стянутые по глубоким зауженным впадинам, четыре глаза у всех поголовно блестели потусторонним карим.

     Они яростно колотили о пластины, пытались достать его за колено. Много времени не потребовалось. Рослый с кинжалом запрыгнул на спину и теперь разрывал тонкий внутренний слой костюма.

     Гром потревожил лес вновь, повсюду разметав ошмётки бывшего наездника. Оружие ловким ударом следом вышибли из его руки, крюки тут же впились под свисающие по плечам пластины, а одно из копий угодило лезвием в глазницу. Латник пал на колени и теперь судорожно трясся в предсмертных конвульсиях агонии, но нападающим было мало просто победить. Один из них вытянул из-за пояса тугой мешочек и опрокинул содержимое на голову побеждённого. Мерзкие жуки, разного вида лесные твари тут же забились в разодранные складки костюма, впились в ещё тёплую, пышущую жизнью плоть, что нападающие встретили одобрительным гоготом.

     Ещё около пары минут они тешились своей забавой. Плотное кожаное одеяние с металлическими элементами вроде наручей, в которое они были одеты, пропиталось красными пятнами нанесённой краски и синеватой кровью латника. На плече у каждого из них виднелся хорошо различимый символ - три нисходящих по наплечникам красных линии укрывали, словно бы клад за решёткой, белые скрещённые копья.

     - Мулг... - тихо прошипела Адайн, стискивая свои белоснежные резцы. - Так убивают не охотники, так убивают низшие прислужники Твура. Чудовища. Твари.

     Во Фракхе давно бурлили вести от поселений в дальнем пределе. Говорили о том, что Мулг всё чаще посылает своих разведчиков на восток и что те даже заходят на земли верхнего предела, но только теперь охотница осознала всю реальность угрозы, увидела всё своими глазами. Старейшины как всегда заняты налаживанием несуществующего мира с горным народцем. Скажи какая-то охотница им прямо и все просто сделают вид, что ничего и не случалось никогда. Никто не сделает выводов, не будут посланы отряды. Да никто не решиться даже на саму попытку их остановить. Все они так бояться неминуемой войны. Бояться её до безумия, перетекающего в полную беспомощность. Но не Адайн. Не Адайн.

     - Я не боюсь.

     Она будущая Гаату, хранитель, живой пример, символ, но много ли сей символ стоит, коль враг единожды пред ней пройдёт? Коль он чинит раздор и казнь свою под материнским сводом Ша`А?

     'Пройдёт?' - незримый голос задаёт вопрос.

     'О нет. Тому не быть'. - её сознанье шепчет.

     Охотница приподнимается из-за большого зелёного куста и выбирает первую цель - вон тот рослый в тяжёлом нагруднике, что надругался над умирающим. Вероятно он их командир.

     Лук в мгновение ока очутился в руке, а стрела, с вытянутым словно игла наконечником, уставилась в лицо крупнейшей добыче в её жизни. Самой желанной её добыче, хоть в том она не отдавала себе отчёта.

     Зелёные заросли прекрасно гармонируют со светло-серой кожей, усеянной белыми отметинами песка и разводами свежей грязи, наносимых с началом охоты. Лишь полированный наконечник едва выглядывает из-за пышной ветви, демаскируя притаившегося стрелка.

     Охотница выдохнула, приготовилась. Сильный дождь заглушил тугой звук натягиваемой тетивы, упёршейся ей прямо в плечо.

     В нескольких шагах от мертвого тела, за спиной рослого гуманоида с тяжёлым нагрудником, возникло яркое свечение синеватой дымки, а после из него выпало существо разодетое как торгующие странники с Кайгарла - сплошь ткань покрывающая большую часть тела и чудные обвязки для ног. Около двадцати секунд, парализованные зрелищем разведчики, приоткрыв мерзкие рты, смотрели на диво.

     Глаза Адайн невольно расширились и она едва не потеряла цель из виду, поражённая увиденным. Разведчики Мулга похватались за оружие, готовясь кинуться на нежданного гостя. Поздно. Стрела впилась в толстый череп их командира, а иссиня-чёрная кровь тут же одарила изумлённые оскалы фонтаном тёплых брызг.

     Резкая смена в разности давления, влажности и притяжении, ударила в голову почище самого несдержанного пьянства, но отдаваться на волю случая он не собирался. Незнакомец собрался с мыслями, быстро оценил ситуацию, весьма впечатлился своим окружением и решил воспользоваться его замешательством. Он оттолкнулся ногой от выпирающего пред ним корня, растянулся на траве и запустил руку во внутреннюю подкладку куртки. Извлечённый из кожаного чехла предмет, отливавший затенённым хромом, последовательно исторг из продолговатой трубки три громовых раската, поваливших троих взвывших чудищ на ошмётки их собственной плоти.