Убийство девственника - Шарль Эксбрайя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Устав от бессмысленной борьбы с очевидностью, а очевидностью был спрятанный бриллиант, Жирель сдался. За ангельским личиком таилась черная душа.
И что теперь? Теперь он должен выполнить свой долг и все рассказать Плишанкуру. Или забыть про долг и предупредить девушку, что карты ее раскрыты и ей нужно как можно быстрее бежать. Жирель чувствовал, что склоняется к последнему. Он все еще любил ее. Он не сможет увидеть ее в наручниках, не сможет присутствовать при том, как ее уведут "жандармы, мысль о допросах была невыносима, а перспектива судебного процесса казалась чудовищной.
Нет, это выше его сил! Нужно, чтобы она уехала из Анси. У нее должно быть много денег и впридачу к ним все или часть бриллиантов дядюшки Жерома. Она могла бы уехать из Франции. Если понадобится, он довезет ее до границы. Что ж, будь что будет, но он не станет на нее доносить. Он не помнил точно, какие страны не выдают преступников или, по крайней мере, затягивают выдачу. Он решил сходить в комиссариат, чтобы отыскать нужную информацию. Оттуда он поедет на виллу, вызовет Дебору как будто для того, чтобы уточнить показания, и предупредит ее. Жирель отдавал себе отчет, что, поступая таким образом, он не только нарушает свой долг, но и становится соучастником преступления. Но он был согласен и на позор, и на тюрьму ради девушки, которая не стоила такой любви.
Дверь кабинера внезапно распахнулась. На пороге стоял Плишанкур.
– Вот те на! Вы здесь, в этот час, в воскресенье! Выходит, я вас недооценивал. Оказывается, вы можете увлечься не только женщиной, но и работой!
Но взглянув на трагическое лицо Леона, он понял, что допустил оплошность: ирония здесь была явно неуместна.
– Извините… не хочу показаться навязчивым, но… если у вас что-нибудь стряслось… В общем, я хочу сказать, если вы чувствуете себя одиноко… Рассчитывайте на меня.
Он направился к выходу, но Жирель остановил его:
– Шеф…
С Жирелем что-то случилось, как будто поток прорвал плотину и разметал обломки. Эта внезапная поддержка, эта неожиданная дружба поразила инспектора в самое сердце. Больше он не размышлял, он снова был свободным.
– Да?
– Я знаю убийцу Жерома Маниго.
– Что вы сказали?
– Или по крайней мере сообщницу убийцы.
– Это женщина?
– Дебора Пьюсергуи.
– Да вы с ума сошли!
– К сожалению, нет.
Плишанкур внимательно посмотрел на своего подчиненного.
– Поэтому у вас такое лицо?
– Да.
Старший инспектор взял стул и сел напротив Леона.
– Расскажите-ка все с самого начала.
И Жирель рассказал: письмо, первое свидание, сумочка в подарок, сегодняшняя встреча, прогулка в Экс ле Бан, кафе, минутное отсутствие Деборы, бриллианты в сумочке. Плишанкур внимательно слушал и вздохнул, когда Леон закончил.
– Если она действительно это сделала, могу сказать вам, что лучшей актрисы я не встречал. Все-таки мне не верится, что она убийца. Но чья она сообщница?
– Дворецкого.
– Невероятно.
Тогда Жирель рассказал свою версию: Сюзанна не приходила в тот день ни виллу. Эта история была придумана для того, чтобы запутать полицию. Плишанкур был ошарашен.
– Итак, дворецкий звонит Сюзанне, зовет ее в Анси, рассказывает, что упомянутая Сюзанна приезжала на виллу, говорила с ним, причем очень грубо, Дебора все подтверждает. Затем они убивают бедняжку, чтобы никто не узнал правду. Неплохо придумано, надо признаться! А мы-то ищем преступника среди Нантье! Хорошо они нас надули… Если, конечно, ваши подозрения справедливы.
– Я бы хотел ошибиться. Что делать будем, шеф?
– Арестуем Дебору. Что еще мы можем сделать?
Полицейская машина остановилась перед виллой Нантье. Жирель почувствовал желание убежать, чтобы не участвовать в том, что должно было произойти. Плишанкур догадался о его состоянии и, взяв Леона за руку, шепнул:
– Смелее, инспектор.
Против обыкновения, дворецкий воспринял появление полицейских спокойно. После всех событий у него словно почву выбили из-под ног.
– Что угодно господам?
– Хозяева в гостиной?
– Да.
– Доложите о моем приходе.
Эдуард отправился выполнять поручение и, вернувшись, сообщил:
– Мсье просит передать господину инспектору, что при таком положении вещей господин инспектор может не докладывать о себе, и обращает особое внимание господина инспектора на то, что ни одна из комнат не заперта на ключ.
Плишанкур сухо заметил:
– А у него есть чувство юмора, у вашего хозяина, а? Сходите за кухарками и горничными и приведите их в гостиную.
Дворецкий поклонился.
– Будем исполнено.
Полицейские вошли в гостиную, где их встретили достаточно холодно. Жорж Нантье сказал:
– Итак, инспектор, даже в воскресенье?
– Даже в воскресенье.
При виде слуг Жан-Жак съязвил:
– А вы любитель подобных собраний, господин инспектор.
– Большой любитель. А сейчас, господин Жирель, уведите Монику и выполните ваше поручение.
Под любопытными взглядами остальных Леон с девушкой вышли, но очень быстро вернулись назад. В руке у Леона была сумочка Деборы, он протянул ее Плишанкуру. Тот спросил:
– Моника, вы все время были рядом с инспектором после того, как вышли с ним из этой комнаты?
– Все время.
– Вы видели, как он взял сумку?
– Да.
– Открывал ли он ее?
– Нет.
– Значит, до содержимого сумки никто не дотрагивался?
– Никто.
– Благодарю вас и прошу всех присутствующих запомнить ответы Моники. Теперь скажите, чья эта сумка.
Дебора тут же ответила:
– Она моя.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
Плишанкур подошел к столику и вытряхнул на него содержимое сумки. Среди безделушек блеснул фиолетовый огонек. Плишанкур положил камешек себе на ладонь.
– Мадемуазель Пьюсергуи, вы можете объяснить, каким образом у вас в сумке оказался этот бриллиант?
В гуле удивленных голосов раздался тихий вскрик Армандины:
– Великий Боже!
Дебора, казалось, ничего не понимала.
– Отвечайте!
– Я не знаю.
– Чего вы не знаете?
– Я не знаю, как это очутилось в моей сумке.
– Вы отдаете себе отчет в том, что такое объяснение меня не удовлетворяет?
Тут в разговор вмешался Жан-Жак Нантье:
– Однако это странно. Каким образом вы узнали, что камень находится в сумочке Деборы?
– Мой помощник, гуляя с мадемуазель, нашел бриллиант, открыв сумочку.
Жан-Жак хихикнул:
– Галантный кавалер!
Дебора посмотрела на Леона. Тот опустил глаза. Его мучили угрызения совести. Только Армандина решилась вступиться за девушку.
– Господин инспектор, может быть, сейчас эта история кажется необъяснимой, но здесь никто не верит и никогда не поверит в непорядочность Деборы.
– В нашем деле, мадемуазель, одной веры недостаточно. Хотелось бы знать, что по этому поводу можете сказать вы, Дебора.
– Мне нечего сказать, кроме того, что я совсем ничего не понимаю.
– Подумайте, вас подозревают в краже и, может быть, в чем-то похуже. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Дебора выпрямилась и заговорила звучным голосом:
– И тогда Пилат сказал ему: «Слышишь, в чем обвиняют тебя эти люди?» И не дал ему Иисус ни одного ответа ни на один вопрос.
Выведенный из терпения Плишанкур взорвался.
– Ваша система защиты просто смешна! Мадемуазель Дебора Пьюсергуи, именем закона вы арестованы!
Она сама пошла к двери. Старший инспектор за ней. Слезы появились на глазах у Жиреля. Она заметила это и улыбнулась ему. Леон прошептал:
– Я… Я не мог поступить иначе.
Она посмотрела на него и ответила:
– Тот, кто поцелует меня, тот меня и предаст.
Полицейские увели Дебору; в гостиной Нантье и Гюнье после недолгого обсуждения сошлись на том, что этот арест значительно облегчает их положение. Только голос мадемуазель Армандины выбивался из общего тона.
– Я вас не понимаю, вы как будто рады несчастью бедной девочки.
Генриетта запротестовала:
– Ну, знаешь, если эта бедная девочка убила Жерома, чтобы украсть бриллианты, я не вижу причин для сочувствия!
Жан-Жак цинично уточнил:
– Ей надо было его чикнуть, а бриллианты нам оставить, была бы тогда нашей благодетельницей.
– Жан-Жак, что такое ты говоришь!
– Дорогая кузина, я всего лишь вслух сказал то, что каждый из нас думает. Только не уверяйте меня, что вам жаль скрягу Жерома!
– Как бы тебе не пришлось ответить за свои слова.
Вмешался ехидный Патрик:
– Кузина, вы сами во всем виноваты.
Старая дама вскочила со стула.
– Что?
– Вы же просили Богоматерь спасти нашу семью. Она услышала, и вот теперь виновник разоблачен, а с ваших родственников смыт позор. Вы ведь этого хотели?
