Первое свидание - Сандра Мэй

— Значит...

— О нет, напрямую она с собой не кончала. Просто довела себя до предела — и сердце не выдержало. Разбитое сердце, Кэти. Так бывает, когда мы слишком много на себя берем. — В голосе Мэри Смит неожиданно прорезался металл. — Ты хорошая девочка, Кэти. И потому тебе я скажу прямо: Брюс Блэквуд не для тебя. Вы с ним из разных миров. Ты всегда будешь чужой в его кругу, а он никогда не захочет стать своим для твоего окружения. Это только дураки думают, что мир изменился. Мир прежний, Кэти. Король может полюбить пастушку, может погубить ее, но сделать королевой — нет, никогда.

Кэти слабо улыбнулась.

— А как же Нелл Гвинн? Она была торговкой апельсинами...

— ...И так и не стала королевой Англии. Да, она ходила в бархате и жемчугах, но до конца жизни ее на всех перекрестках звали «королевской шлюхой». Я тоже знаю историю, Кэти. Синтия Мэддок откусила слишком большой кусок. Не совершай ее ошибки.

Кэти кивнула, повернулась и пошла к дверям. Настроение упало ниже некуда. Зеленый браслет жег руку... нет, все-таки грел.

Дома она долго сидела на кровати и смотрела на тролля Сигурда, Хотея и Мартышку. Тролль таращился ехидно, толстячок улыбался, обезьянка явно удивлялась — почему это девушка с зелеными глазами сопит и хлюпает носом.

В конце недели Брюс Блэквуд и Кэти Спэрроу вылетели из Сиднея в Европу. Им предстоял визит в Италию, на виллу леди Пилбем, после чего Брюс готовился встретиться в Париже с одним из своих деловых партнеров.

Полет был долгим — это очень слабо сказано. Кэти не отрывалась от компьютера, на вопросы Брюса отвечала коротко и бесстрастно, и в конце концов он от нее отстал. Потом девушка заснула, а проснувшись, обнаружила, что заботливо укрыта пледом. Брюс спал в соседнем кресле, и лицо у него было на удивление юным и беспечным...

В Риме Кэти взбунтовалась против авиаперелетов и упросила Брюса пересесть в машину. Им предстояло проехать вдоль побережья, а в Реджо ди Калабриа сесть на паром и через Мессинский пролив добраться до Сицилии — там в предместье Мессины находилась вилла леди Пилбем «Чинкве белле фьоре», «Пять прекрасных цветков».

Италия в начале лета — зрелище сказочное. Кэти начисто забыла обо всех своих невеселых раздумьях, которые терзали ее душу с момента разговора с Мэри Смит. Она вертела головой по сторонам, пока не устала шея, она задала Брюсу тысячу вопросов, она не уставала восторгаться мелочам, которые давно уже не вызывали у него ни удивления, ни особого восхищения — но теперь Брюс словно увидел их свежим взглядом...

Каменный крест, вросший в землю. Крошечная статуя Мадонны, бесхитростно украшенная букетиками полевых цветов. Колодец, сложенный из грубых камней. Оливковая роща, синее море, бирюзовое небо — все приводило Кэти в восторг, и этот восторг передавался и Брюсу тоже.

Они ехали в спортивной двухместной «ланчии» — по обыкновению, Брюс Блэквуд предпочел скорость комфорту. На заправках смуглые огненноглазые итальянцы при виде Кэти начинали целовать кончики пальцев и тараторить комплименты, а нахальная секретарша Брюса Блэквуда не упускала случая совершенствовать свой итальянский и вовсю кокетничала с ними. Брюс поймал себя на том, что сердится, в смысле... ревнует, что ли. Это было новое ощущение, и оно его поразило. Никогда в жизни, за все его тридцать пять лет, Брюсу Блэквуду не приходило в голову, что красивая женщина рядом с ним просто не имеет права принадлежать кому-то еще...

На последнем отрезке дороги извилистое шоссе проходило над самым морем. Будь Брюс в одиночестве, он бы обязательно слихачил, но сейчас сбросил скорость и тащился словно черепаха (по его меркам, разумеется). Кэти надоело глазеть на море, и она повернулась к боссу, решив выяснить неприятные, но насущные вопросы.

— Расскажи мне про леди Пилбем, босс. Это не праздное любопытство, я хочу знать, как себя вести. Брякну что-нибудь...

— Ты можешь. Не сомневаюсь. Тебе что рассказывать, дело — или интригу?

— И то, и другое. Вас с ней связывает бизнес?

— Давай по порядку. Когда мне было двадцать два года, я пошел на довольно рискованный шаг и решил вложить все свои деньги в одно производство. Все мои активы должны были некоторое время болтаться на бирже... короче, если бы что-то случилось, я остался бы с носом. Мне требовалась поддержка, и мне ее оказали. Лорд Пилбем, старый друг моего отца. Кэти заметно приободрилась.

— Так это его жена...

— Вдова. Лорд Пилбем — кстати, хороший дядька — оставил сей мир восемь лет назад. К этому времени я уже твердо стоял на ногах, мы с ним были равноправными партнерами. У старика не было практически ни одного недостатка, кроме одного, впрочем, довольно распространенного. Он незадолго до смерти женился на молоденькой девушке.

Кэти снова помрачнела и с подозрением поинтересовалась:

— Насколько молоденькой?

Брюс усмехнулся.

— Ревнуешь, Спэрроу? Погоди, то ли еще будет. Так вот, девочкой ее было назвать трудно, все-таки двадцать девять лет, но самому Пилбему стукнуло восемьдесят два, так что в бурную взаимную любовь никто не поверил. Впрочем, браком по расчету это тоже не было, во всяком случае, в чистом виде. Пруденс была из хорошей семьи, получила прекрасное образование, деньги у нее имелись, и вполне приличные... но хотелось еще. Она честно провела со стариком остаток дней — примерно год — и стала вдовой с состоянием почти в два миллиарда.

— Ого!

— Ну да. Так многие сказали. Видишь ли, за Пилбема она выходила в статусе практически старой девы, личная жизнь у нее не складывалась, но после смерти старика женихи налетели тучей. Всем хотелось заполучить бизнес Пилбема и его миллиарды. И вот тут выяснилось, что Пруденс не так проста, как все полагали. Она занялась бизнесом сама, единолично, никакого совета директоров, никаких партнеров — и за последующие пять лет удвоила свое состояние. Хватка у нее оказалась железная.

— Акула, да?

— Ты, мне кажется, настроена против нее, Спэрроу. Пруденс не сахар, это верно. К тому же сноб, каких поискать. С одной стороны цинична, как все современные деловые люди, с другой — искренне гордится тем, что ее предок бился при Азенкуре.

— И она — твой деловой партнер?

— Не только. Мы с лордом Пилбемом были действительно дружны, сблизились и с Пруденс. Собственно, у меня не было причин с ней не... э-э-э... не дружить. Умна, практична, образована...

— Прямо идеальная пара.

— Спэрроу, если это — не пошлая ревность, то я уж и не знаю, как она выглядит.

— Вот еще! Просто... она со мной плохо говорила по телефону. Грубила, мягко говоря. Я представила себе чопорную и одновременно склочную старушку в викторианском стиле, которая на простолюдинов смотрит как на гусеницу в салате.