Лепрозорий (СИ) - Ариса Вайа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но мне некуда идти! — паучиха вжала голову в плечи, теребя в руке кружевную оборку синего платья.
— Мне все равно. Хочешь, чтобы я тебя вернула? — усмехнулась фурия, затягивая ремни колчана на бедре. Подняла глаза, усмехнулась.
Девочка судорожно мотнула головой и попятилась. Она все пыталась понять, стоит ли бояться фурию. Ведь она пришла за жизнью Мерура, а саму ее спасла. Зачем?
— Вот и не жалуйся, — хмыкнула та, поднимаясь. — А то пристрелю.
Пожалуй, бояться стоило. Но руку грела рукоять ядовитого клинка, вселяя каплю уверенности.
Фурия сделала несколько шагов на непослушных ногах и вдруг рухнула лицом в рыжую листву, потеряв сознание.
Провидица потопталась на месте, повертела кинжал в руке. Господин хотел, чтобы она за него отомстила, он ведь просил об этом, приказывал.
И, утерев нос кулаком, она, крадучись, подошла к едва живой фурии. Села рядом и подняла нож лезвием вниз.
Она должна отомстить! Ведь фурия убила господина.
Но он все равно бы умер, паутина не ошибается.
Не сгорел — занозил бы руку и скончался от заражения, или поцарапался о свой же ядовитый нож. И даже не сама фурия его убила, а только пламя, разросшееся в спальне Мерура. Фурия не виновата!
Но она хотела его убить. И грозилась пристрелить саму паучиху.
Вот только вокруг больше не было никого. Один лишь лес, таивший в себе множество опасностей. И кроме фурии здесь не на кого было даже положиться. А она точно защитит, если решит, что ей это выгодно.
Зачем вообще спасала, раз теперь решила бросить?!
И паучиха заплакала. Швырнула ненавистный клинок в чащу серых стволов. Опустила руки и ненароком коснулась головы фурии. Подлетела, как ошпаренная, и тут же рухнула на ослабевших ногах. Задрожала всем телом и, свернувшись в комок, взвыла. Кошмары, мучившие незнакомую воительницу, отчасти передались и ей. И тогда она стала плести паутину, нашептывая стучащими зубами под нос.
Мир Люция начала различать спустя вечность или пару мгновений: у нее больше не было чувства времени. Над ней сидела девочка и таращилась восьмью глазищами: два как у обычных людей, только абсолютно черные, другие помельче у висков. Темные капельки-брови хмурились.
Опять иллюзии.
Заметив, что Люция очнулась, паучиха отскочила.
Бескрылая отщелкнула из-за спины арбалет и вытянула в ее сторону:
— Я предупреждала.
Рука затряслась мелкой дрожью, не успела Люция даже взвести арбалет. И вот уже лицо девочки расползлось, лес растянулся, смялся, мир закружился и придавил к земле всем своим весом. Ну вот опять! Она сжалась в комок, чувствуя отдаленно, что ее трясло, что она задыхалась, мерзла в огне и плавилась во льдах. Отчаяние душило, не давая отличить явь от иллюзий. После побега они становились все чудовищнее с каждым днем. Не давая вздохнуть. Не давая жить. Бесконечная агония без боли. Неужели нельзя никак унять этот ад?!
Все остановилось и замерло. Опало осенней листвой, растаяло, обдавая приятной прохладой. Сбежало, оставляя разум в покое.
Люция почувствовала на своих висках приятную дымку, мысли стали чище, яснее. Открыла глаза: над ней нависла паучиха. Девочка плела свою паутину, растягивала ее, сминала, спутывала, разворачивала, кусая бесцветные губы.
— Эй… Таракань, — одними губами позвала бескрылая, и та вздрогнула. — Что ты сделала?
Люция села и попыталась собрать себя в кучу. Мир все равно плыл. Но на левом запястье блестело от пота клеймо — сто восемь.
— Тебя отравили чем-то сильным, я подчистила твои кошмары, — скромно потупив взгляд, прошептала девочка. Паутина в ее руках рассыпалась.
— Вылечить не можешь? — Люция сняла с волос остатки липкой дымки.
— Нет. Я только с телом могу. Душа — слишком сложно, — девочка снова затеребила подол платья, оголяя мраморно-белые ноги в черных панталонах. Смешная.
— Как тебя зовут? — вздохнула Люция, поднимаясь. Отряхнулась и подала маленькой незнакомке руку.
— Все зовут Арахной. Мама назвала Евой, — приняв помощь фурии, та встала.
— Ева так Ева. Меня зовут Люциферой. Ты зови Люцией, — маршал кивнула и, поправив ремни, отвернулась. — Можешь пойти со мной, если обещаешь не дать мне сойти с ума.
Ева кивнула, соглашаясь.
— А куда ты идешь?
— Сперва вон к тому озеру, — и Люция, наклонившись, показала рукой на едва различимые блики в лесу. — Советую искупаться, больше чистой воды не будет. Перекрашу волосы, передохну. Поедим. Затем в округ Змей. Тут недалеко граница.
Провидица снова кивнула, озеро так озеро. И, поправив задники туфелек, поспешила за фурией. Люция шагала быстро, хоть и покачивалась из стороны в сторону. Все ее мысли занимало клеймо и так внезапно кончившиеся иллюзии.
***
Бирюзовая гладь водоема блестела холодно, склонившиеся над ним деревья покачивались, осыпая темные листья, и те кружились, танцевали, сбиваясь в грязную кучу у другого берега.
Ева не знала, как ей быть, стоит ли идти купаться вместе с фурией или подождать на берегу. Осталась стоять, исподлобья наблюдая за Люцией. Боялась разглядывать в открытую, Мерур бы за такое косы повырывал, и парой затрещин она бы не отделалась. Но фурию девочка не смущала. Она равнодушно сбросила куртку, пропитавшуюся потом и кровью байку, размотала рыжие бинты.
И провидицу едва не вывернуло. Она спешно закрыла рот рукой и сдавила пальцами горло, снимая спазм. Не было на спине фурии и сантиметра гладкой кожи. От штанов до лопаток тянулась лепра и сочилась белесой слизью. Болезнь клочками выхватывала куски плоти вдоль хребта. Страшнее всего были шрамы. Рваные, от плетей, от крючьев. Наспех зашитые, растравленные. Отрубленные кости как раз там, где у ангелов росли крылья — свежие кровавые раны. От копчика до плеч, огибая лопатки, тянулись кровоточащие рубцы срезанной кожи, пеньки вырванных перьев торчали из ран. Вот и все, что осталось от крыльев ангелицы.
— Что, жутко, да? — усмехнулась та, оборачиваясь.
Ева замотала головой, едва найдя в себе силы улыбнуться. Но Люция повернулась всем телом, и новый спазм сдавил горло. Та вся была в шрамах, руки исполосованы, залатаны. Живот снедала лепра. Даже на груди не осталось живого места. Обычному человеку такое не вынести.
Люция разделась полностью, но у Евы едва хватило смелости проводить ее взглядом до озера — ногам фурии досталось еще больше, чем спине.
Отвращение и ужас в голове паучонка укладывались в дикую смесь, и она тихо заплакала под деревом, дожидаясь, когда фурия искупается и выкрасит седые волосы в рыжий. Страшно было даже подумать, что пришлось пережить Люции. Вот только от этого паучиха боялась ее еще сильнее. Никого на свете она не боялась так же! Лишь ангела в лиловом гроте, но ведь его не существовало на самом деле. А фурия была совсем рядом, слишком настоящая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});