Наследница всех капиталов - Светлана Алешина

Наконец я добралась до машины и, усевшись в нее, сразу же занялась конвертом. Заинтересованный моими действиями Ромка быстро влез на заднее сиденье и, вытянув голову вперед, стал наблюдать. Я осторожно и очень аккуратно вскрыла конверт, решив, что, если вдруг не найду в нем ничего важного, обязательно вновь заклею и верну на место. Внутри конверта оказался небольшой тетрадный листочек. Развернув его, я прочитала содержимое послания вслух: «Я похитил твоего любимого человека в отместку за то, что сделал ты. Если она тебе нужна, предлагаю встретиться и все обсудить. Жду в городском парке у пеликана в семь вечера, сегодня».

— Стоп, — напряглась я, — это что, шантаж? И о каком похищении идет речь? Я что-то ничего не понимаю.

— Может, у Курдова украли его дочь? — предположил Ромка. — И свистнули не кто бы то ни было, а сыновья того богача, который наследство ей оставил.

— Нет, не они, — не согласилась я с Ромкой и попросила: — Подожди, дай подумать. Здесь говорится о ком-то, кого похитили, и предлагается обмен. Но что мог украсть Курдов? И чего затем могли лишить его, чтобы отомстить или же добиться обмена? Девочку? Но зачем ее менять, если она уже у тех, кто желает заполучить наследство этого бедного ребенка… Нет, дело здесь, по-моему, не в ребенке, а в чем-то другом. Но в чем?

— Конкуренты, — неожиданно произнес все время молчавший Виктор.

— Думаешь? — посмотрев на него, переспросила я, а затем сама же и продолжила: — Может, и так. Если Курдов что-то задолжал им, они могли забрать у него девочку, а затем предложить встретиться. Насколько нам известно, у бизнесмена Курдова большие денежные проблемы и наверняка не меньшие долги. Значит, сейчас у Курдова нет девочки, она находится у кого-то еще, кто желает что-то получить от Александра Владимировича. Непременно следует проверить это.

— А как? — задал всех интересующий вопрос Ромка.

— Только съездив в детский сад, — немного подумав, ответила я. — Если девочка там, значит, с ней ничего не случилось и речь идет о ком-то другом. А вот если ее нет, значит…

— Значит, число преступников неуклонно растет, — подражая мне, вздохнул Ромка.

— Ладно, едем в детский сад, — понимая, что медлить нельзя, произнесла я. — Только сначала Роман отнесет письмо назад и поместит его в ящик.

— А что толку? — даже не вылезая из машины, ответил мне наш курьер.

— Ты о чем? — не поняла я, что имеет в виду он.

— Так ведь сейчас уже почти шесть вечера. Письмецо-то запоздало. Если бы пришло утром, тогда его Курдов заметил бы, а теперь кто знает, когда он домой вернется.

— А ведь ты прав, — на минуту задумавшись, произнесла я.

— Курдов, скорее всего, не получит этого послания до назначенной встречи, а значит… на встречу с преступником придется ехать нам. Но письмо ты все же верни на место. Так, на всякий случай… — попросила я и протянула Ромке вновь заклеенный мною конверт.

Ромка недовольно вздохнул, но все же вышел из машины и направился в подъезд. Я тем временем поискала в записной книжке адрес детского сада, в который водил девочку Курдов. Его мне дал сам папаша, когда я во время нашего с ним интервью поинтересовалась, в хороший ли детсад он поместил своего ребенка. Так что теперь нам не нужно было тратить время на то, чтобы узнать, где сейчас должна находиться девочка.

Вскоре вернулся Ромка. Как только он сел в машину, я продиктовала Виктору адрес, и мы направились к детскому садику — проверять, на месте ли девочка. На дорогу у нас ушло не более получаса, но зато потом еще десять минут мы искали, куда поставить машину, так как с местами для стоянки в том районе всегда большая проблема. В конце концов я оставила Виктора в машине, сказав, чтобы он ждал меня на другой улице, а сама пошла к зданию детского сада. Ромка поспешил следом, хотя я его и не звала. Велев Ромке не мешаться под ногами, я оставила его на улице, а сама прошла в первую попавшуюся дверь, хотя и понимала, что каждая дверь ведет в свою, определенную группу.

Преодолев пару помещений, я оказалась в просторной раздевалке, у стен которой в ряд стояли несколько детских шкафчиков. Из соседней комнаты слышались голоса ребятишек и воспитательницы, о чем-то им рассказывающей. Не разуваясь, я на цыпочках прошла к дверному проему и, заглянув в комнату, тихо произнесла:

— Извините, не скажете, где мне найти старшую группу?

— Это на втором этаже, — не вставая с места, приветливо ответила мне миловидная воспитательница. — Как выйдете от нас, сразу налево и по лестнице вверх, там и будет старшая группа.

Поблагодарив женщину за помощь, я так же тихо и бесшумно покинула помещение и направилась по указанному маршруту. Когда я попала в помещение старшей группы, детей на месте не оказалось. Очень удивившись этому обстоятельству, я прошла в следующую комнату и там увидела сидящую за роялем женщину, которая что-то искала в нотной тетради.

— Извините, — обратилась к ней я, — а где можно увидеть воспитательницу старшей группы?

— Вы, наверное, за ребенком пришли? — приняв меня за одну из родительниц, вопросом на вопрос ответила женщина. — Дети сейчас мультфильмы смотрят в кинозале. Кого нужно позвать?

— Курдову Софью, — решив лично посмотреть на девочку, произнесла я.

— Сейчас, подождите минутку, — ответила женщина и, смахнув непослушную челку в сторону, удалилась.

Я принялась торопливо соображать, что сказать девочке, когда ее приведут. Как назло, ничего хорошего на ум не приходило, а то, что придумывалось, выглядело глупо и неуместно. В конце концов я просто решила сказать девочке, что папа сегодня немного задержится с работы, и попрошу ее не волноваться. Тут вновь вернулась воспитательница или музыкальный работник, с которой я разговаривала, и привела с собой симпатичную, но немного насупленную девочку. Девочка была одета в коротенькое голубое платьице со множеством оборочек, белые гольфы и светло-серые туфельки с маленькими красными бантиками. С одного взгляда становилось ясно, что ребенка утром собирал отец.

Я внимательно всмотрелась в лицо девочки. Без всяких сомнений, она была похожа на свою бабушку: те же черты лица, то же недовольное выражение. Даже губки Соня закусывала так же, как это иногда делала ее бабка.

— Здравствуй, Сонечка, — присев перед девочкой, ласково произнесла я. — Как у тебя дела?

Девочка ничего не ответила, а лишь хмуро посмотрела на меня исподлобья.

— Ну, что же ты, детка? — подтолкнула ее ко мне воспитательница. — Не рада, что к тебе пришли?

— Я не знаю эту тетю, — тихо произнесла девочка, не меняя выражения своего лица.

Удивление появилось на лице воспитательницы. Пришлось мне поторопиться и объяснить, кто я, собственно, такая:

— Извините, что сразу не пояснила. Я знакомая бабушки этой девочки, — глядя на воспитательницу, ответила я. — Она попросила меня заехать и удостовериться в том, что с Соней все в порядке и ей хорошо живется у отца. Тебе ведь хорошо с папой? — Я вновь посмотрела на девочку.

Софья еще больше насупилась и ничего не сказала.

— Скучает, — тихо заметила я. — Ну ничего, бабушка сказала, что очень скоро приедет тебя навестить.

— Правда? — услышав это, девочка заметно воодушевилась. — Она так сказала?

— Да, — кивнула я, улыбнувшись. — И просила тебя, чтобы ты хорошо себя вела и каждый день ходила в детский сад, а то вдруг тебя тут не будет, когда она придет, — чтобы хоть немного поднять девочке настроение, продолжила я. Мне уже стало совершенно ясно, что с отцом девочке плохо и детский сад — ее единственная отдушина. — Что-нибудь хочешь ей передать? — поинтересовалась я у малышки.

— Хочу, — активно закивав, откликнулась девочка, затем быстро подбежала ко мне и, обняв за шею, тихо шепнула мне на ухо: — Передайте бабушке, что я скучаю и очень хочу к ней. Пусть она меня заберет отсюда.

— Хорошо, я передам, — осторожно погладив девочку по голове, пообещала я.

Затем воспитательница позвала Софью в зал, напомнив ей, что там идут мультфильмы. Девочка на прощание помахала мне рукой, при этом слегка улыбнувшись, и скрылась за дверью. Я еще несколько минут пообщалась с воспитательницей, расспросив о том, как Соня себя ведет и не выглядит ли несчастной. Женщина пояснила, что она всего лишь проводит музыкальные занятия, а потому ничего конкретного сказать не может, кроме того, что девочка часто замыкается в себе и совершенно не слышит, что ей говорят. После этого я поблагодарила собеседницу за помощь, попрощалась с ней и поспешила к машине. Теперь мне было ясно и то, что в анонимном послании речь шла о ком-то совершенно другом, а совсем не о девочке.

Вернувшись к своим коллегам, я сообщила им, что девочка на месте. Затем посмотрела на часы и, заметив, что стрелки неумолимо движутся к семи, сказала:

— Поехали в горпарк. Посмотрим, кто придет на встречу с Курдовым, а там уже будем думать, что делать дальше.