Другой глобус - kammerherr
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плохо было на душе у Отто, когда он вышел из кабинета Шенке. Не понравился ему разговор. Вроде бы, ничего оскорбительного шеф не сказал, говорил вполне корректно, слушал внимательно, но… Разговаривал, как со школьником. Опять же, это обращение только по фамилии, а ведь многих других сотрудников называет по имени, да и держится с ними иначе…
«Ладно, — решил он, наконец. — Главное, чтобы дело состоялось, а там… Посмотрим еще»…
* * *
Шеф вызвал его уже через 2 дня. Отто пошел с тяжелым сердцем, но как только переступил порог кабинета Шенке, понял, что опасаться нечего, наоборот, скорее всего, все устроится наилучшим образом.
— Поздравляю! — сказал начальник отдела, когда Майнкопф сел напротив и принял «позу внимания», — ваша версия подтвердилась. Наш сотрудник прислал подробную информацию, это действительно рукопись Камиллы Анежской, и она уже успела наделать много шума в Америке. Это, кстати, может существенно затруднить вашу работу… — Он замолчал и продолжал смотреть на Майнкопфа, улыбаясь и, как тому показалось, с подвохом.
— Мою работу? — недоуменно повторил Отто.
Шенке встал и продолжал говорить, шагая туда — сюда перед Отто, так что тому пришлось постоянно вертеть головой.
— Ответ от нашего сотрудника в США мы получили в тот же день, вечером. Оказалось, ему даже не нужно было ничего специально узнавать — история с находкой этой рукописи тут же стала известна всем в Америке, о ней только и говорят по радио и в газетах. И все американские специалисты сошлись во мнении, что это она и есть — рукопись Камиллы Анежской.
— Я так и знал! — вырвалось у Отто.
— Вы молодец, Майнкопф! — похвалил его шеф. — Вы молодец, потому что нашли эту заметку, поняли о каком документе идет в ней речь и поняли, какое огромное значение это может иметь для рейха. А поняли вы это потому что знали об этом манускрипте. Почему я и повторяю постоянно, что наши сотрудники должны быть людьми эрудированными и информированными. Думаю, что ваше усердие будет по достоинству оценено, я уже направил ходатайство по этому поводу и вопрос сейчас решается — он выразительно посмотрел на потолок — наверху.
— Спасибо! — совсем не по уставу сказал обомлевший Майнкопф.
— Но пригласил я вас не для этого — сказал Шенке, усмехнувшись. Снова усевшись в свое кресло, он взял трубку телефона, сказал:
— Пригласите, пожалуйста, капитана Зигерта! — и повернувшись к Отто, продолжил:
— Ваша информация, Майнкопф, оказалась очень важной и… актуальной. Она дошла до самого верха… Вы меня понимаете?
Отто поспешно кивнул — еще бы он не понимал!
— Поэтому там — он снова красноречиво поднял глаза к потолку — решили, что необходимо получить эту рукопись любой ценой. Чтобы вы лучше понимали важность для руководства рейха и степень его заинтересованности в этом проекте, могу вам сказать, — это не является государственной тайной, — что уже начато формирование группы ученых — криптологов для расшифровки рукописи.
Шеф умолк перед тем, как перейти к самому главному. И только теперь Майнкопф решился сделать то, что ему давно уже хотелось — сглотнуть.
— Сейчас я вас познакомлю с капитаном Зигертом, — продолжил Шенке. — Он будет вашим помощником в этой операции. Вам вдвоем поручается сформировать диверсионную группу, которая должна будет отправиться в Штаты, добыть рукопись и доставить ее в Германию.
Шенке откинулся на спинку кресла, давая понять, что суть дела он уже изложил. Майнкопф медленно переваривал свалившееся на него счастье. Дав ему достаточное время для этого, шеф, усмехнувшись, сказал:
— Не терпится встретиться со своим старым знакомым? А, полковник? — И прежде, чем подчиненный успел ответить, продолжил:
— Я уже наслышан о вашей прошлогодней истории с этим художником… как его?.. Герхардом Клоссом. Да, вовремя он успел смыться от нас… Ну, ничего. Если гора не идет к Магомету… У вас, полковник, руки в отношении него будут совершенно развязаны. Это же относится к любому, кто будет пытаться препятствовать вам. Главное — достать рукопись.
— Господин генерал… — начал было Отто, но шеф прервал его:
— Вопросы — потом. Сейчас придет капитан Зигерт… А вот, кстати, и он! Входите, Хейнц, входите!
Майнкопф обернулся — в дверях стоял среднего роста, лет тридцати офицер, стройный и ладный, как оловянный солдатик, и только на голове у него был беспорядок. «И к этому мальчишке он по имени» — с неприязнью подумал Отто.
Шенке вышел из-за стола, подошел к Зигерту и протянул ему руку.
— Так ничего и не сделали с волосами, Хейнц? — добродушно спросил он, кивнув на прическу капитана, похожую на моток колючей проволоки.
— Я старался, господин генерал, — развел руками Зигерт, — но ничего не могу с ними поделать. Разве что, наголо постричься.
— Ну нет, таких радикальных средств, пожалуй, не надо, — улыбнулся шеф. — Знакомьтесь, — повернулся он к Майнкопфу, — полковник Отто Майнкопф, ваш непосредственный начальник на время предстоящей операции.
Офицеры пожали друг другу руки.
— Присаживайтесь, — пригласил Шенке, возвращаясь на свое место.
Он начал излагать организационные вопросы — документы, деньги, «легенды», связь… Отто по старой привычке запоминал все самое важное «на автомате», но думал в это время о другом, хотя и нельзя сказать, что совсем о посторонних вещах…
Он снова вспоминал их преподавателя из школы Абвера и мысленно благодарил его — старик наверняка сейчас слышит его там, и ему приятно… Отто думал, что — вот оно, наконец, настоящее дело, которое он заслужил всей своей безупречной службой, исполнительностью и дисциплиной. Пусть некоторые из сослуживцев — он знает об этом — называют его солдафоном и «каменной башкой», но не им, а ему доверили это дело. Государственное дело!
И только один неприятный пунктик был во всей этой истории — он назывался «капитан Зигерт». Чем не понравился ему с первого взгляда этот симпатяга? Сперва не понравился не он сам, а отношение к нему Шенке. Вернее, разница в отношении шефа к нему, Отто, и к этому… Хейнцу. Майнкопф чувствовал, что есть какой-то подвох в отношении шефа к нему, и это чувство только усилилось, когда он увидел, как генерал общается с Зигертом.
«Но ведь руководить операцией он, в конце — концов, поручил мне, а не кому-то другому. И потом, чем виноват этот капитан»? — пытался он возразить самому себе.
