Цепи грешника (СИ) - Волков Александр Мелентьевич

— Что? — у меня волосы на голове дыбом встали.

— Тот, кого ты назвал Чумой, владеет силой, способной убить лишь смертных, и разрушить обычный мир. А если касаться Небес и Преисподней, где живут ангелы и демоны, то твоей главной обязанностью было следить, чтобы жизнь первых тварей Создателя, включая Всадников Апокалипсиса, была конечной, хоть она и исчислялась десятками тысяч лет по человеческим меркам. Ты должен был убить и Алландела, но тебя не стало, и все мы обрели бессмертие. Потому он тебя так боится, — ухмыльнулся Барвэлл. — Потому хочет изловить тебя. И нам повезло, что Таламриэль завидует власти брата, и не хочет делиться с ним твоей силой. Таламриеэль озабочен поиском способа обуздать твою мощь, и это дает нам время на побег.

— Вы хотите сказать, что я…. — не знал, как произнести нечто подобное. Мне в голову пришла фраза бредовая настолько, что озвучить ее вышло не сразу. — Что я — второй после Бога?

— Именно, — Барвэлл подтвердил мою гипотезу.

— Не верю, — я покачал головой. — Такого быть не может. У вас нет доказательств.

— Твоей важности для Алландела недостаточно? У меня есть доказательство, — Барвэлл выдвинул ящик стола, и вынул оттуда небольшую квадратную табличку с греческой цифрой "I". Табличка была выполнена из гладкого черного камня, а цифра белела мрамором, по цвету напоминая кость. Показалось, что это часть разломанного циферблата. — Прикоснись к цифре. Ты сразу все поймешь.

В животе от страха похолодело. Когда я занес ладонь над цифрой, меня одолела неуверенность. Что произойдет, если пальцем коснуться цифры? Выживу ли я? Останусь ли собой? Что изменится?

Страшно. Но деваться некуда.

Глава 9. Посторонняя душа

Я привык жить с самим с собой, с ясными мыслями, и ощущение чужого разума в голове напугало меня до мурашек на спине. Когда я коснулся цифры на кусочке циферблата, меня резко объяло ощущение посторонней души. Чужого присутствия в глубине тела.

И эта сила, пробуждавшаяся во мне в момент "превращения", вернулась. Возникла резко, но не столь ярко, и без потери памяти. Меня объяло фиолетовым пламенем, но оно не жгло плоти, не причиняло боли. Бумаги со стола Барвэлла сдуло и впечатало в стены, на которых играла моя зловещая тень, а окна дребезжали как от землетрясения. Маша прыгнула за кровать и закрыла голову руками, а Барвэлл катнул желваками и стиснул зубы. Ощущение всемогущества наполнило вены айцура во мне, а фиолетовым огнем пылали избытки мощи, что потекли по моему телу. Справа от моей головы появилась половина челюсти (как если бы ее разрезали пополам) из белой кости, длинной, как у пса, с острыми клыками, но она не являлась частью моего тела и висела в воздухе близко к лицу. Параллельно моей челюсти.

Захотелось закричать. Жажда уничтожения и умерщвления всего, чего можно коснуться, одолела меня, но затем растворилась вместе с кусочком циферблата. Кусочек развеялся узкими лучами темного света, и они погрузились в меня, скрывшись без следа.

На Машу и Барвэлла это произвело глубокое впечатление. Бывалый боевой ангел испугался, тщательно скрывая страх. Это проявлялось по неконтролируемым признакам — зрачки Барвэлла дрожали. Поводов бояться не было, но смерть сама по себе вызывала ужас.

— Теперь ты убежден? — поинтересовался Барвэлл. Он скрывал дрожь в голосе. Я заметил, что его ладонь лежала на мундштуке флейты. Видно ангел сомневался в моей безвредности. Он меня боялся. Как и все. Как и Маша. Это расстраивало, но вида подавать не хотелось.

— Да, — выдохнул я. Тело трусило от напряжения, как после приступа ярости. — Вы не могли бы…. — чтобы намекнуть Барвэллу, пришлось покоситься на флейту. Я волновался из-за риска быть убитым на месте.

— Да, конечно, — Барвэлл убрал ладонь с флейты, но осторожно, будто ожидая подлости. — Это только один из восьми элементов, — чтобы успокоиться, он присел, и сделал глоток остывшего чая. — Остальные семь находятся у семи архангелов. И чтобы вернуть силу Первозданной Смерти, тебе нужно достать все осколки циферблата песочных часов. Еще, помимо циферблата необходимы сами часы с пылью из руки Господа. Пылью начала и конца. Часы хранятся у Алландела с восьмым осколком циферблата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я чуть на пятую точку не сел. И не знал, от чего именно. То ли от новости о руке Господа, то ли от того, что восьмой осколок придется добывать у Алландела.

— Рука Господа? — спросила Маша.

— По легенде правой рукой Господь творил жизнь, а левой рукой сеял смерть. Но ему захотелось одно из деяний с кем-то разделить. Он распылил левую руку, поместил пыль в песочные часы, и вручил их Второму творению. То есть тебе.

— А как выглядят осколки? — спросила Маша.

— Они замаскированы магией иллюзии. Осколок с цифрой один хранился у ныне покойного Восьмого архангела, но он был слабейшим, и мы убили его, сделав вид, что архангел пал жертвой случайности, а осколок утерян навсегда. С остальными мы так сделать не смогли. Это только тебе под силу. Потому "Серые перья" тебя разыскивают.

— Ты обо всем знала? — я пристально взглянул на Машу. — Обо всех этих штуках про Первозданную Смерть?

— Нет, — призналась Маша, положив руку на сердце. — Не знала, правда. Возможно, знает Галахад, но он ничего не говорил. Лишь то сказал, что ты избранный.

— Галахад? — мне это имя ни о чем не сказало.

— Лидер "Серых перьев", — пояснила Маша. — Именно он поручил мне найти тебя.

— И где именно находятся осколки? — поинтересовался я. Чувствовалась в мысли Барвэлла незаконченность.

— Осколки висят на шеях архангелов, и выглядят как золотые перья, — ответил Барвэлл, и перед мысленным взором сразу вспыхнуло золотое перо, что висело на шее Таламриэля. — Если ты хочешь вернуть силу, то придется отобрать у семерых перья, и коснуться каждого элемента циферблата.

Не представлял, как провернуть подобное. Мне и с Таламриэлем-то не совладать, хоть я и почувствовал прирост силы после прикосновения к циферблату. Все равно кишка тонка.

— Откуда вызнаете, что это сработает? — засомневался я. Как они могли располагать достоверной информацией о силе, с которой не взаимодействовали так глубоко, как я?

— Иногда некогда соображать, подготавливаться, и планировать. Нужно действовать. С этим элементом сработало, — Барвэлл указал на меня, и откинулся на спинку стула. — Думаю, сработает и с остальными. Вам остается лишь добыть их. Как — я не знаю. Но сопротивление готово оказать поддержку и тебе, и "Серым перьям". Только скажи, что нужно.

Если он говорил правду, это открывало огромные перспективы. С подобной силой я мог не искать чужой помощи. Мне хватило бы себя самого. С тем, чтобы переместить Милену, и избавить ее от участи умереть, проблем не будет. Достаточно найти всадника апокалипсиса, поскольку делами низших существ заведовал он, и заставить его вычеркнуть Милену из "Тетради смерти", или чем он там убивал людей.

Но это нюансы.

Для начала необходимо вернуть силу, а потом разбираться, как ее использовать.

Еще я кое-что почувствовал. Это ощущение было будто взрыв маленькой гранаты в лобной доле мозга. Меня посетила мысль, что нечто способно сильно помочь, и помощь такая очень кстати по причине моей магической немощности. Вены айцура стали пошире, я перескочил из второго разряда в третий, и оказался в третьей категории, по ощущениям, но этого было недостаточно для победы над Таламриэлем.

— Мне нужен доступ к оружейному складу, — я обратился к Барвэллу. — И нужен барабан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ох, — Барвэлл усмехнулся. — Этого добра у нас навалом. Я знал, что ты попросишь барабан, когда разговор подойдет к концу. Потому….

Барвэлл подошел к шкафу, и открыл дверцу. Внутри я увидел внушительный барабан в форме кубка из черного дерева. Корпус украшала красивая древняя резьба, а мембрану окружало восемь пустовавших квадратных выемок, по размеру подходивших под элементы циферблата. Отличный инструмент. Он внушал мне ощущение способности сворачивать горы. Так всегда бывает, когда осознаешь владение настоящим боевым оружием. Власть вершить судьбы нотами и децибелами. Трудно было не испытать опьянение от такой силы, но мне удалось устоять и не потерять голову.