Велики Матюки - Дмитрий Подоляк

Гриб отпрянул в сторону.

Я ойкнул, непроизвольно подался назад, споткнулся и уселся на пятую точку. Гриб продолжал пялиться на меня своими черными бусинками. Не спуская с него глаз, я нащупал рукой шишку и швырнул ее в гриб. Шишка угодила в шляпку, и гриб с шуршанием поспешил скрыться в черничнике.

Я нагнал братьев. – Вы только не смейтесь, пожалуйста, – попросил я и рассказал им о том, что только что произошло.

– Эхо Чернобыля, – флегматично изрек доктор, выслушав мой рассказ. – Кто знает, что там в Зоне творится. Тамошний гриб вполне мог и ноги отрастить, и глаза, и даже осознать себя как личность.

Я пристально взглянул на доктора. Его лицо оставалось невозмутимым, и я не мог понять, говорит ли он серьезно или валяет дурака.

– Так ведь где Зона, а где мы, – веско заметил я.

Доктор пожал плечами.

– Мигрируют, бедолаги.

Изобретатель хмуро посмотрел на брата, потом перевел взгляд на меня, потом снова взглянул на доктора.

– Идите вы к черту, – буркнул изобретатель и двинулся дальше.

– Так, значит, ты мне веришь, дядя Вася? – спросил я у доктора без особой надежды.

Он молча отмахнулся от меня рукой и последовал за братом. Я вздохнул и зашагал вслед за ними. Мысли у меня были невеселые. Бегающий гриб был очень тревожным признаком. Если бы некто рассказал мне, что в лесу от него убегают грибы, я бы счел его рассказ плоской шуткой либо посоветовал обратиться к психиатру. В моем случае о шутках не могло быть и речи, а к психиатру мне не хотелось. Я охотнее согласился бы на докторову версию про миграцию мутантов из Зоны отчуждения, чем признал, что у меня начались проблемы с моей «кукушкой». И я уже досадовал на себя за то, что поспешил рассказать братьям про гриб. Хорошо еще, что они приняли мой рассказ за несвоевременный розыгрыш.

Муравейники нам почему-то больше не попадались. Скоро хвойник закончился, и мы очутились на поляне, за которой начинался мрачноватый осиновый лес. Мы остановились, чтобы решить, в каком направлении нам следует двигаться дальше, как вдруг услышали шум, шедший из осинника. Шум усиливался; мы все явственней слышали треск ломаемых сучьев, словно сквозь осинник пробирался кто-то массивный. Замерев на месте, мы с тревогой всматривались вглубь осинника, пытаясь разглядеть источник шума, пока нашим изумленным взорам не предстало удивительное зрелище. Сминая валежник когтистыми, как у ископаемого ящера, лапами, на поляну вышагнула кряжистая бревенчатая избушка. За избушкой семенила деревянная кабинка с дырочкой в виде сердечка на двери.

– Евпатий-коловратий… – тихо пробормотал изобретатель.

Мерно раскачиваясь из стороны в сторону и поскрипывая, оба строения невозмутимо прошагали мимо нас, а мы проводили их недоуменными взглядами. Я обратил внимание, что тыльная сторона избушки была снабжена указателями поворотов и габаритными огнями.

– Все ясно! Шоу розыгрышей. Нас снимает скрытая камера, – догадался я. – Это ростовые куклы. Специальная конструкция, с экзоскелетом. Я передачу видел, как сказки снимают. У них еще дракон есть, на базе трактора «Беларус» с ковшом.

– Глупости! Кто попрется в эту глухомань ради идиотского розыгрыша? – возразил изобретатель.

Следом за самоходными домиками на поляну выбралась, опираясь на клюку, сгорбленная старуха с узелком в руке.

– Стойте, паразиты! – прохрипела старуха и угрожающе потрясла клюкой. – Догоню – спалю!

Но старухина угроза произвела совершенно обратный эффект: странная компания перешла с шага на рысь и поспешно скрылась в хвойнике. Старуха уселась на кочку и принялась разворачивать свой узелок, бормоча угрозы и проклятия. На нас она не обращала никакого внимания.

– Типа Баба Яга, – определил доктор.

– А давайте подыграем, – задорно шепнул я своим попутчикам.

Поглядывая по сторонам в расчете засечь скрытую камеру, я приблизился к старухе и кашлянул. Старуха подняла голову, и я получил возможность хорошенько ее рассмотреть.

Бабка была безобразна. Бледное, изрезанное глубокими морщинами лицо было покрыто темными пигментными пятнами, словно кто-то обрызгал его грязью. Кончик крючковатого, словно банан, носа был увенчан бородавкой, из которой торчали несколько жестких волосин, похожих на паучьи лапы. Нижняя часть лица старухи была покрыта редкой щетиной. Тяжелый подбородок выдавался далеко вперед, из-за чего единственный клык хищно торчал наружу. Самым неприятным был взгляд желтых, как у козы, глаз с козьими же зрачками. «Уж как загримируют…» – подумал я.

– Здравствуйте, солдатики, – проскрипела старуха.

Мы поздоровались.

– Чего уставились? Wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein, – назидательным тоном сказала старуха.

– И что это значит? – спросил я. Фраза на немецком из уст персонажа славянских сказок звучала несколько неуместно.

– «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит на тебя», – перевел доктор. – Фридрих Ницше, «По ту сторону добра и зла». Любите философию?

– Философов, – ответила старуха, смерив доктора плотоядным взглядом.

– А вы не смотрите на нас такими голодными глазами. У нас мясо жилистое, не прожуете, – натужно пошутил я.

– А ничего, мы и кровушкой взять можем, – невозмутимо ответила старуха. Она потянулась носом в мою сторону и принюхалась. – Твоя, солдатик, группа четвертая, резус отрицательный. Редкое сочетание, деликатес.

– А как вы угадали? – удивился я.

– У этих двоих первая положительная, – продолжала старуха. – Не ахти что, но на безрыбье, как говорится… – Она высунула раздвоенный змеиный язык и провела его кончиками по торчащему клыку, отчего мне на мгновение стало не по себе. Памятуя, что это всего лишь розыгрыш, я взял себя в руки и хохотнул.

– Ладно, хватит, раскусили мы вас! Здорово вы играете! Аж мороз по коже! А эти, которые в лес убежали, – это куклы или на радиоуправлении?

– А эти, которые убежали, далеко не убегут, – ответила старуха.

– А камера где? – спросил я.

Старуха строго посмотрела на меня.

– А ты, солдатик, вместо того, чтобы глупые вопросы задавать, лучше сигарету бабушке дай.

Я достал из кармана пачку сигарет и протянул ее старухе. Та поковырялась в пачке скрюченным пальцем, извлекла сигарету и понюхала. На ее лице возникло некое подобие улыбки: подбородок еще больше подался вперед, а кончики губ поползли к ушам, еще больше обнажая клык. Я галантно поднес старухе зажигалку. Та прикурила и довольно затянулась.

– Заблудились мы, – сказал я старухе. – Может быть, вы или кто-нибудь из ваших людей укажете, в каком направлении нужно идти, чтобы к деревне выйти?

– Хм, людей… – хмыкнула старуха, делая затяжку. – Каких людей, солдатик? Кроме вас троих, тут и нет никаких людей.

– А вы?

– А мы – нЕлюдь. – Старуха сделала еще одну затяжку и выпустила несколько колечек дыма, которые, смешавшись в воздухе, образовали ухмыляющийся череп.

– Хватит вам, выходите уже из образа, – нетерпеливо проговорил доселе молчавший изобретатель. – Женка моя, наверное, с ума уже сходит.

– А вы домовину мою изловите, и будет вам дорога. – Она сдвинула сигарету в уголок рта и, прищурив глаз от сигаретного дыма, продолжила возиться с узелком. Развязав узелок, она извлекла из него какой-то сушеный гриб, внимательно осмотрела его, затем, сделав последнюю затяжку, выплюнула сигарету и запихнула гриб себе в пасть.

– Уважаемый господин артист, – вкрадчиво проговорил теряющий терпение изобретатель. – Пожалуйста, укажите нам направление к ближайшему населенному пункту.

Старуха подняла на него мутный взгляд, придурковато улыбнулась, закрыла глаза и уронила голову на грудь.

– Я сейчас этого клоуна из реквизита вытряхну, – прошипел изобретатель. Он решительно шагнул к старухе и грубо встряхнул ее за плечо. – Эй!

Того, что произошло дальше, не ожидал никто: странная бабка внезапно обратилась в облако маленьких черных мотыльков, которые с сухим шуршанием разлетелись во все стороны. Изобретатель испуганно охнул.

Некоторое время мы тупо таращились на дымящийся в траве окурок – это было все, что осталось от уродливой старухи. Первым нарушил молчание изобретатель.

– У кого какие соображения? – тихо спросил он.

– Плохи наши дела, – нервно пробормотал доктор. – Проглючило нас. Знать бы только с чего?

– А я вам говорил, что здесь грибы бегают, – напомнил я. – А вы мне не верили. А я вам говорил. – Если сказать по совести, я был немного рад, что метаморфозу со старухой видели все: что ни говори, а тронуться умом коллегиально было не так страшно, как сделать это в одиночку. Тут мне в голову пришла идея. – А скажи, дядя Вася: бывает такое, чтобы несколько человек одновременно видели один и тот же сон?