Сидни Шелдон. Интриганка-2 - Тилли Бэгшоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне очень трудно это говорить, но… но мы считаем, что Лекси подверглась сексуальному насилию… доктор Темплтон. К душевной травме похищения прибавилась еще одна…
Голос доктора словно отдалился. Она, кажется, еще что-то говорила, но Питер уже ничего не слышал, кроме тихого звона в ушах. Звон превратился в рокот, а потом в громыхание, словно стук колес набирающего скорость поезда.
Сексуальное насилие, сексуальное насилие, сексуальное насилие…
Он зажал ладонями уши.
– Доктор Темплтон! С вами все в порядке?
– Ей восемь лет! Она ребенок!
По его щекам катились слезы.
– Понимаю, осознать это невозможно. – Женщина участливо коснулась его плеча. – Попытайтесь найти утешение в том, что она жива. Ни ожогов, ни серьезных увечий, если не считать потери слуха, конечно. Агент Эдвардс спас ей жизнь.
– Слух? Ее слух?
– Это я и хотела вам сказать. Нужно провести еще несколько анализов. Но вы должны готовиться к худшему. Существует большая вероятность того, что ваша дочь больше никогда не сможет слышать.
Глава 11
Гейб Макгрегор заявил матери, что сможет позаботиться о себе. Но это было не так.
Неглупый и довольно сообразительный, Гейб страдал дислексией и с трудом сосредоточивался на одном предмете. Ему быстро все надоедало, и в результате в шестнадцать лет он бросил школу, не имея ни одного свидетельства об образовании, несмотря на явные математические способности. Он прибыл в Лондон, имея в запасе смазливую внешность, оптимизм и пятьдесят фунтов в заднем кармане джинсов. Работы для него не находилось.
– Я хороший работник и понимаю, что приходится начинать с самых низов. Как насчет вакансии курьера?
Он сидел перед главой кадрового отдела лондонского инвестиционного банка «Мэй энд Лорриман».
– Прости, сынок, но это не картина киностудии «Двадцатый век Фокс». Даже наши курьеры имеют свидетельства об окончании не менее пяти классов средней школы.
Начальнице отдела было жаль Гейба. Но что она могла поделать? Правила есть правила. Она согласилась поговорить с ним лишь потому, что всю последнюю неделю он каждое утро появлялся у ее офиса, умоляя о собеседовании.
Не особенно расстроенный, Гейб стал обходить лондонский Сити, стучась в каждую дверь. Но история раз за разом повторялась.
– Нужно представить резюме, – сказали в банке «Меррил Линч».
– Необходимо не менее трех высших оценок при сдаче экзаменов в средней школе – это минимальная квалификация для бэк-офиса[15], – сказали в «Голдман Сакс».
– Мы не нанимаем малоквалифицированных работников, – сказали в «Дойче банке».
Гейб был сбит с толку.
Банкиры постоянно твердят, что им нужны нестандартно мыслящие люди. Те, которые бурлят новыми идеями. По крайней мере так говорится в их буклетах. Но стоит выказать хоть крупицу нестандартного мышления, как они хлопают дверью перед твоим носом!
Он стал обходить риелторские агентства. Торговцы недвижимостью всегда делали большие деньги, и в конце концов это ничем не отличается от работы продавца! На такое он способен! «Фокстонс», «Дуглас и Гордон», «Найт Франк», «Оллсопс»… Гейб обошел все, стучался в двери, истоптал улицы Лондона, от Кенсингтона до Кензал-райз, пока не стали отниматься ноги и болеть голова.
– Мне не нужно жалованья. Я согласен работать на комиссионных. Все, что я прошу, – дайте мне шанс.
– Мне очень жаль, сынок.
– Вам необходимо предъявить свидетельство о сдаче экзаменов.
– Возвращайся в школу.
Измученный и уничтоженный Гейб наконец попытался наняться простым рабочим, но и это оказалось не так легко. Стройки в основном заполонили ирландцы, которые не желали принимать в свой круг шотландца, не имевшего ни друзей, ни знакомых.
– Работал на стройках раньше, парень?
– Нет.
– А специальность? Электрик?
– Нет.
– Сантехник?
– Нет.
– Но есть же у тебя ремесло?
Гейб сидел на узкой кровати грязной муниципальной квартирки в Уолворте. Он был голоден, измучен, одинок и без пенни в кармане.
Ремесло? Тот мужик был прав. Какие у него таланты? В чем он хорош?
Минут двадцать Гейб сосредоточенно разглядывал стену.
И тут до него дошло: женщины! Женщины от него без ума!
Женщины любили Гейба Макгрегора. Всегда любили. В школе учительницы, поддавшись его обаянию, прощали ему все проделки, отличницы делали за него домашние задания. Конечно, с его телосложением профессионального регбиста и со сломанным носом он не мог считаться классическим красавцем. Но стоило взглянуть в его лукавые, живые серые глаза, и у взрослых женщин слабели ноги. Гейб был настоящий очаровашка, скверный мальчишка, нуждающийся в материнской ласке и заботе: убийственная комбинация для противоположного пола.
Но как, черт возьми, сделать на этом деньги?
Гейб принял душ и переоделся в единственную чистую пару штанов и белую рубашку. Сунув в карман несколько последних фунтовых монеток, он вышел из дома и сел на автобус, идущий до Найтсбриджа. Через полчаса он стоял на Слоан-стрит. Было всего шесть часов вечера, теплое июльское солнце еще не зашло, и в магазинах и барах толпился народ. Вокруг было полно богатых, прекрасно одетых женщин. Они выходили из бутиков «Шанель» и «Унгаро» в туфлях от Гуччи и бриллиантах, поправляя модные прически, и медленно шагали по тротуарам, в компании подруг, смеясь и болтая, нагруженные пакетами от «Харродз», или пили шампанское в уличных кафе. Иногда они бывали одни. И никогда, почти никогда – с мужчиной.
Где же их мужья? Все еще сидят в своих офисах и банках, с дипломами и степенями гребаного Гарварда? Делают деньги, чтобы заплатить за дизайнерские наряды жен?
Идиоты!
Одна из таких женщин привлекла внимание Гейба. Привлекательная брюнетка, лет тридцати девяти – сорока, стояла около универмага «Харви Николз», нетерпеливо поглядывая на дорогие часы «Патек Филипп». Очевидно, тот, кого она ждала, опаздывал. Женщина раздраженно пожала плечами и подняла руку, ловя такси, но тут же передумала и снова вошла в магазин.
Гейб бросился за ней, не обращая внимания на поток машин. Водитель «ягуара», едва не сбивший его, отчаянно надавил на клаксон.
– Кретин! Решил покончить с собой?! Только не под моей машиной!
Но Гейб уже не слышал. Ворвавшись через двойные двери в «Харви Николз», он сумел догнать женщину, входившую в кабину лифта.
– Вы спешите? – рассмеялась она, когда двери сдвинулись. Гейб только сейчас осознал, как тяжело дышит. – Велика же у вас жажда!
– Простите?
– Я сказала, что вам, должно быть, не терпится выпить. Этот лифт поднимается прямиком к бару пятого этажа. Вам именно он нужен?
Гейб ухмыльнулся. Вблизи она выглядела старше, на все сорок пять, но у нее были стройные ножки и хитроватая лукавая улыбка, сулившая исполнение тайных желаний.
– Совершенно верно.
Ее звали Клер, и Гейб жил с ней – вернее, жил на ее деньги – целый месяц, пока она наконец не решила, что с нее довольно.
– Ты ужасно милый и сам это знаешь. Но я не могу провести остаток жизни с мальчиком, годящимся мне в сыновья.
– Почему нет?
– Потому что это утомительно! Сегодня утром я заснула, пока свидетель давал показания! Я – партнер в юридической фирме, а не Мэгги Мэй[16]. Кроме того, тебе давно пора найти себе занятие.
Гейб нашел это занятие на следующее же утро. Ее звали Анджела.
За Анджелой последовали Кэтлин, Наоми, Фиона и Тереза. В первый год жизнь была хороша. У него по-прежнему не было своего дома. Не было сбережений. Но он перебирался из одной роскошной уэст-эндской квартиры в другую и наслаждался регулярным сексом с благодарными за его услуги, хорошо сохранившимися женщинами средних лет и имел доступ к огромному количеству первоклассного кокаина.
Сначала он контролировал свое пристрастие к наркотикам. И лишь иногда на вечеринках позволял себе втянуть в ноздри полоску-другую. Но когда его одолели скука и безделье (сколько времени можно проводить в тренажерном зале или магазинах, пока твоя подружка сидит на работе?), постепенно начал употреблять кокаин вместо ленча. Очень скоро он стал ловить кайф за завтраком. Тогда и начались неприятности.
Фиона, разведенная владелица интернет-компании, владевшая шикарным городским домом в Челси, вышибла Гейба, когда приехала домой пораньше и застала его нюхающим кокаин с дорогого журнального столика орехового дерева от Конрана в компании ее четырнадцатилетней дочери.
Тереза избавилась от него после того, как из сумочки стали пропадать деньги.
– Странно! – жаловалась она. – В моем бумажнике была сотня. Разве я не останавливалась у банкомата прошлой ночью?
– Малышка, откуда же мне знать? Я же не твоя матушка.
Именно «праведный» гнев Гейба возбудил ее подозрения. Убежденная, что с ее стороны это не более чем паранойя, но боясь снова обжечься, Тереза подождала, пока Гейб не улетел на уик-энд в Сен-Тропе, и тогда велела установить в спальне скрытые видеокамеры.