Торговец пушками - Лори Хью

— Лэнг?

— Да?

— Не оставляйте путеводитель в квартире.

Я устало вздохнул.

— Мистер Вульф, — сказал я, — может, я и тупой, но не настолько тупой.

— Надеюсь, — ответил он. И повесил трубку.

Пятым абзацем на странице двадцать шесть подробного руководства мистера Эвана, как избавляться от долларов в Большом Лондоне, значилось: «Ресторан “Джиаре”, 216 Роузленд, WC2, итал., 60 мест, кондиц., Visa, Mast, Amex», далее красовались три комплекта скрещенных ложечек. Наскоро пролистав книжицу, я пришел к выводу, что Эван не больно-то щедр на трехложечные оценки, так, что по крайней мере еда окажется сносной.

Следующая проблема заключалась в том, как добраться в этот «Джиаре», не притащив за собой хвост из дюжины госслужащих в коричневых плащах. Вульф, конечно, тоже мог приволочь хвост, но, судя по тому, как ловко он провернул фокус с путеводителем, — следует признать, меня трюк впечатлил, — похоже, Вульф абсолютно уверен, что может свободно передвигаться по городу, не беспокоясь о нежелательной компании.

Я спустился в парадную. Мой шлем был на месте: покоился на крышке газового счетчика на пару с потрепанными кожаными перчатками. Я приоткрыл входную дверь и высунул голову на улицу. Никаких типов в фетровых шляпах видно не было, никто не отлепился от фонарного столба, щелчком отбросив недокуренную сигарету без фильтра. С другой стороны, я ведь ничего такого и не ожидал.

В пятидесяти ярдах слева стоял темно-зеленый автофургон марки «лейлэнд», из крыши которого торчала резиновая антенна. Справа, на дальней стороне улицы, раскинулась дорожно-ремонтная палатка в красно-белую полоску. И то и другое вполне могло оказаться абсолютно невинным.

Я скользнул обратно в подъезд, натянул шлем с перчатками и выудил из кармана связку ключей. Тихонько приоткрыв щель для почты на двери, я просунул в нее пульт дистанционного управления сигнализацией мотоцикла и нажал кнопку. «Кавасаки» пискнул, давая понять, что сигналка отключена. Рывком распахнув дверь, я выскочил на улицу и понесся к мотоциклу со скоростью, какую дозволяла развить моя подстреленная подмышка.

Мотоцикл завелся с первого же тычка — такова уж отличительная особенность всех японских мотоциклов. Крутанув ручку, я открыл подсос до половины, воткнул первую скорость и отпустил сцепление. Усесться на него я тоже не забыл — уточняю на тот случай, если вы вдруг забеспокоились. К тому моменту, когда я миновал темно-зеленый фургон, спидометр показывал сорок миль в час, и я даже на секунду развеселился, живо представив, как мужички в спецовках, сшибая все на своем пути, с матюгами несутся следом. Я был уже в конце улицы, когда в зеркале заднего вида вспыхнули фары машины, выруливающей от обочины. Разумеется, это был «ровер».

Далеко за пределом разрешенной скорости я свернул влево, на Бэйсуотер-роуд, и затормозил на светофоре — за все годы, сколько бы я к нему ни подъезжал, ни разу не попал на зеленый. Но сейчас меня это совершенно не беспокоило. Я возился с перчатками и защитным стеклом на шлеме, спиной чувствуя, как «ровер» подкрадывается по средней полосе. Я глянул через плечо на усатую физиономию за рулем. Мне так и хотелось посоветовать: двигай-ка, старина, домой, а то сейчас оконфузишься по полной программе.

Когда загорелся желтый, я полностью перекрыл подсос, выкрутил газ до пяти тысяч оборотов и всем своим весом сместился вперед, на бензобак, чтобы удержать переднее колесо на месте. Сцепление я отпустил, как только желтый сменился зеленым. Заднее колесо «кавасаки» бешено замолотило из стороны в сторону, словно хвост доисторического ящера, а еще через миг я уже пулей летел вперед.

Спустя две с половиной секунды я уже делал шестьдесят миль в час, а еще через две с половиной секунды свет уличных фонарей слился в одно большое пятно, и я навсегда забыл, как выглядит водитель «ровера».

«Джиаре» оказался на удивление веселым местечком с белыми стенами и отдающим эхом кафельным полом, превращавшим любой шепоток в пронзительный крик, а любой смешок — в безудержный гогот.

Совершенно потрясная «ральф-лорановская» блондинка с огромными глазищами приняла у меня шлем и проводила к столику у окна. Я заказал маленький тоник для себя и большую водку для моей ноющей подмышки. Надо было как-то убивать время до прихода Вульфа, так что пришлось выбирать между путеводителем Эвана и меню. Меню выглядело несколько подлиннее, и я решил начать с него.

Номером первым выступало нечто под названием «Кростини из панированных тарроче с картофелем бенаторе», тянувшее на впечатляющую сумму в двенадцать шестьдесят пять. Снова подошла уже знакомая блондиночка — спросить, не нужна ли помощь, — и я попросил объяснить, что такое «картофель». Она даже не улыбнулась.

Едва я приступил к разгадке тайны второго блюда — не исключено, что это был один из братьев Маркс, сваренный в крутом кипятке, — как мой взгляд отметил в дверях Вульфа. С непреклонной решимостью он цеплялся за свой портфель, покуда официант стаскивал с него пальто.

А затем, как раз в тот момент, когда я вдруг сообразил, что столик накрыт на троих, из-за его спины выступила Сара Вульф.

Выглядела она — хоть мне очень не хочется этого говорить — просто сногсшибательно. Абсолютно сногсшибательно. Знаю-знаю, избитое клише, но бывают моменты, когда вдруг понимаешь, почему клише становятся клише. Сара была в свободном платье зеленого шелка, сидевшем на ней так, как мечтает сидеть любое платье: оставалось спокойным там, где следовало оставаться спокойным, и двигалось там, где движение — это именно то, что вам нужно. Практически каждый из посетителей проводил Сару взглядом до самого столика, и, пока Вульф пододвигал ей сзади стул, помогая сесть, в ресторане стояла гробовая тишина.

— Я рад, что вы пришли, мистер Лэнг, — сказал Вульф. Я вежливо кивнул. — Вы знакомы с моей дочерью?

Я перевел глаза на Сару: та хмурилась, уткнувшись взглядом в салфетку. Даже ее салфетка выглядела элегантнее всех прочих салфеток.

— Да, разумеется, — ответил я. — Дайте-ка подумать. Уимблдон? Аскотт? Свадьба Дика Кавендиша? Ах да, вспомнил. Через дуло пистолета — вот где мы виделись последний раз. Как приятно встретить вас снова.

Это предполагалось как дружеская ремарка, почти что шутка, но Сара даже не взглянула в мою сторону, и так получилось, что мой юмор обернулся наездом. Надо было просто заткнуться, сидеть и улыбаться. Сара поправила приборы на столе.

— Мистер Лэнг, — сказала она, — я пришла сюда по просьбе отца. Это он предложил мне извиниться перед вами. Но не потому, что я сделала что-то дурное, а потому, что вы получили ранение, получать которое не должны были. За это я и прошу у вас прощения.

Мы с Вульфом ждали продолжения, но, видимо, на данный момент это было все. Сара сидела напротив меня, перебирая содержимое своей сумочки в поисках повода не смотреть мне в глаза. Судя по всему, поводов набралось прилично, что было довольно странно, так как сумочка была крошечная.

Вульф жестом подозвал официанта и повернулся ко мне:

— С меню уже успели ознакомиться?

— Мельком, — ответил я. — Мне сообщили, что все, что можно заказать, просто божественно.

Подошел официант. Вульф слегка ослабил узел галстука.

— Два мартини, очень сухих, и…

Он посмотрел на меня. Я вежливо кивнул:

— Водка-мартини. Чрезвычайно сухой. Если есть, можно даже порошковый.

Официант удалился. Сара принялась осматриваться по сторонам с таким видом, будто ей уже все здесь наскучило. Жилки на ее шее умиляли.

— Итак, Томас, — начал Вульф. — Ничего, если я буду называть вас Томасом?

— Ничего, — ответил я. — Это все-таки мое имя как-никак.

— Вот и хорошо. Томас. Прежде всего, как ваше плечо?

— Нормально. (Он вздохнул с облегчением.) Гораздо лучше, чем подмышка, куда, собственно, меня и подстрелили.

Наконец, наконец-то — господи, как же долго пришлось ждать! — она повернула голову и посмотрела на меня. Взгляд ее был значительно мягче, чем притворялось все остальное. Она слегка наклонила голову, и голос ее прозвучал низко и чуть надреснуто: