Вызов - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сапожник с треском раскусил кусок сахара и хлебнул чая.
– А потому ищут, – назидательно произнес он, подняв вверх указательный палец, – что товарищ Лунин решил стать умнее всех. Правильно ли это?
Подумав, он ответил сам: – Нет, неправильно! А почему неправильно? Во-первых, потому, что товарищ Лунин просто не в силах стать умнее всего нашего советского народа. А во-вторых, сколько бы товарищ Лунин ни читал всякой клеветнической подметной литературы, все равно ничего ему ровным счетом не узнать!
Сделав такой вывод, хозяин мастерской допил чай и достал пачку папирос «Казбек». Келюс, подивившись такой музейной редкости, тоже закурил.
– Много ли узнал товарищ Лунин? – продолжал сапожник, пуская кольца дыма в потолок. – Нет, не много. И напрасно отдельные паникеры видят в товарище Лунине какого-то Аттилу. Это не просто смешно. В политическом отношении это просто вредно…
– Вот, например, прочитал товарищ Лунин гнусные лживые бредни о нашем великом Вожде, – вел далее сапожник. – Много ли он понял? Нет, ничего не понял! А почему не понял? Нам кажется, этому виной его мелкобуржуазная сущность…
Похоже, этот вывод доставил сапожнику немалое удовлетворение. Он глубоко затянулся папиросой и выпустил в воздух полдюжины трепещущих колец дыма.
– А почему старшие товарищи по партии не поправили товарища Лунина? – в тон хозяину спросил Николай. – Где их большевистская сплоченность? Почему они бросили товарища Лунина одного?
Сапожник, искоса поглядев на Келюса, погрозил ему пальцем. Затем затушил окурок в большой консервной банке, служившей пепельницей, и вздохнул: Извините, дорогие гости, заболтался. Стар стал совсем. Ботинки чинить будем?
Келюс автоматически поглядел на свои кроссовки.
– Ой, у меня здесь что-то прогорело! – растерянно произнесла Ольга. На ее правой кроссовке сбоку темнело пятно такое же, как на куртке.
– Снимайте, барышня, – распорядился сапожник. – Здесь коврик, ставьте ноги.
Взяв кроссовку и критически оглядев ее, он стал копаться в большом ящике, забитом различными лоскутками, кусками кожи и старыми под» метками.
– Тайвань, – констатировал он, вновь поглядев на кроссовку. – Проклятые чанкайшисты, лютые враги китайского народа…
Он вновь занялся содержимым ящика, затем извлек оттуда несколько кусков кожи и принялся за работу.
– Тайвань, – бормотал он. – Агенты американского империализма… Поджигатели войны…
Ничего, будет как новая! Эх, товарищ Лунин, почему молчишь? Почему барышню не развлекаешь? Эх, молодежь, молодежь… Барышня сидит, красавица, умница, а он молчит, как член Политбюро на съезде Болгарской компартии… Хотите, барышня, я вам сказку расскажу?
– Хочу. – Ольга даже улыбнулась. Было заметно, что странный сапожник произвел на нее неплохое впечатление.
– В некотором царстве… – не торопясь начал он, бросив насмешливый взгляд на Келюса, – в некотором государстве жили-были большевики…
Похоже, начало сказки несколько удивило Ольгу. Самому же сапожнику оно, очевидно, понравилось. Он цокнул языком и продолжил: – Были они все сильные, смелые и морально устойчивые… И были среди них два друга, два кунака…
Лицо его вдруг стало жестким, улыбка исчезла, он на минуту замолчал, а потом вновь улыбнулся: – Один из них – просто большевик. Рядовой солдат нашей славной партии… А вот второй был настоящий джигит… Богатырь! Один – десять жандармов мог связать. Из любой тюрьмы убегал… Пытали враги его, иголки под ногти загоняли – ничего не сказал. Герой был!.. И полюбил за это его сам великий Вождь. Сделал его своим другом. Посылал на самые секретные задания…
Сапожник покачал головой и вздохнул: – Только вот однажды приходит этот герой к своему другу и говорит: «Узнал я, что Вождь наш вовсе не Вождь. Сам, – говорит, – не верю, А правда. Умер наш Вождь давным-давно, а на его месте сидит какой-то товарищ Вечный…» Произнеся это странное имя, сапожник нахмурился: – Его друг не поверил. Что значит: Вождь – не Вождь? Какой такой товарищ Вечный? Только вскоре поехал этот герой на велосипеде. Хорошо ездил, в дождь ездил, в бурю ездил… А тут поехал – и попал под грузовик. Бывает, конечно…
Сапожник помолчал и заговорил вновь, еще медленнее, взвешивая каждое слово: – Друг его к тому времени большим человеком стал. Сам не хотел товарищи выбрали. Познакомился с бумагами… Как вот потом товарищ Лунин познакомился. И понял…
Что именно понял этот сказочный герой, сапожник не уточнил. Он перешел к верстаку, где стояла швейная машинка, и начал застрачивать латку на кроссовке: – А потом Вождь умер, – наконец заговорил он, – кто плакал, а кто радовался. Похоронили его, речи сказали. А он потом приходит…
– Как? – не выдержал Келюс. – Кто приходит?
– Приходит и говорит, – не отвечая ему, продолжал сапожник: – «Я, говорит, теперь вместо тебя буду. Тот Вождь уже не нужен, у нас будет новый Вождь. Но это буду тоже я… А ты, дорогой, много знать стал. Прямо как друг твой, который на велосипеде ездить не умел…»
– И что? – вновь не выдержал Николай.
– А ничего, товарищ Лунин. Этот «Карман» уже работал. Пока товарищ Вечный снова власть брал, кое-кто успел выбраться. Кто уехал в эту… Утопийскую Советскую Социалистическую Республику… А кто здесь сапоги латает…
– А товарищ Вечный?
– А что товарищ Вечный? – удивился сапожник. – Он на то и Вечный. Правит сколько хочет, потом выбирает себе нового… И снова правит… А того…
Сапожник поднес ребро ладони к горлу. Впрочем, Келюс и так понял, что этот странный человек имеет в виду.
– Тайна Больших Мертвецов! Сапожник явно услыхал его слова, но никак не отреагировал.
– А зачем этому Вечному скантр? – не отставал Лунин.
Хозяин мастерской помолчал, а затем задумчиво проговорил: – А мы его тоже спрашивали, зачем на всякую научную ерунду деньги тратить? Деньги эти, товарищ Лунин, кровью доставались. А он говорит: «Дураки, нам сила нужна… Большая сила…»
– Око Силы, – подсказал Келюс.
– Большая сила, – повторил сапожник. – А скантр эту силу в фокус соберет и куда надо направит. В Крыму поставишь – до самой Греции доберешься… Это тебе, товарищ Лунин, не листовки Коминтерна…
– А что это за Утопийская Республика? – поинтересовался Николай, никогда раньше не слыхавший о таком государстве.
– Утопия, товарищ Лунин, – всегда утопия! – отрезал собеседник. ~ Циолковские хреновы! Сидят, коммунизм строят и меня ругают. Пусть строят. Поглядим…
Он поставил последний стежок, отрезал нитку и внимательно осмотрел кроссовку: – Прошу, барышня! Не хуже, чем у проклятых империалистов!
Ольга нерешительно взяла кроссовку, примерила и вежливо поблагодарила, осведомившись, сколько должна за работу.
– Э-э, – махнул рукой сапожник. – Какая это работа! Носите на здоровье. Ну и обувь теперь делают! Один смех! Может, тебе, товарищ Лунин, сапоги сработать? Хочешь – яловые, хочешь – хромовые?
– Спасибо, – поблагодарил Келюс вставая. ~ Мы, наверное, пойдем… А где теперь можно передохнуть?
– Заходи куда хочешь? Тебе какие ключи дать?
Он кивнул на стену, где под номерками висело несколько десятков разнообразных ключей. Николай не глядя ткнул куда-то в середину, получил ключ и откланялся. Ольга также встала и пожелала хозяину всего наилучшего.
– Смотри, товарищ Лунин, – проговорил сапожник им вслед. – Береги барышню! С такой барышней только смелый джигит гулять может…
Они вышли на лестничную площадку. Келюс остановился, стараясь немного собраться с мыслями. Ольга также молчала, время от времени вопросительно поглядывая на Лунина.
– Кто это был, Николай? – спросила она наконец. – Я… я не поняла ничего. Он говорил о каких-то страшных вещах. И нас он, кажется, знает…
– Да, – кивнул Келюс. – Знает… Что-то много о нас, бином, здесь известно!.. Делать нечего, не назад же возвращаться…
– Вспомнила! – вдруг сказала Ольга. – Я видела его портрет у вас в книжке! У вас в квартире! Ну конечно, я даже вспомнила, как его зовут…
– Я тоже… Пойдемте, Ольга, и в самом деле надо передохнуть.
Квартира находилась на третьем этаже. Дверь была запечатана, но, к счастью, не заколочена. Внутри оказалось пусто, пыльно, было заметно, что здесь долгое время никто не жил. Никаких вещей, кроме старой скрипящей мебели, в квартире не осталось, только в прихожей на полу лежал пожелтевший номер «Известий». Келюс взглянул на газету: она вышла в октябре 1961 года.
– – Здесь, кажется, есть диван, – сообщил Лунин, осмотрев квартиру, отдыхайте, Ольга, а я на кресле пристроюсь…
– Николай, здесь ведь жили люди, – заметила Ольга, присаживаясь на старый диван с выпирающими из боков пружинами. – Куда они все делись?
– Похоже, уехали в эту самую, бином, Утопийскую Советскую, – предположил Келюс, пытаясь поудобнее устроиться в большом рассохшемся кресле.
– А где это? Ведь про Утопию писал, кажется, Томас Мор…
