Интеллектуальный капитал и потенциал Республики Беларусь - Коллектив авторов

Во-вторых, верна ли по существу и полезна ли с точки зрения базовых интересов общества размытая оценка, бесспорно, необходимого заимствования зарубежных инноваций стран-доноров как национального инновационного достижения страны-реципиента? Что в ответах на этот вопрос – от концептуальных заблуждений и что – от эгоцентричных устремлений – благополучных отчетов, государственных инвестиционных щедрот не по адресу и т. п.? В аналогичной связи по-прежнему актуален вопрос: «Есть ли на деле успехи?.. Каковы именно эти успехи? Доказаны ли они?… Чем достигнуты успехи? Как сделать их более широкими?… Нет ли тут побасенок, хвастовства, интеллигентских обещаний («налаживается», «составлен план», «пускаем в ход силы», «теперь ручаемся», «улучшение несомненно» и тому подобные шарлатанские фразы, на которые «мы» такие мастера?» [Ленин Т. 37, с. 90].

В ответах на подобные вопросы, учитывая их многоаспектный характер, востребовано постижение логики качественных скачков – от экстенсивного типа хозяйствования в традиционной среде к его интенсификации на зрелой ступени Модерна, вплоть до его оптимизации на базе перехода к креативному информационному «обществу знаний».

Ключом к пониманию существенных различий между этими ступенями зрелости типов хозяйствования, шире – производства общественного богатства может быть глубокая мысль Ф. Ницше: «Мы растем, но не развиваемся». Ранее рост достигался за счет экстенсивной эксплуатации живого и овеществленного труда, ограниченной только мерой классового протеста. Затем, с исчерпанием неограниченных ресурсов обеих его составных, научно-технический прогресс стал базисом интенсификации труда, но в течение нескольких десятилетий пределы непосредственной взаимосвязи в системе «человек – машина» исчерпали и этот ресурс.

В повестке дня – оптимум как достижение цели при минимуме человеческих и «вещных» ресурсов. Этот подход требует кардинальной трансформации не только тех или иных составных производства общественного богатства, но и целостной модернизации системы «общество – производство – управление», ее структурно-динамической перестройки на подлинно инновационной основе. Такая целостность предполагает формирование и развитие своего системообразующего ядра. Оно зиждется на диалектике общественных потребностей и способностей. По аналогии: новый общественный строй, в конечном счете, побеждает устаревший прежде всего благодаря качественно новым стимулам и мотивам общественного производства, обмена, распределения и потребления. Если обратиться к креативным, подлинно революционным инженерным проектам да Винчи, то они на века опередили свое время, и были заметно «опережающими мыслями». Когда же наступил промышленный век, «синдром да Винчи» приходилось открывать заново как норму общественного производства.

Так и с инновациями. Страны, которые еще находятся на традиционной стадии развития и обладают значительным экстенсивным ресурсом (например, Россия как энергетическая «сверхдержава»), несмотря на точечные креативные сдвиги, еще не выработали систему потребностей инновационного прорыва и вынуждены констатировать, что даже бизнес необходимо к нему принуждать. По контрасту: Япония, почти целиком лишенная материально-энергетических ресурсов, но полная решимости добиться инновационного прорыва, начала с заимствований (вплоть до промышленного шпионажа) и пришла к статусу высокоразвитой страны со сформированной в довольно короткий срок массовой ментальной способностью к инновационной деятельности.

Однако, при всей приоритетности ядра системы, она, подобно колесу, не сводима к своей оси и, в сущности, без «спиц», не является таковой. «Спицы» – это подсистемы инноваций, начиная от транснациональной рыночной конкуренции и заканчивая их научным обеспечением и регулированием взаимосвязей государственно-частного, межгосударственного и международного партнерства. Здесь в определенной мере равноценны, хотя и специфичны, как производители инновационного продукта, так и его потребители, ибо без массовой потребности в нем этот продукт остается невостребованным «синдромом да Винчи».

Системная целостность этого комплекса факторов заключается в том, что он, с одной стороны, нежизнеспособен без постоянного расширенного воспроизводства своего системообразующего ядра – назревшей потребности/способности к инновационной деятельности, которая проецируется на свои подсистемы, а с другой – эти подсистемы взаимосвязаны не только со своим ядром, но и друг с другом. В результате формируется и развивается кумулятивный эффект, когда система является не просто суммой своих составных, а качественно превосходит их. Примеры такого эффекта или его дефицита многолики, начиная от профессиональной неготовности производителей к креативной деятельности в результате их подготовки в режиме традиционного (стационарного) образования и заканчивая неготовностью бизнеса к государственно-частному партнерству.

Рациональное управление системой инновационной деятельности предполагает по меньшей мере три важнейших императива.

Во-первых, в равной мере необходимы организационно-экономические механизмы и ментальная мотивация преодоления как ситуационно удобной инерции традиционного производства, так и «головокружения от успехов», пренебрежительного отношения ко всему ценному, тем более – непреходящему, которое было и остается незаменимым достоинством традиции. В этом смысле привязанность к земле или высокая трудоспособность в равной мере остаются не только необходимыми, но и исходными и фундаментальными факторами экономическим и экологически рациональной деятельности или функционирования интеллектуальных человеко-машинных (гибридных) систем.

Во-вторых, каждое государство, выработавшее потребность/способность к инновационной деятельности, должно определенно и на долгосрочную перспективу решить, какую достойную нишу оно может и должно занять в сложившейся глобальной и региональной системе международного разделения и кооперации труда.

Наконец, в-третьих, пора пересмотреть исторически сложившееся отношение к науке как вначале «служанке богословия», затем – фактора производства идей, но вторичного относительно производства «вещей». Не «научное сопровождение», а роль современной науки как интегратора инновационной деятельности в коэволюции с государством и бизнесом – таков императив нашего времени.

Статистика выявляет различную степень практической способности к инновационной деятельности. В докладе «Глобальный инновационный индекс-2013» департамента общественной информации ООН приводится информация по 142 странам на основе 84 показателей, включая доступность микрофинансирования, сделки с привлечением венчурного капитала, качество образования в основных университетах. При этом оценивается не только инновационный потенциал, но и измеримые результаты.

В первую десятку в сфере инноваций вошли Швейцария, Швеция, Великобритания, Нидерланды, США, Финляндия, Гонконг (Китай), Сингапур, Дания и Ирландия. Израиль в этом списке на 14-м месте, Эстония – на 25-м, Латвия – на 33-м, Литва – на 40-м, Молдова – на 45-м. Армения занимает 59-е место, Россия – 62-е, Украина, Грузия и Беларусь расположились на 71-й, 73-й, и 77-й позициях соответственно. Казахстан оказался на 84-м месте и занял вторую позицию в регионе Центральной и Южной Азии. По уровню развития инноваций Таджикистан находится на 101-м месте в мире, Азербайджан – на 105-м, Кыргызстан – на 117-м, Узбекистан – на 133-м. В Китае долгий эволюционный путь создания инновационной модели оказался неприемлемым. Принят был путь рывка-прорыва и быстрого выхода на передовые рубежи инновационного прогресса. Реальный результат по созданию инновационной модели в Китае оказался намного больше, чем у нас. И это связано в первую очередь с целеустремленной государственной политикой в направлении научно-технического и инновационного рывка.

В Евросоюзе ежегодно публикуется «Европейское табло инноваций» (Euro pean Innovation Scoreboard – EIS). В рейтинге глобальной конкурентоспособности за 2011–2012 гг. по фактору «способность к инновациям» ФРГ заняла 3-е место (после Японии и Швейцарии). Согласно рейтингу Бостонской консалтинговой фирмы, Германия была признана наиболее эффективной по многим критериям, и среди них – поддержка инноваций (образования, НИОКР, новых отраслей). Национальная инновационная система определяется как «элементы и взаимоотношения, участвующие в производстве, распространении и использовании новых, экономически прибыльных знаний, и расположенные в пределах границ государства» [Lundvall 1997].

Впервые концепция инновационной политики была подготовлена в 2002 году федеральным министерством образования и научных исследований и федеральным министерством экономики и технологий. Основными ее приоритетами были объявлены: формирование инновационной культуры, создание рамочных условий, содействующих нововведениям, воплощение результатов исследований в инновации [Германия 2009]. Для реализации приоритетов важная роль отводится инфраструктурной поддержке инновационных кампаний и обеспечению связи между наукой и бизнесом, которые могли опираться на уже существовавшую инфраструктурную сеть.