Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

Потом… Однажды увели Рона, но его не вернули. Напротив, пришли за ней. Гермиона поняла, что этослучится через пару минут, и ей стало страшно до дурноты. Её стошнило прямо, когда она стояла в Круге. Когда произнесли черномагическое заклинание Деревянной Пилы и палочкой нацелили его на руку девушки, она сначала не поняла, что это за слова. Гермиона, хоть и была умницей, но не настолько хорошо разбиралась в Тёмных Искусствах. Потом стало неприятно, затем больно… Очень… Слишком больно… Она кричала и кричала, но боль возрастала с каждым медленно тянущимся мгновением, словно время резиновое, и кто-то злой добавил к минуте по часу. Нет, она даже не потеряла сознание. Когда она увидела… свою руку по локоть с ещё шевелящимися в судороге пальцами на полу в луже крови, к ней подошёл печальный Ангел Смерти с бездонными чёрными глазами и огромными полураскрытыми крылами, прошептал что-то над обрубком и… ушёл к трону, на котором сидело Чудовище в причудливых багряных средневековых одеждах.

Было бы лучше и… гуманнее, если бы ей отпилили голову… Но на то уж он и Тёмный Лорд, чтобы наказывать если не в течении получаса, в страшных муках, как Рона, то на всю оставшуюся жизнь…

Ныне мисс Грейнджер находится на попечении матери, так и оставшейся жить и работать в маглесе, но перебравшейся из Австралии поближе к дочери, в Глазго. Там жизнь подешевле, чем в одной из самых дорогих столиц мира. Молодого ещё, сорокавосьмилетнего отца хватил первый, он же последний, инфаркт при известии о судьбе дочери. А дочь тем временем просто колют снотворными, чтобы она не так неистово билась об обложенные матами стены и пол палаты. Чтобы не старалась бы пробиться всем немереным, стократ усиленным бесильней магическим потенциалом, сквозь зачарованную, невидимую её глазам с расширенными зрачками, решётку на окне. И чтобы не так жутко, с плачем и подвизгиваниями, завывала, заводя других пациентов. Но и во сне её преследуют картины босховского ада и воспоминание о пришедшем вторично, чтобы увести её в Преисподнюю живой за её смертные грехи, Ангеле Смерти, черноволосом, с пустыми, выражающими только вселенскую печаль, чёрными, как сама Смерть, глазами и невыразимо бледным ликом. Вот уж где таится поистине жуткое воспоминание!

Но он ушёл… тогда, что б возвратиться однажды в третий раз и забрать Гермиону с собой, заслуженно увлекая её в недра ужаса и вечной боли…

… - Это ж не вашего ума дело, мистеры вы мои Уизли, - отрезал глава Ордена.

И оппозиция сдалась, понуро опустив головы. Братья остались в меньшинстве, и только Чарли, у которого с собой был порт-ключ в заповедник, который зачаровал его невенчанный супруг, не поднял руки. Все остальные проголосовали «одобрямс».

Потом все тщетно старались не смотреть друг другу в глаза, но всё же все, за исключением Билла и Джорджа, уставились на Чарльза. Да как он посмел пойти даже против собственных братьев?

Гул и стук отодвигаемых стульев в зале, то есть, простите, на кухне в особняке Блэков.

Сегодня Дамблдор был по неясным причинам немногословен, хотя обычно было наоборот, не так сыпал своими «же ж», а казался целеустремлённым, властным и непривычно амбициозным лидером, как тепловоз Хогвартс - Экспресса, спокойно и с силой тянущий за собой инертные вагоны - своих соратников, братьев по оружию, растерявшихся от такого неистового и рьяного мозгового штурма. Поэтому они решили согласиться, да, с рискованной идеей, ставящей на кон жизни других магов, которые купятся, обязательно купятся на такие «преинтересненькие» факты. Но эта идея исходила от столь мощного волшебника, расплёскивающего волнами избыток своего магического потенциала, который, расходясь, захватывал в плен и подавлял на особо важные мгновения голосования волшебную ауру почти всех фениксовцев. А куда им было деваться-то?..

Не только от Волдеморта нельзя было уйти безнаказанно. Добро должно быть, если и не с кулаками, то с недрогнувшей волшебной палочкой в руке.

___________________________________

* Анальгезия или анальгестезия (мед.) - нечувствительность к боли.

Глава 53.

… Это был последний выпуск «Dog`s Bull», разошедшийся на обоих островах двадцатитысячным тиражом, его успели изъять из повторной печати, но газета уже оказалась на руках у всего взрослого населения магической Британии. Заботливые родители прятали обычную семейную газету от своих чад. Такому огромному интересу предшествовал и предыдущий номер со «страшилкой» про доблестных Ауроров, и загадочный анонс: «Новая, наиболее, самая шокирующая статья в истории магической печати от нашего корреспондента м-ра Пупкинса о современных правах человека в Британии и их жесточайшем попрании, подкреплённая достоверными и неопровержимыми колдографиями!!! Следите за появлением нового выпуска нашей газеты, не то вас опередят ваши же соседи! Спешите в ближайший киоск Магпечати поскорее! А ещё лучше - закажите газету нашей или своей семейной совой - это проще, доступнее и дешевле! Спешите, трепещите от нетерпения, не то наших собственных сов на всех не хватит!»

Мистер Кроувс со товарищи заранее, лишь бегло просмотрев на письменном столе пергамент с первой статьёй о некоем очень невезучем мистере Уорринге, ещё до отправления её в отдел вёрстки, сначала получили визу на аппарацию в Северную Америку и открыли там счета в различных, разбросанных по стране отделениях Гринготтса. Ведь теперь так сложно сбежать без визы! Виза нужна на любую аппарацию или перенесение порт-ключом вне пределов островного государства, отрезанного от всего мира жёсткими законами о магическом перемещении. А тут можно и бабла немало так себе срубить да и в это страшилище не попасть - министерские подвалы, населённые, судя по печатающимся материалам, садистами - гомосеками, впрочем би - они насиловали ещё и ведьм, правда отдавая странное предпочтение мужикам.

Правительство Скримджера запретило свободную аппарацию своих граждан даже в соседнюю Францию без пресловутой визы. Заняла процедура получения виз и счетоводства неделю. И только, когда всё было готово, вышел этот последний тираж газетёнки, которая ещё войдёт в историю, как «Рупор «Ордена Феникса»«…

… Северус, огорчённый происшедшим между ним и Гарри, злой на себя за несдержанность и думающий… что теперь с несчастным юношей происходит в его одинокой спальне, наконец-то оказавшись на пировании, впервые в жизни принимал пищу лёжа, ну, скорее, полу-лёжа, но ведь важен сам факт - впервые! Снейп, у которого опускались руки и не хотелось видеть никого, тем более людей, так или иначе связанных с предстоящим «действом сверчков», а перед Квотриусом было жутко стыдно, нехотя, шмыгая носом из-за усиливающегося насморка, сам переоделся к пиру в холодную после двух шерстяных, плотных одежд, тонкую тунику, изукрашенную вышивкой по горловине и подолу, хоть и тоже из шерсти. Преодолев себя, Северус переступил порог опочивальни названного брата, о котором камерный раб сообщил Господину дома, что Квотриус давно проснулся, и поговорил немного с ревнивцем об истинной сущности приведения в дом молодой, пухлой женщины. Тот согласно кивал после каждого предложения профессора, но ни разу ничего не сказал и не поднял на брата глаз. Северус был уверен, что, судя по покрасневшим глазам Квотриуса и невысохшим ещё уголкам глаз, а глаза так красили и без того длинные ресницы, незадолго до его появления Квотриус горько и самозабвенно рыдал. Снейп, как мог, успокаивал молодого человека, но… в итоге всех увещеваний Квотриуса за низким столом не оказалось.