Кровавое копье - Крейг Смит

В Монреале Фаррелл выправил себе и Ирине Тернер новые документы. Затем он вылетел частным самолетом в Барселону, хотя изначально рейс планировался до Ирландии. Не прошло и недели после исчезновения Фаррелла, как Ирина Тернер обнаружила себя. Испанская полиция арестовала ее за использование фальшивых документов. Фэбээровцев пригласили в Испанию, чтобы они допросили Тернер. Полных протоколов в распоряжении Мэллоя не было, но Джил снабдил его кратким изложением их текста. Тернер согласилась сотрудничать со следствием и сообщила достаточное количество подробностей, что позволило фэбээровцам проследить за маршрутом Фаррелла от Нью-Йорка до Барселоны. В общем, они выяснили, где он побывал, но не узнали, где именно он обзавелся фальшивыми документами, и, что было гораздо важнее, не установили, куда он отправился потом.

Вскоре после обнаружения Ирины Тернер гамбургская полиция получила анонимный звонок с телефона-автомата. Неизвестный сообщил, что Джек Фаррелл находится в отеле «Ройял меридиен» — пятизвездочной гостинице в центре Гамбурга. После звонка полиция устроила полночное вторжение в номер Фаррелла. Были обнаружены запотевшие зеркала, влажные полотенца, смятые и, по всей видимости, испачканные простыни, на бюро — бумажник, паспорта и кредитные карточки — все, что угодно, кроме самого Джека Фаррелла. Через несколько часов полиции удалось установить личность новой подружки Фаррелла. Это оказалась Елена Чернова.

Специальные агенты ФБР Джош Саттер и Джим Рэндел вылетели первым рейсом из Барселоны и к полудню приземлились в Гамбурге.

Мэллой выключил ноутбук и попытался немного поспать. Не получилось: слишком многое в побеге Джека Фаррелла ему не нравилось. По идее, Фаррелл мог не знать о закрытом обвинительном акте и ордере на арест, но тем не менее пустился в бега через несколько часов после того, как против него были выдвинуты обвинения. Еще хуже выглядело второе его решение: перевести деньги надежным фирмам и на секретные счета в то самое время, когда SEC приступила к расследованию деятельности его собственной компании. Если бы исполнительные директора всякий раз так поступали перед финансовыми проверками, то все они пускались бы в бега!

Это выглядело бессмысленно. Кроме того, если бы Джек Фаррелл действительно опасался того, что может обнаружить SEC, и знал, что угодил в черный список, то направился бы в какое-нибудь такое место, где ему не грозила бы экстрадиция. У него имелся доступ как минимум к сорока — пятидесяти миллионам законного и относительно ликвидного капитала. При том, как хорошо Фаррелл владел иностранными языками, при его опыте в бизнесе этого вполне хватило бы на то, чтобы заработать больше, стоило ему только где-то обосноваться. Такое происходило то и дело. В ряде государств власти закрывали глаза на мелкие нарушения, а богачей с их капиталами встречали с распростертыми объятиями. Но когда речь заходила о краденых деньгах, те же самые страны уже не жаждали прятать у себя миллиардеров и оберегать их от экстрадиции.

В этом смысле возможности Фаррелла были ограниченны и предельно непривлекательны. Он мог бы прибегнуть к услугам какой-нибудь отверженной страны, попытать счастья в переговорах с диктатором или скрыться под чужим именем в каком-нибудь государстве второго, а то и третьего мира. «Почему, — гадал Мэллой, — разумный человек поставил себя почти в безвыходное положение?»

Лангедок

Лето 1931 года

На следующее утро после совместного ужина, довольно рано, Дитер Бахман разыскал Отто в пансионе, где тот остановился. Бахман выглядел так, словно готовился сделать непристойное предложение, но он всего-навсего спросил Рана, не желает ли тот несколько дней поработать проводником. Не совсем уверенный в том, чего от него ждут, Ран растерялся.

— Здесь можно столько всего увидеть, — добавил Бахман с неловкой улыбкой, — и, честно говоря, мы не планировали туристических вылазок, но вы разожгли наш интерес — в вопросе о катарах, я имею в виду!

К этому он добавил заверения в том, что возьмет на себя все расходы Рана и заплатит за беспокойство. Названная сумма значительно отличалась в положительную сторону от того, что предлагали местным жителям, и Отто даже не решился ответить сразу. В конце концов, ему не хотелось проявлять излишнее рвение.

— Тут полным-полно проводников, — сказал Ран. — Вы спрашивали, сколько они берут?

— Если кого-то радуют поверхностные познания, не сомневаюсь, можно договориться о скидке. Это мне понятно, герр Ран. Но нам это неинтересно. У меня на уме неделя, а то и две — насколько позволит ваше время. Мы хотели бы посетить несколько замков, а также некоторые из самых красивых пещер, и чтобы при этом вы нам рассказывали хоть немного об их истории, а за ужином добавляли порцию научных познаний к практическим.

— Пожалуй, это я смог бы сделать. Конечно. Надеюсь, получится замечательно.

После этих слов они обменялись рукопожатием.

Оставшись один, Отто задумался. В словах герра Бахмана вроде бы не крылось никакого подвоха. Впрочем, вел он себя как-то смущенно, словно предлагал нечто большее, нежели турпоход по Пиренеям. Но, несмотря на врожденную инстинктивную осторожность, Ран отбросил сомнения. Бахман явно не из тех, кого бы привела в восторг неверность супруги: он за ней очень внимательно следил. Возможно, он просто жаждал острых ощущений. Хотел поиграть с катастрофой, так сказать. На взгляд Рана, флирт с новой знакомой особого труда не стоил. Никакого труда. Фрау Бахман — Эльза — была необычной женщиной. Темноволосая красавица, выше среднего роста, стройная, спортивная, с кокетливой улыбкой дамы, которой не чужды земные радости. Нет, особых усилий явно не предвиделось! Вдобавок ко всему ей, похоже, было интересно все, о чем бы он ни рассказывал, — она хороша собой, но далеко не глупа. Ран решил, что Эльза, скорее всего, его ровесница. Значит, родилась в начале века, и единственные яркие детские воспоминания — Великая война. Она на несколько лет, если не на пару десятков, младше мужа, и он малый неплохой, только чуточку претенциозный.

По ряду оброненных слов Ран заключил, что они уже несколько лет женаты. Не новобрачные. Скорее всего, мечтали об искре, от которой возгорелся бы пожар медового месяца. Подумав об этом, Ран стал гадать, что побудило Эльзу выйти замуж — чувство или поиск безопасности и комфорта? Он понимал, что брак между ними заключен не по любви. Дитер Бахман происходил из родовитой состоятельной семьи, и он этого не скрывал. Богачи вообще любители объявлять об этом чуть ли не сразу. Может быть, Эльза была бедной девушкой, на которую Дитер положил глаз? Или она тоже родом из зажиточного семейства? Деньги к деньгам?

Для того чтобы заработать себе на лето в Пиренеях, Рану пришлось изрядно потрудиться. Он жил очень скромно, стараясь растянуть двухнедельный бюджет на месяц, а то и на два. С Бахманами Магре ему здорово удружил. После приятного, ни к чему не обязывающего разговора Рану удалось превратить общение с супругами в подобие банкета. С теми деньгами, которые ему предложил герр Бахман, можно было за неделю купить себе еще один месяц, посвященный научным изысканиям, не говоря уже о бесплатных поездках ко всем развалинам средневековых крепостей региона.

А если попутно случится небольшая интрижка с фрау Бахман, что в этом дурного? Лишь бы только никто к этому не относился серьезно.

— Надеюсь, мы все поместимся.

Дитер Бахман указал на «мерседес-бенц ССК» выпуска тысяча девятьсот тридцатого года — длинный, изящный кабриолет с низкой посадкой. Плавно изогнутые передние крылья походили на гигантские салазки по обе стороны от двигателя, занимавшего почти две трети автомобиля. Все вещи путешественников не поместились в крошечный багажник, но Ран ухитрился привязать свою поклажу к заднему бамперу, а потом они с фрау Бахман втиснулись на заднее сиденье. Там оказалось так тесно, что Эльза сидела почти на коленях у Рана. Бахман отпустил шуточку по поводу того, что считает герра Рана истинным катаром. Все трое весело, словно подростки, расхохотались.

Бахман любил водить машину быстро. Они мчались по холмистой равнине. Эльза, фрау Бахман, так тесно прижималась к Рану, что настал момент, когда он уже не мог думать ни о чем, кроме нее, легкого запаха ее роскошных черных волос, сладкого аромата смуглой кожи. Ее тонкая нежная шея, ее темные чарующие глаза были так близко от его губ. В какое-то мгновение, без малейшего намека на то, что знает, какое впечатление производит на него, Эльза спросила Рана, не создает ли она ему неудобств. Ран храбро ответил:

— Ну что вы!

Через некоторое время они остановились, чтобы немного размяться, и Бахман серьезно спросил у Рана:

— Вам там с моей женой не слишком жарко?