Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом! - Фредрик Браун

Все это было еще до возникновения Совета Солнечной системы. Да и Совет появился не сразу. До него были встречи на необитаемой планете (Род не помнил, на какой именно), где удалось уладить сначала один, казалось бы, неразрешимый конфликт, затем другой. Нынче вся населенная часть Солнечной системы: Земля, Венера, Марс и две луны Юпитера — имела единое правительство.

А тогда, в трагическом и кровавом прошлом, люди, должно быть, испытывали те же чувства, какие испытал Род в своем атавистическом сне. Земля, объединенная идеей межпланетных путешествий, ставших реальностью, подчинила себе Марс — вторую планету Солнечной системы, где существовала разумная жизнь. После этого началась стремительная колонизация космоса. Потом некоторые колонии захотели независимости и даже стали претендовать на роль верховных правителей. В истории этот период получил название «кровавых веков».

Род встал и собрался одеться. Что такое? Ложась спать, он, как всегда, аккуратно повесил одежду на спинку стула. Но сейчас его одежда почему-то валялась на полу, словно он был последним неряхой и вдобавок раздевался впотьмах.

«Земля благословенная! — подумал Род Кейкер. — Неужели этой ночью я ходил во сне? Или то был не сон и я действительно вставал, одевался и выходил на улицу? Получается, я выполнял приказы шепчущих голосов?»

«Нет, — твердо сказал себе Род. — Я никогда не страдал лунатизмом, и никаких хождений во сне прошлой ночью у меня не было. Должно быть, я раздевался машинально, не глядя, куда кладу одежду. Неудивительно, ведь я продолжал раздумывать об убийстве Дима. Скорее всего, я просто кинул одежду куда попало».

Он быстро надел форму и поспешил к себе в кабинет. И в самом деле, на свежую голову он быстро покончил со всеми бланками и формулярами. В графе «Причина смерти» Кейкер написал: «По заявлению главного врача, производившего осмотр и вскрытие тела, смерть наступила в результате шока, вызванного бластерным ранением».

Род считал, что ловко выпутался; он не называл причину смерти, а лишь приводил свидетельство Скиддера.

Запечатав всю свою писанину в конверт, Кейкер вызвал курьера и велел ему поторапливаться, чтобы успеть к отлету почтового корабля. После этого он позвонил Бэрру Максону.

— Я насчет дела об убийстве Дима, инспектор. Как ни жаль, но мы пока не имеем никаких зацепок. До Брэгера в магазин никто не входил и оттуда не выходил. Полицейские расспросили всех соседей Дима. Сегодня я займусь расспросом его друзей.

Инспектор Максон недовольно покачал головой.

— Используйте все возможности, лейтенант, — сказал он. — Сами понимаете: время очень дорого. Мы обязательно должны раскрыть дело Дима. Чтобы в наши дни совершались убийства? И чтобы мы не нашли преступника? Это уже просто немыслимо. И недопустимо, поскольку может спровоцировать новые преступления.

Лейтенант Кейкер мрачно кивал. Его одолевали схожие мысли. Он тоже думал о социальных последствиях нераскрытого убийства. И потом, раскрытие этого преступления было его прямой служебной обязанностью. Лейтенант полиции, позволивший убийце скрыться, мог навсегда распрощаться со своей карьерой.

Экран видеофона погас. Кейкер достал из ящика стола список друзей Виллема Дима и принялся изучать его, прикидывая «на глазок» очередность визитов.

Напротив Перри Питерса карандаш Кейкера поставил единицу. На то у лейтенанта имелось две причины. Во-первых, мастерская Питерса находилась почти рядом с магазином Дима. А во-вторых — этого человека Кейкер знал лучше, чем остальных, не считая, пожалуй, профессора Айена Гордона. Но к Гордону он пойдет после всех. К тому времени болеющий профессор, наверное, уже проснется, а его дочь Джейн окажется дома.

Перри Питерс был рад видеть Кейкера и сразу же догадался о цели его прихода.

— Привет, Шейлок, — сказал он.

— Как ты меня назвал? — спросил Род.

— Шейлок — великий сыщик седой древности. Итак, первая загадка за всю твою карьеру полицейского. Или ты пришел рассказать мне о разгадке?

— Между прочим, великого сыщика, к которому ты меня примазал, звали Шерлок. Шерлок Холмс. А разгадки у меня пока что нет, Перри. Поэтому расскажи-ка мне все, что тебе известно о Диме. Если не ошибаюсь, вы с ним были почти в приятельских отношениях.

Перри Питерс задумчиво поскреб подбородок и уселся на верстак. Он был настолько долговязым, что ему даже не понадобилось вспрыгивать туда. Просто сел, и все.

— Забавный коротышка был этот Виллем Дим, — сказал Питерс. — Многие не любили его за язвительность и за безумные высказывания насчет политики. Что касается меня… по-моему, в чем-то он, возможно, был прав. Политика — вещь запутанная. Но в шахматы он играл превосходно.

— Шахматы были единственным его увлечением?

— Нет. Он любил мастерить всякие штучки — в основном, технические безделушки. Некоторые ему здорово удавались, хотя занимался он ими для собственного развлечения и даже не пытался их запатентовать или сделать на них деньги.

— Так он что, был изобретателем вроде тебя, Перри?

— Я бы не сказал. Повторяю: он любил мастерить разные пустячки. В основном совсем маленькие. Его привлекали не столько оригинальные идеи, сколько филигранная работа. В этом он был действительно силен. Я уже говорил тебе, что эти игрушки служили ему развлечением.

— А он когда-нибудь помогал тебе с твоими изобретениями? — спросил Кейкер.

— Случалось, и не раз. Но опять-таки, его мало интересовали мои замыслы. Зато сделать какую-нибудь трудную, заковыристую деталь — другое дело.

Перри Питерс обвел рукой мастерскую.

— Мои инструменты годятся для грубой работы. Больше тысячной доли микрона они не дают. А у Виллема есть станочек — просто сказка. На нем можно было резать что угодно с точностью до пятидесятитысячной доли.

— Перри, у него были враги?

— Я о таких не слыхал. Честно, Род. Его многие, очень многие недолюбливали, но это была вполне обычная неприязнь. То есть из неприязни к нему люди предпочитали покупать книги и микрофильмы в других магазинах. Но из неприязни к Виллему убивать его? Они же не психи.

— Как ты думаешь, была ли смерть Дима кому-нибудь на руку?

— Хм… пожалуй, нет, — после недолгого размышления ответил Питерс. — У него остался наследник. Племянник на Венере. Я его однажды видел: приятный парень. Но наследство не ахти какое. Думаю, не более нескольких тысяч кредиток.

— Перри, вот список друзей и знакомых Дима, — сказал Кейкер, подавая ему лист. — Посмотри, может, припомнишь и другие фамилии. Или у тебя возникнут какие-нибудь соображения.