Хозяйка кофейной плантации (СИ) - Шарлота Тартен

— Не переживай, Тори, ты далеко от ревностных католических священников.

Я выдыхаю. На самом деле с религией шутки плохи. А я всё ещё забываюсь, что нахожусь не в просвещённом двадцать первом веке, а в семнадцатом. И инквизицию стали отменять только в восемнадцатом веке. Так, что, пожалуй, следует воздерживаться от шуток и бесед на тему религии.

— Мигель, эту страну обогатят сахар и кофе, — убеждаю его я. — Можно, конечно, заняться разведением какао-деревьев, тут ещё легче, так как не нужно вырубать леса под плантации. Лучше всего они растут между деревьев. Но я всё же думаю, что нужно заняться выращиванием кофе.

— Кто будет заниматься? — Немного устало спрашивает Мигель. — Я в разъездах. Свой бизнес бросать не намерен.

Я улыбаюсь. Ещё как бросишь, когда я скажу тебе, где можно заработать гораздо больше и безопаснее, чем торговля рабами.

Мигель же воспринимает мою улыбку по-своему. Он тянется ко мне, чтобы снова отдать свой супружеский долг.

— Кто бы знал, что я занимаюсь разговорами о делах с женщиной, — Мигель хрипло засмеялся, — вместо того, чтобы заниматься с ней любовью.

Я присоединяюсь к его смеху.

— Я никому не скажу, — обещаю я.

*«Остров отрады» и «Сказки фей» принадлежат перу французской писательницы Мари-Катрин д’Онуа, популярной в конце XVII века

Глава 20

— Дон Мигель, вас спрашивают, — отрывает нас от милых ласк голос рабыни из-за двери.

Мигель издаёт рык, поразительно похожий на медвежий и недовольно сползает с кровати. Натягивая брюки, он срывается на ни в чём не повинной девушке:

— Я же сказал нас не беспокоить, — гневно кричит муж. — Кого там черти принесли?

— Прибыли с корабля, — отвечает рабыня дрожащим от страха голосом, — велели срочно будить.

Мигель напрягается, но продолжает одеваться.

— Иди скажи, что сейчас буду, — уже более спокойно говорит он.

Надевает рубашку, накидывает сверху камзол, поворачивается ко мне лицом, но в глаза не смотрит

— Тори, я забыл, что сегодня прилив, и мы должны выйти в море, — словно извиняясь произносит он.

Я улыбаюсь, а на душе кошки скребут. Вот зачем уезжать так быстро? Неужели нельзя, чтобы корабль отправился в плаванье без него?

Мигель поднимает на меня глаза полные боли от расставания, и у меня сжимается сердце. Не сдержавшись, прошу:

— Мигель, может быть, в этот раз уйдут в плавание без тебя? — Голос дрожит от волнения. Не хочу его удерживать, подрезать крылья. Он привык сам распоряжаться своим временем и жизнью, но так хочется, чтобы у нас был нормальный медовый месяц.

Муж наклоняется ко мне, а я обвиваю его шею руками и целую со всей страстью впервые обожжённой любовью души.

— Тори, не искушай меня, — хриплым голосом говорит Мигель. — Это очень важное плаванье. Я должен присутствовать. Без меня им не справиться.

Что за загадочный человек. Без него не справиться, он же не колдун, вызывающий ветер.

— Попроси дона Смита остаться со мной до твоего приезда, — ловлю его руку, чтобы заставить посмотреть на меня. — Не забудь про кофе, смотри, ты обещал.

— Я оставлю Фернандо управляющим, впрочем, ты его уже знаешь. Захочешь поиграть в плантатора, играй, скажу ему, чтобы не мешал, — даёт последние наставления Мигель.

— Я провожу тебя, — срываюсь я. — А дона Смита всё же попроси задержаться на фазенде. Мне с ним будет спокойнее.

Мигель направляется к двери и бросает на ходу:

— Не спеши. Уже не успеешь одеться, а я не желаю, чтобы ты показывалась кому-либо на глаза в халате, ну, кроме меня, разумеется.

Разворачивается и в два шага преодолевает расстояние между нами, чтобы впиться в губы чувственным поцелуем. Он словно ставит на мне клеймо на прощание. А может, боится не вернуться? Не дай бог, конечно.

Впервые за всю свою жизнь, я решила ходить в нашу церковь, молится за то, чтобы он вернулся живым.

— Не выходи за мной, не надо провожать, — просит Мигель. — Мне будет сложно сохранить бесстрастность, а я не хочу казаться слабым перед своей командой.

На глаза наворачиваются слёзы. Нет-нет, плакать нельзя. Примета плохая. В народе говорят, если плачешь, то не дождёшься. А я буду очень ждать.

— Мигель, я тебя буду очень ждать, долго-долго и верно-верно и ночами совсем не спать, лишь бы всё это не зря.

— Тори, я вернусь, клянусь тебе, — он берёт моё лицо в ладони. — Со мной ничего не случится. Даже если тебе скажут, что я погиб, не верь. Мне теперь есть к кому возвращаться.

От его слов мурашки расползлись по телу. Я верю, что он не бросит меня, но на душе тоскливо. Дурные предчувствия одолевают меня. Нельзя думать о плохом, а то беду накликаю.

— Обещаю, что это моё последнее плавание по опасным делам, — нежно целует в губы. — Я вернусь и найду себе занятие на берегу.

— Золото, — шепчу я сквозь слёзы.

— Что золото?

— В районе Ору-Прету бандейранты («охотники за индейцами») открыли большое месторождение золота в горах территории Минас-Жерайс, — говорю я ему, а слёзы катятся из глаз. Не хочу плакать, но так получается. Он осушает слёзы поцелуями.

— Мне надо идти. Я подумаю над твоим предложением, — произносит он. — Жди меня через два месяца.

— О боже, как долго! Я не выдержу так долго.

— Так ты дольше меня ждала, — улыбается он и подмигивает. Его суровое лицо становится мальчишеским и кажется, что всё обойдётся.

Вика, хватит нагнетать, говорит мне внутренний голос. Хороший мужик тебе достался, а ты ведёшь себя, как липучка. Постель ещё не повод для знакомства, так кажется, говорили мои студенты. А ты вцепилась в него мёртвой хваткой, будто мужиков никогда не видела.

Я приказываю внутреннему голосу заткнуться. Такого мужчины, как Мигель, у меня никогда не было. Кажется, он собрал в себе все заявки, которые я посылала во вселенную. У него просто нет недостатков.

— Займись чем-нибудь, и время пролетит незаметно. Прикажи засадить соседние территории какао, — подмигивает он мне. — А я вернусь и привезу тебе кофе. Будешь выращивать его, а пока готовь земли.

— Ты отдаёшь мне растерзание свои плантации, — улыбаюсь я сквозь слёзы.

— Наши плантации, Тори, — целует он меня. — Не усложняй мне отъезд. Я хочу помнить твои светящиеся от радости глаза, а не слёзы.

Поспешно вытираю ладошкой слёзы. Я так и не оделась. Встаю с кровати под солнечные лучи, проникающие в спальню. Соблазнительно выгибаюсь. Раньше такая поза действовала безотказно.

— Запомни меня такой, — посылаю ему соблазнительную улыбку. — И быстрее возвращайся.

Целую его и отталкиваю:

— Уходи, команда уже ждёт тебя. А меня дела