Оглянись на бегу - Ребекка Форстер

Дейни поставила портфель на стол и открыла. В руках у нее была пластиковая папка с лучшей ее работой.

– Вот. Первый экземпляр. Здесь не показана продукция – только картина весенней природы, яркие, праздничные краски. Клиент не верил, что такой тонкий прием сработает, однако кампания принесла огромную прибыль. Дело в специфике продукции, мистер Уинфилд. Считается, что на рекламе косметических средств женщина должна видеть другую женщину, которой хочет подражать. Неверно! Она не хочет подражать никому! Она хочет быть прекрасна, как сама природа. Чтобы никому и в голову не пришло сравнивать ее с фотомоделью.

А вот еще. – Уинфилд не пошевельнулся, чтобы перелистнуть страницу, и Дейни сделала это сама. – Продукция не первой необходимости. Известно, что люди, если и обращают внимание на подобную рекламу, быстро об этом забывают. Так вот, через три дня после выхода рекламы мы организовали двести пятьдесят тысяч звонков по случайно выбранным номерам. И еще…

Дейни перелистывала страницы, приводила статистику, рассказывала о трудностях, присущих рекламе той или иной продукции, указывала на использованные тонкие приемы. К концу своей речи она уже улыбалась во весь рот, уверенная в победе.

Дейни закончила и отошла от стола, оставив Пола Уинфилда наедине с папкой, открытой на последней, самой важной странице. Но он даже из вежливости не взглянул на летопись ее профессиональной жизни. Даже не опустил глаз. Даже не улыбнулся ни разу. Его прозрачные глаза не отрывались от лица Дейни, но в них не было ни симпатии, ни простого интереса. Дейни не умела обманывать себя до бесконечности. Она поняла, что не добилась ничего.

Шли минуты. Пол Уинфилд молчал, откинувшись в кресле, словно судья, решающий судьбу подсудимой. Улыбка Дейни погасла, самоуважение испарилось, как лживый сон. Наконец Уинфилд заговорил – и слова его звучали не смертным приговором, скорей надгробной речью. Ведь судьбу Дейни решил не он. Смертный приговор вынес человек в Сан-Франциско – тот, что хочет вернуть Дейни в свое агентство и затащить к себе в постель.

– Вы оправдали все мои ожидания, мисс Кортленд. Даже превзошли.

Теперь Дейни все поняла. Глаза ее заблестели, губы скривились в судорожной улыбке – предвестнице истерики. Сид позвонил Уинфилду. Сид оклеветал ее. Он вонзил ей нож в спину, а этот человек, как и многие другие, медленно его поворачивает. На последнем дыхании Дейни попыталась его остановить.

– Да, я выведу ваше агентство на новый уровень…

– Я говорю не о вашей работе, мисс Кортленд. Скорей о вашем поведении. Сид, кроме всего прочего, упомянул, что вы непредсказуемы.

При звуке имени Сида Дейни вздрогнула, как от удара. Подозревать – одно, удостовериться – совсем другое. Уинфилд не отрываясь смотрел на нее: его прозрачные глаза из каменно-серых превратились в ледяные.

– Мистер Уинфилд, что бы ни говорил Сид Приджерсон, это неправда…

Дейни шагнула вперед и уже открыла рот, чтобы рассказать правду о своей вражде с Сидом… но Уинфилд уже аккуратными движениями укладывал ее папку в портфель. Свист застегиваемой «молнии» – словно последний удар ножа. Уинфилд отвернулся к своей доске и продолжил прерванную работу.

Дейни застыла на месте. Затем сделала несколько шагов к двери. Ей казалось, что душа ее растворяется, тонет в светлом просторе кабинета. Она выйдет отсюда – и исчезнет. И Уинфилд будет только рад. Все они обрадуются, что нет больше Дейни Кортленд.

На негнущихся ногах Дейни подошла к столу. Взяла портфель. Боже, неужели это ее руки? Нет, ее руки не могут быть так бледны, не могут дрожать. Дейни не удержала портфель: он упал, задев и сбросив на пол самодельное, неуклюже выстроганное пресс-папье – должно быть, подарок Уинфилду от сына. Этот человек держит на столе детскую поделку – как же может он быть так жесток?

Дейни прижала портфель к груди, словно щит… пошатываясь, двинулась к дверям… обернулась на пороге – не смотрит ли он на нее? Но Уинфилд не оборачивался. Дейни остановилась.

– Я не настаиваю на месте вице-президента. Я могу заведовать отделом создания плакатов. Или расклейки…

Она сама еле слышала свой голос и была уверена, что Уинфилд ее не слышит. Но он вздохнул, досадливо пожав плечами, и, не оборачиваясь, раздраженно ответил:

– Мисс Кортленд, у меня нет места для вас. И, думаю, вам нет смысла обращаться в серьезные агентства. Поищите работу где-нибудь в другом месте, мисс Кортленд.

И вернулся к своим наброскам.

Глава 8

Лучшим днем недели Руди считал четверг. И этот четверг выдался на славу: скоро День Благодарения – однако пригревает солнышко, и в ясном синем небе полощутся пушистые облачка. А под синим небом, освещенный солнцем, шагает Руди Грин, и прекрасные дамы машут ему с балконов.

Дойдя до открытого кафе «Мужчина и женщина», Руди остановился – ровно настолько, чтобы прохожие успели выпить за его здоровье. И кое-кто откликнулся на предложение. Какая-то рыжая с торчащими грудями и ничем не примечательным лицом обернулась и одарила его своей лучшей улыбкой. Но Руди ждал большего. Равнодушно скользнув по ней взглядом, он впился глазами в хорошенькую блондинку, но блондинка спешила куда-то по своим делам и, очевидно, не интересовалась Руди Грином.

А почему бы и не заинтересоваться? По четвергам Руди превращается в любимца фортуны. Одет как денди, прическа – волосок к волоску. Лицом и фигурой – вылитый Элвис. На теле – ни унции лишнего жира, ни одного дряблого мускула: не зря он платит массажистке. Руди поправил манжеты, полюбовавшись сделанными по личному заказу запонками из самородного золота, и достал ключи от машины. Сияя улыбкой, сел в «Ягуар» и тронулся с места.

Восхищенные зрители исчезли за поворотом: Руди остался наедине с самим собой, и улыбка сползла с его лица. Он вспомнил о своих неприятностях.

Неприятность первая: нет денег. Это, впрочем, не новость. По всегдашнему своему легкомыслию Руди обставил бунгало в Палм-Спрингс за счет фирмы. И тут же, как будто пронюхав об этом, безликие землевладельцы взвинтили цену за аренду земли под офис. Руди продал золотую цепь и браслет, купленные по случаю на родео, но этого было явно недостаточно. Но до последних дней он не беспокоился: думал, что за все заплатит новый клиент – «Обувь «Апач».

А это уже неприятность номер два. Чертовы сапожники не желают подписывать контракт! За этот месяц Руди с Лорой звонили им раз пятнадцать, два раза с ними обедали и прислали им цветы, когда их сапоги получили приз на каком-то долбаном конкурсе по дизайну. И никаких результатов. Как Руди ни ломал себе голову, понять этого не мог.

Они были счастливы иметь с ним дело. Мистер Зелости не раз спрашивал у него совета, миссис Зелости глядела ему в рот и слушала каждое его слово как откровение. Но едва Руди намекал, что пора бы и делом заняться, – начинались туземные песни и пляски. Руди занервничал. Что такое? То ли почтенная пара оказалась умнее, чем он думал, то ли эти рохли никак не могли решиться?