Великий поток - Аркадий Борисович Ровнер

соседи смотреть на Карту, но ничего разобрать на ней не могли и уходили, качая головами. Был у Константина приятель Василий Иванович, учитель рисования из местной школы. Иногда Василий Иванович приводил к Константину школьников, и все вместе разглядывали Карту, пытаясь разгадать, что на ней нарисовано. На вопросы школьников Константин отвечал уклончиво, улыбаясь уголками глаз. Видно было, что никому ничего объяснять он и не стремился. Жил он себе и жил. И мир вокруг него тоже жил своей жизнью. Мир был сам по себе, а Константин — сам по себе.

А нарисованы были на Карте три матрешки одна в другой и много линий, кружков и зигзагов, и всякие надписи между ними и на них. Впрочем, линии обрывались, зигзаги щетинились, а надписи прочитать было невозможно.

Известно, что человек — это матрешка, кукла. Действительно, куклой мы рождаемся и куклой умираем. Внутри куклы еще одна кукла, но из другого материала, более тонкого, который можно было бы назвать летучей или сокровенной сущностью. У большинства людей она существует только как возможность, но на самом же деле ее нет. Есть какие-то сгустки, волокна, клочья, из которых может образоваться это существо. Само по себе оно не образуется, для этого требуется редкое сочетание условий и огромные усилия, на которые современный человек не способен. Наконец, есть последняя третья матрешка — наиболее таинственная. Та, которую древние называли Мировой Душой, а на Востоке — Атманом. Та, что оживляет Всё, но человеку не дается, напротив, человек — игрушка этого Я, которое выше и могущественней всего, что он думает и на что способен.

Людей, создавших в себе летучую сущность, на земле немного. Василий Иванович, учитель рисования, относил к таким людям Константина Ветрова. Были у него для этого веские основания. Дело в том, что он сам был наполовину летуном, и этой половинкой он видел то, чего другие не видят. И еще он думал так, потому что Константин делился с ним своими приключениями, а Василий Иванович эти откровения в дневнике у себя записывал. И, наконец, Карта — ее Василий Иванович — единственный кроме Константина — умел читать.

Константин был холостяком с запросами и интересами самыми непритязательными. Жил он в городе Павлов Посад в двухэтажном доме довоенной застройки. Высокий и худой, он двигался стремительной походкой, выпятив слегка подбородок. Казалось, он летит, не различая дороги и не в силах остановиться. Только над своим детищем — Картой Всего — он замирал и преображался: в эти часы сущность его ускользала из привычных тенет и возвращалась в нормальную среду его обитания — Мир Воображения.

Константин принадлежал к людям той старинной профессии, которые занимались созданием моделей пространства в виде плоских, рельефных и объёмных изображений, сделанных из твердых материалов или же выведенных на монитор. И хотя картография в наши дни ушла далеко вперед, используя новые программы и техники, Константин принадлежал к тем немногим картографам, которые работали по старинке, собирая необходимые для них данные в живых путешествиях. И если учесть, что в мыслях своих он пытался охватить всю Вселенную, постичь ее смысл, механизм или принцип, то понятным станет, как мало было людей, знания которых могли бы сравниться с его кругозором. Оставляя физическую куклу склоненной над разложенной Картой, Константин путешествовал своим летучим телом по всей Вселенной.

Равными ему по проникновению в земные и всяческие тайны были только два человека — прославленные картографы Джозеф Фицмайер из Милуоки и Зденек Янота из Пардубицы. Первый из них был известен как создатель теории Всего, а второй — как автор и разработчик концепции Оси Вселенной. С немолодым Джозефом Фицмайером Константин состоял в многолетней переписке, а Зденек Янота не раз прилетал к нему из Пардубицы, и они проводили часы, гуляя по городу и беседуя о своих путешествиях. Ходили слухи, что эти три джентльмена не раз встречались во время своих удивительных странствий, однако сам Константин эти слухи никогда не подтверждал, хотя, впрочем, и не опровергал их.

Наш позитивистский век свел Воображение к пустому фантазированию, а убогую иллюзию материальности сделал единственной опорой человеческого существования. Миллионы заснувших людей превратились в данников этой иллюзии, привязанных к условиям их повседневного быта. Та область, из которой тысячелетиями люди черпали образы и смыслы для своего существования, оказалась вне сферы их понимания и интереса, но, к счастью, не всех. Некоторые, благодаря счастливой наследственности и благоприятной судьбе, сумели отыскать и развить в себе зерно чудесного Воображения, которое не просто кружит их по миру иллюзий, но дает крылья для полетов в область Невообразимого. Считанные из них — визионеры и картографы — изредка достигают крайних границ этой заповеданной области, за пределами которых начинается Царство Хаоса Каталагосар, имя которого обычным людям неизвестно. А впрочем, для спящих и ближайшая Вселенная невообразима.

Что знает обычный человек о мире, в котором он живет? Ничего. Он то и дело натыкается на окружающие его предметы и набивает себе шишки, но он не может быть уверен в их смысле и назначении. После Иммануила Канта это утверждение стало общим местом, но понадобился гений Митчела Саллюста, чтобы убедить человечество в том, что наш мир не содержит устойчивых форм и качеств — устойчивость и предсказуемость функциональны и зависят больше от наших желаний и ожиданий, чем от законов природы. Впрочем, окончательной ясности в этом вопросе не достигли ни Кант, ни Саллюст.

Когда Константин развил свои визионерские способности, он задал себе вопрос о том, что же увидит человек, выбравшийся из пещеры Платона? Платон обещал, что человек, сумевший выбраться из ограниченного физиологическими и социальными рамками объема, увидит реальность такой, какая она есть. Но что это значит? Увидит ли он сверкающий радужный день, яркое солнце, ароматные травы и звенящие ручьи? Или он увидит многогранники, шары и другие совершенные геометрические фигуры? Или же он вступит в царство моральных или эстетических категорий, не имеющих чувственной очевидности и постигаемых только чистым разумом? Встретит ли он души умерших близких, героев и богов или иных необычных существ, которых нет на земле? Или же его встретят жестокие и кровожадные сущности, от которых наивно ожидать понимания и пощады?

Не найдя ответов на эти вопросы в мире рацио, Константин начал готовиться к такому путешествию, которое вывело бы его за границы Вселенной. Только на собственном опыте можно было надеяться познакомиться с истинной природой вещей, для постижения которой у обыкновенного человека, по-видимому, нет никаких физических и умственных возможностей.

Подземный лабиринт и огненное озеро

В тот вечер, выйдя из