Первые ступени - Олег Ивановский

Так было задумано.

Но так не произошло.

Тормозная двигательная установка и система управления сработали. Но подвела система ориентации. Она не смогла нормально и вовремя сориентировать корабль, направление тормозного усилия (тормозного импульса, как его называют) по стечению обстоятельств получилось чуть ли не противоположным, и вместо торможения и уменьшения скорости корабля произошло ее увеличение, в результате корабль не снизился, а перешел на новую, более высокую орбиту.

Обо всем этом бесстрастно сообщила нам радиотелеметрия и система измерения параметров орбиты.

А дальше все было в порядке. Отделение спускаемого аппарата произошло так, как и было предусмотрено, все приборы в кабине работали нормально.

Так что же произошло с системой ориентации? Подробный анализ телеметрических данных показал, что неисправность возникла в приводе ее чувствительного элемента. Этот многократно проверенный механизм, нормально работавший в барокамерах с достаточно большим разрежением, в настоящем космосе отказал. Что-то там случилось, чего предусмотреть мы не смогли. В организации, разработавшей этот привод, начали искать, размышлять, экспериментировать. Наконец причину удалось установить: оказалось, что механизм привода в условиях глубокого космического вакуума (гораздо более глубокого, нежели тот, который достигался в барокамере) может менять свое «поведение». Глубокий космический вакуум очень и очень значительно влиял как на работу механизмов, так и на материалы, и если, скажем, две стальные шестеренки хорошо работали в барокамере, то это еще не значит, что они так же хорошо будут работать в космосе. Металлы изменяли свои свойства: они «сваривались». Так инженеры натолкнулись на новые, неизвестные явления.

В то же время, несмотря на отказ системы ориентации, ее чувствительный элемент (перед тем как вышел из строя его привод) все же успел сообщить, что он «чувствует», «понимает» и «может» обеспечить нормальную ориентацию корабля. Это был ответ на первую проблемную задачу пуска.

Ответ на вторую — запуск и работа тормозной установки в условиях глубокого вакуума и невесомости — также был получен: работала ТДУ отлично. Нужно было только сделать так, чтобы выход из строя отдельного прибора в сложном корабельном бортовом хозяйстве не приводил бы к авариям и не срывал бы выполнения задачи в целом.

Тщательно исследуя неведомый космос, определяя, каков он, порою ошибаясь, ученые вместе с тем и не имели права ошибаться, ибо ошибки могли стоить человеческих жизней.

Нельзя было в первых полетах полагаться на умение и волю пилота-космонавта, так как неизвестно было, сможет ли он в необходимом случае проявить свои волю и уменье. В то время опытом в космических делах располагали только создатели космических автоматов, «автоматчики», а «человечникам» (то есть тем, кто создавал корабль для человека) надо было начинать с нуля. Правда, был опыт авиации, но все же это не космонавтика. Вот почему первые пуски кораблей планировалось совершить с животными. Собаке и здесь надлежало помочь человеку на пути в неведомое, как в свое время она помогла академику И. П. Павлову изучить высшую нервную деятельность.

Полным ходом началась подготовка серии новых кораблей, которые не только бы осуществили орбитальный полет, но и спустились на поверхность Земли.

Спускаемые аппараты покрывались толстым слоем теплозащитного материала (ведь им предстояло вернуться на Землю!), а внутри устанавливались катапультируемые капсулы со специальными, теперь двухместными кабинами для будущих четвероногих пассажиров. При этом все прекрасно понимали, что предназначались космические корабли в конечном счете не для собак. Животные — это только ступенька той лестницы, по которой намечено идти к высотам покорения космоса, и все, что проектировалось, все уже теперь рассчитывалось на человека, требовало самой тщательной проверки и еще раз проверки.

В цехе главной сборки заканчивались комплексные испытания второго корабля. С воспаленными от бессонных ночей глазами опытнейший испытатель Аркадий Ильич, уже принимавший участие во всех испытаниях и на заводе и на космодроме каждой ракеты и каждого корабля, начальник испытательной станции Анатолий Николаевич, разработчик и испытатель электроавтоматики корабля Юрий Степанович и его «правая рука» Володя Щевелев, мастера-сборщики, монтажники, испытатели — все, чьими руками корабль был собран и подготовлен, с каким-то особым вниманием наблюдали за заключительным этапом проверок. Наконец раздались команды — «Комплексные испытания закончены!» и «Снять напряжение с борта!». Затих корабль. Погасли разноцветные транспаранты на пультах. Устало облокотились на них испытатели. Ну, теперь все. Результаты испытаний будут изучены, и если все окажется в норме, то корабль упакуют в специальные контейнеры и отправят на космодром.

А там — почти все сначала!

В начале июня 1960 года команда испытателей прибыла на космодром для подготовки второго корабля и космических пассажиров к полету.

В той же комнате, где готовилась к своему историческому полету Лайка, была организована лаборатория.

Медики привезли не только собак, но и крыс, черных и белых мышей, малюсеньких мушек дрозофил, водоросль хлореллу, традесканции, семена лука и многое другое. Отбирались крысы и мыши, пинцетом по одной отсчитывались мухи дрозофилы, водоросли и семена помещались в специальные пробирки, баночки, скляночки, колбочки.

Для полета выбрали двух собачек — Стрелку и Белку. Государственной комиссии были предъявлены паспорта на каждое животное, причем эти документы содержали гораздо больше сведений, нежели паспорт человека. Ребята даже шутили: отчего на собаках нет штампа отдела технического контроля, подтверждающего их пригодность для полета?

Стрелка и Белка предварительно прошли большой цикл подготовки к космическому рейсу: начали с «первых классов» школы и сдавали экзамены на «аттестат зрелости» в лабораториях института, где работали знакомые уже нам Владимир Иванович Яздовский, Олег Георгиевич Газенко и многие другие опытнейшие медики и биологи. Подготовка животных к космическим полетам очень хорошо описана Николаем Николаевичем Гуровским и Марией Александровной Герд в их книге «Первые космонавты и первые разведчики космоса». Лучше, наверное, не расскажешь, и я позволю себе лишь привести здесь два-три эпизода из этой книги, касающихся подготовки Стрелки и Белки.

«…Итак, собаки прошли все виды испытаний. Они могут длительно находиться в кабине без движений (кстати, если у вас есть домашняя собачонка, попробуйте ее посадить на неделю, ну, скажем, в чемодан и посмотрите, что из этого получится. (Прим. мое. — А. И.), могут переносить большие перегрузки, вибрации. Животные не пугаются шумов, умеют сидеть в своем экспериментальном снаряжении, давая возможность записывать биотоки сердца, мышц, мозга, артериальное давление, характер дыхания и т. д. Теперь им предстоит еще одно ответственное испытание — комплексный физиологический эксперимент.

Такой комплексный опыт проводится в обстановке, максимально приближенной к условиям космического полета, он является как бы генеральной репетицией большого эксперимента.

Большая, с высоким потолком, пронизанная солнцем комната — сейчас центр деловой суматохи. Здесь инженеры и техники, медики в белых халатах, биологи, химики. Все это люди, отвечающие за различные участки работы: за состояние животных, за исправную работу отдельных механизмов и приборов. В помещении рядом готовят собак — Стрелку и Белку. Их моют мягкой щеткой, сушат перед рефлектором. Чистые, высушенные и расчесанные, они попадают в операционную. Здесь тщательно смазывают места выхода через кожу электродов, перебинтовывают животных, поверх надевают зеленую, из тонкой материи „рубашку“, предохраняющую бинт от загрязнения и раскручивания.

После этого на животных надевают датчик дыхания — „лифчик“, плотно облегающий грудную клетку, потом ассенизационную и фиксирующую одежды. К фиксирующей одежде пришивают датчики движения. Из зеленой „рубашки“ торчат лапы, морда и хвост собаки, а со спины и боков — многочисленные разноцветные провода. Кругом идут последние приготовления. Собаки спокойно стоят, пока люди разбирают отходящие от их тела провода, а техник, забравшись с паяльником в кабину, „впаивает“ собак в электрическую схему.

Проверяется соединение этих проводов, измеряется сопротивление. Кажется, все сделано. Можно приступить к герметизации кабины. Крышка закрыта. Затянуты болты. Комплексный опыт начат.

О состоянии собак в каждый момент можно судить по показаниям различных аппаратов. Вот научный сотрудник поворотом выключателя, под которым написано „ЭКГ — Стрелка“ (ЭКГ — электрокардиограмма), вводит в действие прибор, поползла широкая бумажная лента, на которой тонкие перья вычерчивают кривую биотоков сердца. Все это будет расшифровано и превратится в ряд цифр, которые расскажут исследователям о физиологических процессах, протекающих в живом организме. Специальный небольшой приборчик щелканьем возвещает о движении Стрелки. Это значит, собака сдвинулась со средней линии вперед и улеглась в другом положении. Изредка животные поднимаются, потягиваются и, не изменяя своим собачьим привычкам, отряхиваются.