Первые ступени - Олег Ивановский

По многу раз, очень тщательно и в условиях, максимально приближенных к тем, в каких будет происходить действительный полет корабля, все отрабатывалось и проверялось. Вот еще один эпизод.

При разработке системы энергопитания было решено собрать дополнительные сведения о работе в космосе солнечных батарей — полупроводниковых пластин, преобразующих лучистую энергию Солнца в электрическую. Впервые они были опробованы еще на третьем спутнике Земли в 1958 году. На его корпусе укрепили шесть небольших панелей с наклеенными на них пластиночками кремния, и эти батареи почти два года обеспечивали радиопередатчик «Маяк» необходимой электроэнергией. Сам спутник за это время налетал более 448 миллионов километров, совершив свыше 10 тысяч оборотов вокруг земного шара.

Однако панели, установленные неподвижно в шести различных точках спутника, не могли быть использованы с максимальной эффективностью — ведь работала только та панель, которая «смотрела» на Солнце, а остальные в это же время, ничуть не устав, «отдыхали». Понятно, конструкторы задумались над тем, как более продуктивно использовать наше светило.

Прежде всего нужно сделать так, чтобы весь космический аппарат с неподвижными солнечными батареями «смотрел» в полете в сторону Солнца. Если же этого добиться нельзя, тогда сами батареи должны быть подвижными и «догонять» Солнце.

Поскольку постоянная ориентация «Востока» не предусматривалась, было решено экспериментально проверить самоориентирующиеся солнечные батареи. Сами батареи были изготовлены в смежной организации, а вот автомат слежения за Солнцем предстояло создать нашим конструкторам.

В отделе Льва Борисовича Вальчицкого были разработаны чертежи электрических приводов-механизмов, которым полагалось поворачивать батареи, а в лаборатории электроавтоматики Виктор Петрович Кузнецов со своими товарищами «сочинили» электрические приборы. Золотые руки заводских механиков и монтажников изготовили и собрали все устройство, которое назвали «Луч».

Однажды, сняв телефонную трубку, я услышал голос Виктора Петровича.

— Здравствуй, ведущий! Что-то ты совсем нас забыл, зазнался!

— Хорошо, хорошо, не ругайся. Как-нибудь забегу обязательно.

— Дело, конечно, твое, но если сейчас не придешь, то многое потеряешь.

— Это почему же?

— Мы «Луч» собрали. Сейчас включать будем. Так что если хочешь своими глазами видеть двенадцатое чудо света, то приходи, так уж и быть — десять минут ждем. И не опаздывай! Борис Ефимович тоже хотел прийти посмотреть.

— Постой, постой! Почему это «двенадцатое»?

— Мы так решили. После египетских пирамид, висячих садов Вавилона, храма в Эфесе, статуи Зевса, гробницы Мавзола, колосса Родосского да маяка Фаросского, то есть всем известных семи чудес света, восьмое мы решили пропустить, как понятие нарицательное. Девятое и десятое были созданы нами в прошлом месяце. Одиннадцатое — это невеста нашего Сережи Павлова, а вот двенадцатое — «Луч»!

Я был поражен столь прочной связью творений лаборатории Кузнецова с делами древних предшественников.

— Ну, раз двенадцатое, тогда иду!

В лаборатории на невысокой подставке стояла метровая колонка, а на ее конце два полудиска с солнечными батареями. Сбоку на штативе несколько мощных рефлекторных ламп — искусственное Солнце.

— Мы тебя пригласили не случайно, — встретил меня Виктор Петрович. — Знаешь, что такое «визит-эффект»?

— Ну конечно, знаю. Отказ прибора в присутствии начальства. Ситуация, характерная для вашей лаборатории.

— Но поскольку ты не очень большое начальство, мы и решили вначале надежность «Луча» проверить на тебе, а уж потом покажем и Борису Ефимовичу.

Обмен любезностями не успел еще закончиться (острых на слово ребят у нас работало немало), как в комнату вошел Борис Ефимович, заместитель Сергея Павловича «по электрическим» вопросам, и с ним начальник отдела Виктор Александрович. Ребята притихли. Виктор Петрович доложил о подготовке установки.

— Хорошо! Давайте посмотрим, что у вас получается. Командуйте, Виктор Петрович! — И Борис Ефимович отошел к окну.

— Сережа, включай!

В колонне загудели моторы, но полудиски — уши — были неподвижны. Еще щелчок выключателя — никакого эффекта. Я посмотрел на Виктора: неужели действительно дает себя знать «визит-эффект»? Но он спокойно смотрел на пульт.

— Ну вот, сейчас приводы и автоматика включены. Можно давать свет!

Ярко вспыхнули лампы на штативе, полудиски переливчато заиграли голубизной кремниевых пластинок.

— Борис Ефимович, просим вас передвинуть «солнце».

— Нет, нет, увольте меня от соучастия! Вон пусть ведущий двигает, у него ноги помоложе!

Я взял штатив с лампами и не спеша пошел по лаборатории; переместился на метр, не больше, как вдруг полудиски дрогнули и медленно повернулись вслед за мной. Я шел дальше — они следили. Остановился — остановились и они.

Под ноги попался табурет. Встал на него и, вытянув руки, поднял штатив почти к потолку. Полудиски послушно повернулись вверх. Слез вниз — и они пошли вниз. Пошел обратно и на ходу выключил лампы. Вначале они бойко зажужжали, но, потеряв «солнце», остановились.

— Что же, Виктор Александрович, получается вроде неплохо, а? А в барокамере приводы проверяли?

— Да, Борис Ефимович, проверяли, работают безотказно.

— Хорошо, я сегодня вечером буду у Сергея Павловича, доложу ему, что «Луч» работает. В принципе. Ведь испытания, насколько я понимаю, еще не закончены?

— Конечно, Борис Ефимович, сегодня мы только так, для себя.

— Ну до свидания, желаю успеха! — И вместе с Виктором Александровичем вышел из лаборатории.

Я подошел к Кузнецову.

— Петрович, поздравляю! Здорово получается! Интересно все-таки, как там, на орбите, в космосе, представляешь? Чернота бездонная, звезды, Солнце слепит, плывет наш корабль: поворачивается с боку на бок и молча шевелит ушами! Вот бы посмотреть!

— А ты по-прежнему, я смотрю, любишь пофантазировать!

— Порой представишь человека в космосе, и даже во сне страшновато становится. Слушай, а теперь признайся, как ты смог семь чудес перечислить? Я припоминаю, что такие были, но чтобы вот так, с ходу!

— Да очень просто, мы сегодня в обед одну историческую викторину догрызали…

Через две недели все испытания «Луча» были закончены, и установку передали на сборку.

В одном из цехов на огромном прессе, пахнущем разогретым маслом, штампуются заготовки для корпуса спускаемого аппарата: большие дольки шара. Из них сварщики сварят потом шар диаметром около двух метров. В соседнем цехе на станке, называемом карусельным (потому что обрабатываемая деталь закрепляется на большом горизонтально вращающемся круге), обрабатывается шпангоут приборного отсека: сложное по профилю кольцо, диаметром около двух с половиной метров. К кольцу потом будет приварена конусная часть корпуса отсека.

Рядом на участке станки поменьше и детали помельче, но нисколько не проще; иногда — наоборот. А за стеклянной перегородкой совсем ювелирная работа: изготавливается партия пневмоклапанов. Клапанок-то величиной со спичечную коробку, а в нем несколько десятков деталей, и каждая из них должна быть изготовлена с микронной точностью!

В здании по соседству — приборное производство: святая святых наших электриков и электронщиков. Над специальными монтажными столиками склонились белые шапочки девушек: идет сборка и монтаж электронных приборов. Сотни, тысячи малюсеньких сопротивлений, конденсаторов, транзисторов, реле соединяются здесь между собой по замысловатой схеме разноцветными проводами и прячутся в корпуса приборов. И вот изо всех цехов, со всех участков все агрегаты, детали и приборы после строжайшего контроля и испытаний текут, как ручейки в могучую реку, в цех главной сборки.

Производство. О нем тоже далеко не просто написать. Наш машиностроительный завод такой же, как многие заводы Родины, делающие тракторы и станки, самолеты и теплоходы, фотоаппараты и телевизоры. И люди работают на этом заводе такие же, как и на других: есть старые опытные мастера своего дела, которых знают не только по фамилии, но и по имени-отчеству и Сергей Павлович и директор завода Роман Анисимович, много и молодых, только недавно пришедших на завод и старающихся перенять опыт старших. Обыкновенные люди… Но только они чуточку счастливее, мне кажется. Счастливее, так как их руками создается то, что не делается ни на одном другом заводе: создается космическая техника. Это они штамповали полуоболочки первого в мире искусственного спутника Земли; это они собирали ракету-носитель; это они варили корпус третьего спутника и лунных ракет. И они очень горды этим.

Несмотря на то, что выпуск космической продукции очень беспокойное и «нервотрепное» дело и нельзя серьезно надеяться на классический производственный ритм и отсутствие штурмовок (хотя к этому и призывают лозунги и решения общественных организаций), никто из них и не помышляет сменить место работы.