Охотник за смертью: Судьба - Саймон Грин

— Ты меня запутал, — сказала Хэйзел. — Выходит, вас интересует, что находится там, за пределами известной нам вселенной? Небеса, ад и все прочее?

— Это не более чем частности, некие грани истинной сути вселенной, — ответил Скур. — Мы хотим увидеть и постичь изначальную реальность, сорвать прочь завесу и получить ответы на все вопросы. Тогда мы станем богами. Это наша судьба.

— Похоже, вы тут все умом тронулись, — промолвила Хэйзел. — Прошу прощения, не хочу никого обидеть, но звучит это как полный бред. Каким, черт возьми, образом могу я помочь вам в таком деле?

— Дело в том, — пояснил Скур, — что когда ты и другие прошли через Лабиринт Безумия, мы, здесь, это ощутили. Ваше преображение затронуло весь окружающий мир. Это похоже на круги от камня, брошенного в центр реальности. Тогда и было решено захватить одного из вас для изучения. Ты показалась наиболее легкой добычей, тем паче один из твоих талантов нас просто потряс. Твоя способность управлять версиями самой себя дает нам возможность получить неисчерпаемый запас людей Лабиринта для экспериментов. Мы пытались клонировать себя, но, похоже, сама природа этого места препятствует этому. Таким образом, ты — ответ на все наши вопросы.

— Кто-то приближается, — произнесла одна из отсеченных человеческих голов, и все Кровавые Наездники насторожились.

— В каком смысле «приближается»? — уточнил Скур. — Что значит «кто-то»? Никто не может попасть сюда без нашего разрешения. Кто вообще может явиться в это место?

— Охотник за Смертью, — ответила отсеченная голова, и другие живые компьютеры, подхватив это имя, принялись повторять его на все лады, пока Скур сердитым взмахом руки не отключил их.

— Он скоро будет здесь, — сказала первая голова.

— Скоро, — прошептали в унисон остальные головы и умолкли.

— Еще один преображенный Лабиринтом для наших экспериментов, — промолвил Ламент. — Фортуна нам улыбается.

— Глупец! — рявкнул Пирр. — Это же Охотник за Смертью! Он подорвал Империю, а если ему удалось найти путь сюда, значит, его могущество превосходит наши наихудшие предположения. Его необходимо остановить, прежде чем он доберется до Хэйзел д'Арк. Кто знает, какие возможности они обретут, оказавшись вместе, да еще рядом с Саммерстоуном?

Он повернулся и сердито уставился на Скура:

— Забери ее. Сломай. Вырви из нее все секреты раньше, чем явится Охотник за Смертью. Делай все, что необходимо!

— Этим я и собирался заняться, — ответил Скур. — Надеюсь, теперь мне не станут мешать.

— Мы позаботимся об этом, — пообещал Пирр. — Но смотри, не подведи нас!

— Идем, — сказал Скур Хэйзел. — Вернемся в мою лабораторию и начнем наши исследования. Тебе предстоит увлекательное путешествие в мир страданий.

Хэйзел вырывалась и отбивалась изо всех сил, но для того, чтобы ослабить хватку безголовых стражей, ее усилий было явно недостаточно.

Путь к системе Обейя занял у Охотника за Смертью не так уж много времени. Но, оказавшись там, он ничего не обнаружил. Решительно ничего: ни обитаемых планет, ни колоний, ни каких бы то ни было признаков цивилизации. Лишь пустой сектор пространства, отмеченный на звездных картах как система Обейя просто в силу старой традиции. Все сенсоры корабля работали на пределе возможностей, но не фиксировали ни живых существ, ни искусственных сред или сооружений, ни источников энергии. Решительно ничего.

Оуэн откинулся на спинку капитанского кресла и нахмурился. Чтобы добраться с Лакрима Кристи к нужному месту, он использовал возможности гиперпривода на всю катушку и поэтому никак не мог смириться с тем, что проделал этот путь понапрасну.

— Оз, ты уверен, что доставил нас куда надо?

— Я прокладывал маршруты звездных кораблей еще до твоего рождения, — едко заметил ИР. — И, между прочим, предупреждал тебя, что здесь ничего нет, если верить лоциям. Но ты ведь и слушать ничего не хотел. Насколько я могу понять, система Обейя — это то, что мы, навигаторы, называем МИМХЗЧ.

— И что же, черт побери, означает это МИМХЗЧ?

— Мили И Мили Хрен Знает Чего.

— Ох, Оз, знай я, где находится твой системный блок, непременно занялся бы твоим капитальным ремонтом. Неужто ты не понимаешь: нет у нас другой зацепки для, поисков Хэйзел, кроме этого места. Придумай что-нибудь, а? Ты ведь такой сообразительный.

— Возможно, что она мертва, Оуэн.

— Нет, я бы это почувствовал.

Оз помолчал, и, когда наконец заговорил, его тихий голос звучал на удивление нерешительно.

— О системе Обейя существуют предания. Древние предания. Говорят, будто мир Кровавых Наездников не всегда находится там, во всяком случае физически. Будто бы он появляется и исчезает. Иными словами, это такое место, попасть куда могут только они сами, место, которое невозможно обнаружить без их согласия. Правда, ты, Оуэн, это ведь не кто попало. По правде говоря, я никогда по-настоящему не понимал природу твоих сил, но... если однажды ты сумел дотянуться через пространство до этого сокровенного мира, чтобы убить Кровавых Наездников, то попытайся проделать это снова. Вдруг тебе удастся уразуметь, куда нам двигать теперь.

Оуэн закрыл глаза и сосредоточился. На Лакрима Кристи все его способности были низведены до обычного, человеческого уровня. Но с тех пор, как он оказался в системе Обейя, где-то в недрах сознания возникло ощущение, будто к нему возвращается сила. Во всяком случае, теперь ему пусть и с трудом, но удалось добиться того, что ранее не вызывало затруднения: собрать свои мысли и желания в единый, мощный импульс. Он внутренне напрягся, и этот напор сорвал невидимый барьер, как срывают с глаз повязку. Таившаяся в подсознании мощь всколыхнулась, поднялась и позволила ему направить мысль вовне, чтобы зондировать структуру окружающего пространства. Но усилия не были безрезультатными: там, где ни органы чувств, ни приборы не фиксировали никакой физической реальности, определенно что-то находилось. Там и в то же время не там.

Оуэн сконцентрировался и напрягся так, что по лицу его заструился пот. В это время его сознание работало, как отмычка в замке.

И это отчаянное усилие увенчалось успехом. Там, где только что ничего не было, перед «Звездным бродягой» растворилась дверь. Она раскрылась, подобно бутону розы, лепестки которого обволокли корабль и переместили в иную реальность. Потом дверь закрылась и исчезла, так же как и корабль. Не оставив никаких следов.

Оуэн обмяк, он пытался привести мысли в порядок. Вроде бы ничего не изменилось. И вместе с тем изменилось все. Он чувствовал это. Ощущал, что теперь находится совсем в другом месте. Оуэн резко выпрямился: звездный двигатель отключился. Быстрый осмотр приборной панели подтвердил, что корабль больше не находится в движении. Он остановился, чего вообще не могло случиться. Дальнейшее изучение сенсоров ближнего радиуса действия озадачило Оуэна еще больше. «Звездный бродяга» не просто остановился: он не висел в пространстве, а покоился на полу гигантского каменного зала. Приборы указывали на наличие кислородной атмосферы и стандартный уровень тяготения.