«С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг - Лаврентий Берия

За дни в Казахстане я даже немного отдохнул, там даже в теннис поиграл. Теперь снова Совмин. Неделю не был, дел накопилось. И Коба обязал, нельзя сплоховать.

За суетой не всегда все охватываешь. Сейчас внимательно посмотрел, что мы сделали за четыре года после войны в Народном хозяйстве. Много сделали в промышленности. В науке продвинулись тоже крепко, тут и немцы помогли. И люди, и оборудования много вывезли.

Плохо с сельским хозяйством. Кто им только не занимался, даже Георгий, а толка нет. Тяжелая отрасль. Тут результат сразу не увидишь. Весной не поймешь, хорошо или плохо человек работает, а потом поздно. Я в Грузии сочетал интерес и энтузиазм. Об’яснял, что если на эту культуру нажать, то и государству выгода и крестьянину.

Но это у нас, где лимоны растут. А в центре России как об’яснишь, если тут зерновые главное. Но все равно можно. Но еще и сельское хозяйство мне не потянуть, и думать нельзя. А мог бы. Тут надо на качество нажать, хорошее семеноводство поставить. И животноводство хороших пород.

Королев докладывал по Ракетам. Они хорошо продвигаются. Тоже без немцев так быстро не продвинулись бы. Великий народ!

Трумен об’явил о нашем Взрыве[233]. Вячеслав не знает, как реагировать. Снеслись с Кобой[234]. Я предложил факт взрыва не признавать, сказать, что в СССР проводятся мощные взрывные работы, а секрет Атомной Бомбы нам известен уже давно. И сослаться на заявление Вячеслава от 6/XI 1947 г. Пусть ломают голову, когда мы заимели Бомбу и сколько их у нас. А то узнают, что у нас одна была, и ту взорвали, и шарахнут по нам, пока у нас их не стало много.

Коба согласился. Готовим Сообщение ТАСС[235].

Но Взрыв мы провели, это они ущучили верно. Провели и точка!

Вот тебе и гений Капица. Обошлись без гения.

Китай будет строить социализм. То ли они будут строить, то ли мы им будем строить. Тяжелая страна.

А дружить надо. В Китае одной задачей стало меньше, а сразу прибавится много. Теперь нам еще и Китай поднимать[236]. Хорошо, что это меня мало касается, только по урановым месторождениям надо будет договориться.

Ткаченко[237] накопал кучу недостатков в быте на заводе № 817. На Бориса[238] непохоже, но жалоб много. Пока мы не испытали Бомбу и пока надо было получить аметил[239] любой ценой, можно было не обращать внимания на быт. Теперь это становится преступным. Люди работали как на фронте, заслуживают теперь нормальной жизни. Им там работать и работать.

Надо самому разобраться с положением дел на этой Базе-10. Ткаченко докладывает, что имеются непорядки в деле хранения деталей из аметила[240]. Му…аки!

Надо ускорить работы по ТУ-4[241].

Абакумов арестовал Вознесенского. К тому шло, теперь что-то может прояснится.

Провел на заводе № 817 Выездное заседание Спецкомитета[242]. Все полностью подтвердилось. На Бориса было жалко смотреть. Потом я ему наедине сказал: «Учти на будущее. Я знаю, ты людей уважаешь и жалеешь, а себя не жалеешь. Сегодня отдувался больше за чужие грехи, зато теперь сможешь спрашивать со всех по всей строгости. Говори, товарищ Берия спрашивает с меня, а я спрашиваю с вас, заср…нцы. Так что считай, был козлом отпущения. Мы тебя еще выругаем и накажем, но не обижайся. Дело есть дело[243]».

Выругал его отдельно по аметилу[244].

Сейчас важно всем не демобилизоваться. Особенно после всех наград. Надо показать перспективу и сказать всем, что это не конец, а только начало. Мы еще будем на Атомной энергии электростанции строить.

Подписаны все указы по награжденным[245]. Музрукову, Ванникову и Духову дали по второй Звезде[246]. Заслужили, особенно оба Бориса. В войну я их обоих сильно дергал. Музрукова жал по танкам, но крепкий парень. И завод взял хорошо. Ванников тоже молодец, мы с ним тоже каши похлебали.

За Атомную Бомбу я получил от товарища Сталина орден Ленина, Почетную Грамоту и Благодарность от Политбюро[247].

Не за награды работаем, а все-таки обида есть. Мог бы товарищ Сталин и мне дать Вторую Звезду. Не хочет выделять. У всех[248] по одной, а если бы у меня Вторая, то почета больше, знать будут больше и память будет дольше. А то и не вспомнят.

Помню, до войны мы с Чиаурели[249] показывали ему грузинские фильмы и попросили наградить орденом Титберидзе[250].

Сказали, хорошо работает и хорошо руководит студией. Товарищ Сталин тогда сказал: «Работает, и хорошо, зачем же орден? Может, достаточно сердечной благодарности».

Вот я и получил сердечную благодарность, но не очень радует. И выделяет товарищ Сталин, и не выделяет товарищ Сталин. А я знаю, что мог бы больше, если бы больше имел самостоятельности, но придерживает товарищ Сталин.

Обидно.

Обида и горькая ирония Л.П. Берии по поводу его «атомных» награждений вполне понятны. Его личный вклад в создание атомной отрасли и ядерного оружия был соизмерим только с усилиями самого Сталина и Курчатова. Можно отметить также Завенягина и Ванникова, но Завенягин в 1949 году получил свою первую Золотую Звезду (вторую он получит в 1954 году), а Ванников стал одним из трёх первых дважды Героев Социалистического Труда, то есть прецедент был создан. Однако государственное значение и влияние Ванникова и Берии были, конечно же, и близко не сравнимы.

Вместе с тем слова «и выделяет товарищ Сталин, и не выделяет товарищ Сталин» точно отражают двойственность положения Л.П. Берии со второй половины 40-х годов.

С одной стороны, его положение в руководстве страны оказывалось вторым после Сталина. Молотов всё более отходил на задние планы, Маленков как эффективный менеджер был слаб, Жданов являлся крупнейшей фигурой, но — как идеолог и соратник Сталина в вопросах внешней и внутренней политики.

С другой стороны, Сталин не проявлял склонности закрепить лидирующее положение Берии как формально, так и неформально, например удостоив его, единственного из высшего руководства, звания дважды Героя Социалистического Труда. Награждение второй золотой медалью «Серп и Молот» было бы важно для Берии не само по себе — он не страдал манией коллекционирования наград, — а как зримое выделение его из числа других членов Политбюро. Однако Сталин этого не сделал. Похоже, он тогда видел своим будущим преемником Н.А. Вознесенского. После краха последнего Сталин подумывал о кандидатуре П.К. Пономаренко, но это было бы тоже не лучшим решением.