Уйти, чтобы не вернуться - Игорь Чужин

– Вельми злой и жестокосердный ты, Алексашка! Не боишься ты Господа нашего, который заповедал нам быть к врагам милосердными! Я приказала тебе наказать ослушников, а не бить их смертным боем, чтобы кровавые сопли по всему двору летали! Ты воин, в дальних странах обученный, кузнецы перед тобой как дети малые, а ты мужиков, наверное, калеками сделал! Вот отстроим следующим летом сожженную татарами церковь, я накажу новому батюшке епитимью на тебя за грех жестокосердия наложить, вот тогда отольются тебе слезы жертв твоих безвинных! Уйди с моих глаз долой и больше не самовольствуй, иначе накажу за ослушание примерно и не посмотрю на то, что ты рода боярского!

Этот незаслуженный наезд меня очень удивил и озадачил.

«Оба-на! Точно, у бабы критические дни! И кто этих женщин поймет? Всего час назад хотела всю проворовавшуюся семейку повесить на воротах, а теперь жалеет невинно пострадавших от воеводы-аспида! И зачем было устраивать весь этот цирк с переодеванием в праздничное платье и наряжаться, словно на свадьбу? Как будто нельзя было устроить мне разнос в повседневной одежде», – недоумевал я, спускаясь во двор, где меня ждали неотложные дела.

Однако логичного объяснения действиям боярыни так и не нашлось, поэтому я, от обиды сплюнув под ноги, направился в кузницу, чтобы оценить фронт работ по подготовке производства револьверных ружей.

Кузница стояла в дальнем углу усадьбы, и все ее строения были обмазаны толстым слоем глины в противопожарных целях, поэтому ни кузница, ни пристроенная к ней мастерская практически не пострадали от пожара, устроенного татарами.

Все оборудование и инструмент после мелкого ремонта можно было пустить в дело, и я едва не уписался от счастья, став обладателем сокровищ, конфискованных у несунов. С таким оборудованием можно даже дирижабль построить, только он мне на хрен был не нужен!

Главной проблемой в создании скорострельного оружия с унитарным патроном являлось изготовление капсюля, а я, на беду, понятия не имел, как его сделать. Конечно, мне было известно, что капсюли изготавливают из гремучей ртути, и я слышал, что для ее получения нужны азотная кислота и спирт, но о самом процессе не знал ничего конкретного. Однако еще в Туле, когда я трудился над своим наганом, у меня возникла такая же проблема с капсюлями, и я придумал терочный капсюль, работающий на кремне от зажигалки. Довести до ума свою задумку я тогда не успел, так как в мое творчество вмешался солдатский ремень деда, но предварительные опыты прошли весьма успешно. Терочный капсюль удлинял патрон примерно на сантиметр, но он был переснаряжаемым и мог использоваться по нескольку раз.

Я буквально загорелся этой идеей и, свалив дрессировку личного состава на плечи десятников и Митрофана Хромого, полностью переключился на работу над «дефендером». К работе я также подключил кузнецов с разбитыми рожами, правда, сначала провел с ними разъяснительную беседу.

У меня были резонные подозрения, что братья затаили злобу, и, чтобы избежать в будущем ненужных эксцессов, мне пришлось вызвать мужиков к себе в апартаменты. Чтобы не растекаться мыслью по древу, я сразу расставил все точки над «i» и объяснил братьям возможные расклады:

– В общем, так, мужики, не буду морочить вам голову и скажу прямо – вы живы, пока делаете то, что я вам приказываю! Я вас отметелил при всем честном народе, и вам это очень обидно, поэтому вы точите по ночам ножи, чтобы отомстить. Только прирезать вам меня не удастся, и не надо скрипеть зубами, руки у вас коротки! На самом деле я вам, дуракам, жизнь спас, потому что пожалел детей ваших малых! Боярыня приказала мне вас повесить на воротах за воровство, а я заступился! Лупил я вас напоказ, потому что боярыня Пелагея в окно смотрела, как я вас наказываю, так что не обессудьте! Обученному воину пришибить деревенского мужика что комара раздавить, а я козлом скакал, чтобы боярыня думала, будто я вас покалечил, иначе могла передумать и жизни лишить. Главное, руки-ноги целы, и зубы на месте, а синяки сойдут. Правда, насмешки стерпеть придется, но, когда все успокоится, вы сможете насмешникам втихую объяснить, что они неправы. Мне помощь от вас нужна и поддержка, а дед вас ремеслу не учил, только головы сказками морочил! Со мной вы много премудростей тайных постигнете и вместо гвоздей и подков стоящую работу исполнять научитесь. Я слово держу и от обещаний не отказываюсь, только прошу всего один раз! Не вы, так другие помощники найдутся, так что хитрить не стоит. Все равно ложь наружу выйдет, и вы сгинете, а вместе с вами и семьи ваши пропадут пропадом. Словами не клянитесь, делом докажите. Я все сказал.

После этого разговора мужики по-настоящему впряглись в работу и стали мне незаменимыми помощниками, без которых я бы и половины своих планов не выполнил.

Так с Божьей помощью и упорным совместным трудом мы двигали технический прогресс к новым высотам. Помощники достались мне толковые, и рутинную кузнечную работу я переложил на их плечи, а сам занялся в основном токарной обработкой и изготовлением оснастки и шаблонов.

На первый работоспособный образец ушло полторы недели работы с утра до ночи, и хотя стрельбы сразу же выявили кучу недостатков в конструкции, но ружье все-таки стреляло. Еще через неделю «дефендер» был доведен до ума, и его можно было запускать в серию. Производство оружия шло параллельно с совершенствованием станочного парка, изготовлением оснастки и необходимого инструмента, поэтому тридцать пять ружей с тремя запасными барабанами каждый и полусотней патронов на ствол были изготовлены меньше чем за два месяца.

Латунные гильзы точил на старом станке Прохор, а я занимался капсюлями, стволами и барабанами на более продвинутом новом станке. Новый станок уже имел бронзовый ходовой винт для нарезки резьбы и автоматическую подачу. Приводом служил массивный деревянный маховик по типу дрезины, который вращали двое мужиков.

К 14 сентября[7] 1462 года, когда православная церковь отмечает праздник Воздвижения, работы над стрелковым вооружением боярской дружины были в основном закончены, и дружина сразу приступила к стрелковой подготовке. Пробные стрельбы проводились на пяти «дефендерах» первого выпуска уже почти две недели, но к планомерному обучению бойцов я пока не приступал.

Чтобы не беспокоить жителей Вереи, стрельбище было организовано в лесном овраге, и теперь там с утра до вечера тренировались мои бойцы. Грохот стоял непрерывный, и я не жалел патронов, чтобы дружина научилась пользоваться непривычным оружием. Поначалу деревенские парни стреляли закрыв глаза и отвернувшись в сторону от мишени, но постепенно страх перед огнестрелом прошел, и вскоре на расстоянии в пятьдесят метров все без исключения дружинники попадали в двадцатисантиметровый круг, ну а те, кто промахивался, бодро наматывали многокилометровые круги у стрельбища.

Однако в первой половине октября зарядили дожди, и стрельбы пришлось прекратить. Чтобы солдат не скучал от безделья и не маялся дурью, я озадачил личный состав пошивом новой формы одежды и обуви. За образец была взята моя спецовка, в которой я перенесся из двадцать первого века в пятнадцатый, со значительным упрощением покроя. Она была китайским подражанием натовскому камуфляжу и высоким качеством не отличалась, однако стоила копейки и для выкройки вполне годилась.

Я распорол наследство двадцать первого века по швам и сделал выкройку, а дворовые девки сшили из окрашенной в зеленый цвет плотной льняной холстины первый экземпляр новой формы. После небольшой переделки опытный образец был снова распорот по швам, и по нему была скроена форма для всей дружины, конечно, с учетом размеров.

Когда обмундирование было готово, я вывел свое войско на первый строевой смотр, правда, пока в неуставной обуви, и тут на надвратной башне зазвонил колокол.

Глава 7

Строевой смотр пришлось прервать и идти разбираться со звонарем, который своим трезвоном сорвал уже начавшееся построение. Ночью я плохо спал из-за разболевшегося зуба и теперь решил сорвать злость на проштрафившемся часовом. Колокол на надвратной башне звонил регулярно, выполняя функцию курантов в отсутствие самих часов. Обычно это были два-три удара, а сейчас колокол звонил непрерывно. Поначалу я не понял, что часовой подает сигнал боевой тревоги, посчитав, что боец просто хулиганит, отмеряя время.

Время в эту эпоху отмеряли по солнцу, и примитивные солнечные часы были довольно широко распространены даже в быту. Конечно, это были не классические солнечные часы, которые известны со времен Античности, но наклонный колышек, вбитый в землю, и несколько отметок, разделяющих световой день на части, встречались в присутственных местах довольно часто. Такие часы были на рынке и у развалин церкви, куда под руководством церковного старосты на молитву собирались жители Вереи по церковным праздникам.