Ледяной город - Джон Фарроу

— Ты что, белены объелся?!

— Оглядись вокруг себя, Джулия. Вот все, о чем я тебя пока прошу. Пока ты там, подумай, какая тебя ждет жизнь. Подумай о том, что тебя ждет.

— Ты просто спятил! Куда тебя заносит? Какого черта я вообще с тобой разговариваю? — «У Меня походка, как у хромой утки. Ступни у меня утиные, а коленные чашечки страусиные».

— Ты со мной говоришь потому, что я тебе предлагаю то, чего больше тебе никто никогда не предложит! Это, Джулия, твой шанс жить полной жизнью. Полной событиями. Нужной людям. Важной для других. Я тебе предлагаю шанс не увязнуть в трясине жизни, а жить на гребне волны. Может быть, ты сможешь от него отказаться, может быть — нет. Вот это мне и надо знать. Единственная разница между сегодня и вчера состоит в том, что теперь мне надо об этом знать скорее.

— Почему? Что изменилось? Что стряслось, Селвин? — «Ну объясни же мне хоть что-нибудь толком, что угодно».

— Я не могу тебе этого сказать, Джулия.

— Ты невыносим! Если ты не можешь мне ничего сказать, я не могу тебе ничем помочь.

— Пока ты снаружи пытаешься заглянуть внутрь, я не могу тебе ничего объяснить.

— Тогда хотя бы намекни.

— Намекнуть?

— Ты же умный человек. Я уверена, ты сможешь это сделать, не нарушив своей дурацкой секретности.

— Ладно, я тебе попробую намекнуть. Это имеет отношение к Санта-Клаусу.

Джулия вслушивалась в далекий приглушенный гул телефонной линии.

— Джулия…

— Ему кто-то всадил в спину крюк для подвески туш. Об этом говорили по радио.

Теперь она слышала в трубке глубокое дыхание Селвина Норриса. Она выдержала паузу.

— Я никак не предполагал, что об этом сообщат по радио, — в конце концов ответил он. — Как я тебе сказал, события стали развиваться быстрее. Я понимаю, Проныра, у тебя нет большой охоты ввязываться в эту авантюру. Но ты смышленая, сама все понимаешь, сама во всем разберешься, поэтому ты так для меня важна. А на поклонниц у меня времени нет, и роль гуру меня вовсе не прельщает. Мне нужны думающие люди, твердо стоящие на ногах и — главное — преданные делу. В детали я вдаваться не могу. Единственное, что ты должна знать, — из игры можно выйти в любой момент. Надо будет просто сделать большой шаг назад. Но для этого сначала нужно сделать малюсенький шаг вперед. Сделай этот шаг, а потом решай сама. Подумай об этом, Джулия. Хотя бы это ты можешь мне пообещать?

В этот момент ей очень захотелось, чтобы вместо телефонной трубки в ее руке была его шея и она могла бы его придушить.

— О чем я должна подумать, Селвин? О какой-то расплывчатой общей идее, про которую мне ничего неизвестно? Подумать, как мне стать храбрым охотником, который выслеживает злодеев и негодяев? Ты уж меня извини, но если ты просишь меня подумать, Селвин, ты хоть скажи, о чем мне надо думать.

— Санта-Клауса убили. Этот паренек был твоим ровесником. Задай себе вопрос: хотелось бы тебе, чтобы его убийцы остались безнаказанными?

— Алло! Алло! В общем так, Селвин Норрис, хватит витать в облаках! Это не имеет ко мне абсолютно никакого отношения!

— Твое отношение к этому самое непосредственное.

— С чего бы это? Объясни!

— Если ты будешь работать над этим вместе со мной, Проныра, убийцы паренька будут арестованы. Если нет, они останутся на свободе. Все проще простого. В данном случае справедливость зависит от тебя.

— Как же ты умеешь осложнять жизнь! Ты даже отдаленно себе этого не представляешь!

— Правда, Проныра, редко бывает удобной.

— Черт бы тебя побрал! Я не могу вдаваться в философские рассуждения, не зная, о чем рассуждать.

Селвин Норрис тихо усмехнулся.

— Что здесь смешного?

— Ты сама. Твоя бурная реакция.

— Очень рада, что смогла тебя развеселить.

— Подумай об этом, Джулия.

— Да-да, Селвин.

— Подумай на досуге.

— Спокойной ночи, Селвин.

— Спокойной ночи, Проныра. Если ты ищешь новогоднее решение…

— Спокойной ночи, Селвин.

Какое-то время Джулия сидела на диване в глухой тишине сельского дома. Она выключила торшер. Сонливость ее как рукой сняло, но делать ничего не хотелось, даже пальцем пошевелить не было желания. Соскользнув с дивана на пол, она так и сидела в кромешной темноте, прислушиваясь и размышляя. Больше всего злило то, что она не могла найти аргументы, опровергающие его доводы. Здравый смысл подсказывал ей, что от этого человека надо бежать сломя голову и как можно дальше. Но ее прельщало все, о чем он говорил. У нее не было нужды оглядываться по сторонам — уже много лет и без того было ясно, что и родители ее, и их новые спутники жизни, и другие люди постарше играли свои роли без энтузиазма, без вдохновения, без намека на преданность тем идеалам, которым когда-то они горели желанием служить. Ферма эта по замыслу должна была стать поселением альтернативного жизненного уклада, а вместо этого превратилась в гимн измены ему, в предательство былых ценностей и надежд. У Джулии снова возникло такое ощущение, будто ее куда-то затягивает, как в омут. Она отчетливо понимала, что Селвин Норрис умело играет именно на этих ее чувствах.

Но больше всего ее злило и пугало, что она позволяла ему это проделывать с собой. Ей самой этого хотелось! Ее сильнее тянуло к неведомому, чем к известному. Тайна брала верх над обыденностью. Риск побеждал благоразумие. Черт бы его побрал! Он знал, как ее обработать.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В рождественские каникулы мальчик по имени Даниель шел на ближайший каток поиграть в хоккей. Коньки он перекинул через плечо, в руках держал клюшку, которой гонял шайбу. Одиннадцатилетнему пареньку больше нравился футбол, но зимой ему оставалось только бить по шайбе на тротуаре. Иногда шайба попадала в сугроб, тогда он доставал ее оттуда клюшкой. Ему казалось, что клюшка только на это и годится. Хоккей был не его игрой, и на льду он не всегда себя чувствовал уверенно, но другие мальчишки знали, что он отлично играет в футбол, поэтому никогда над ним особенно не подтрунивали.

Улица в восточной части города, по которой шел Даниель, вела к центру. С обеих ее сторон стояли дешевые двухэтажные домики с шаткими лестницами, поднимавшимися сразу на второй этаж. Район был густо заселен, в основном здесь жили большими семьями. Было восемь утра, люди, собиравшиеся на работу, прогревали уткнувшиеся в сугробы машины. Одним из них был на удивление хорошо одетый коротышка, который совсем не походил на жителя этого квартала. Он, должно быть, заехал сюда на ночь проведать подружку. Даниель не знал, да и дела ему никакого не было до того, что этот мужчина, пославший ударом ноги его шайбу обратно, был врачом, частным образом лечившим байкеров из «Ангелов ада». Когда шла война, у доктора было много работы. Даниель принял вызов, сделал финт ногами и забил гол, пустив шайбу мужчине между ног. Доктор улыбнулся, достал из кармана пальто ключи и сел в свою «тойоту-камри».

Шайба улетела в сугроб, и Даниель пошел ее откапывать, хотя не заметил точно, куда она попала, проскользнув между ног мужчины. Ему показалось, что он ее нашел, и мальчик ткнул клюшкой в сугроб, но это оказалась льдинка, отбить которую было непросто. Мальчик стал бить клюшкой по льду, чтобы достать какой-то черный предмет, лежавший под ним, потом засунул под льдину конец клюшки и надавил на нее изо всех сил. Льдина откололась, шайба подскочила в воздух и приземлилась на капот машины.

Доктору это не понравилось. Он открыл дверцу, встал одной ногой на мостовую и наполовину высунулся из машины. Он сделал мальчику замечание, чтобы тот не шалил. Даниель извинился, а потом взобрался на сугроб, спустился с другой его стороны и увидел, что шайба лежит на дороге. Мужчина сказал, что шайба могла поцарапать машину и что ему очень повезло, что этого не случилось. Даниель крепко ухватил клюшку и аккуратно повел шайбу мимо мужчины и его машины.

Доктор так и не вставил ключ в замок зажигания. Ему было не суждено снова хлопнуть дверцей автомобиля. «Тойота» взорвалась именно в тот момент, когда Даниель с ним поравнялся. Взрыв уничтожил их обоих.

В отчете «Росомах» отмечалось, что бомба была взорвана с помощью устройства дистанционного управления, что «Рок-машина» так решила расправиться с одним из сторонников «Ангелов ада», что убийца мог подождать, пока мальчик не отойдет на безопасное расстояние или пока машина не тронется в путь. Но ему не было до этого дела.

В тот же день в связи со сразу же развязанной шумной общественной кампанией протеста «Росомахам» был предоставлен бюджет, который они запрашивали. За всю историю Канады ни одной правоохранительной организации никогда не выделялось столь щедрых бюджетных ассигнований. Вместе с чеком они получили ультиматум — сломать хребет байкерским бандам.