Открытое окно - Анджей Пивоварчик

Она с треском захлопнула обе половинки окна, а Рейнеке, кисло усмехнувшись, сказал:

– Вот вам наши жены!.. Правда, Канинхен – человек довольно безответственный. Я ему давно уже ничего не продаю. Так он покупает у меня марки через третьих лиц. Теперь, наверно, скажет, что две марки «Турн-и-Таксис», которые для него взял у меня его помощник, он сам достал в Дрездене. А знаете, мне жаль, что не удалось его повидать. Я хотел из его дублетов достать для одного клиента пятнадцатую, последнюю марку «Бремена».

Отсутствие в Эрфурте архитектора Канинхена, обладателя «Десяти краковских крон», неожиданно перепутало все мои карты…

Я не заметил, как снова очутился в такси.

Рейнеке предложил мне, как гостю, показать город, который, впрочем, я и так уже знал. Он рассказывал мне о каких-то перипетиях эрфуртских коллекционеров, но я ничего не слышал, занятый своими мыслями.

Задержаться на несколько дней в Эрфурте я никак не мог. У меня не было уверенности, что Канинхен вернется через четыре дня, как обещал своей Гретхен… Если я сразу отправлюсь в Дрезден, это, конечно, вызовет любопытство старого Рейнеке. Да и сама встреча с архитектором (носящим ласковую фамилию Канинхен, то есть Кролик) в Дрездене тоже проблематична. Правда, можно взять такси и, как советовала Гретхен, расспрашивать всех тамошних торговцев… Ведь Канинхен доверил старому Рейнеке, что у него с кем-то в Польше не совсем гладко идут дела, значит, и фамилию он должен помнить. Возможно, у него есть с собой блокнот или же он на память знает адрес человека, который посредничал в обмене с варшавским коллекционером. Но даже если при нем нет блокнота, он определенно помнит какие-то детали, и они помогут нам опознать Посла, человека, совершившего убийство и грабеж в Варшаве… Даже если Канинхен коверкает польский язык так же, как бывший комендант гарнизона в Чичи Рейнеке…

Ну что ж! Все в порядке, теперь я могу слушать вас, господин Рейнеке!

К счастью, наша туристическая поездка по городу длилась недолго. Старому Рейнеке наскучило общество моей не слишком разговорчивой особы. К тому же его ждали дела.

– Вы знаете, – забрюзжал он, – стоит мне недосмотреть, как все делается наоборот. Моя жена не проявляет ни малейшего интереса к маркам, дочь тоже. Когда-то, лет двадцать назад, я попросил жену вырезать несколько марок с конвертов… И представьте себе, все зубцы у марок как «лишние» тоже были обрезаны!.. Жаль, что вы скоро уезжаете. Сегодня, к сожалению, я уже договорился пойти на партию в вист… Но завтра, если вы еще будете в Эрфурте, я с величайшим удовольствием готов вам служить…

Мы пересекли площадь, и я опять любовался необыкновенной красотой архитектурных ансамблей города.

– Вы где остановились? В отеле? Я подвезу вас. А затем я должен проверить, что делается у меня в «Космосе»…

Выйдя у отеля, я поблагодарил господина Рейнеке за проявленную любезность, и мы распрощались.

Я надеялся, что уже вечером буду в Дрездене, а на следующий день в одном из филателистических магазинов найду архитектора Канинхена.

Глава 9

Мои первые дрезденские впечатления были довольно удручающими. Здание отеля отделяли от центра города сплошные развалины, они тянулись километра на два. Где-то на втором километре, ближе к Эльбе, над крышами домов частично восстановленного центра возвышались Кройцкирхе и купол ратуши.

Надо было приступать к энергичным розыскам архитектора Канинхена, обладателя «Десяти краковских крон». Поэтому туристская программа и перспектива посещения Дрезденской галереи, естественно, отодвинулись на второй план.

Я подошел к стоянке такси у вокзала и назвал водителю несколько адресов, выписанных мною из телефонного справочника. Пересекая район развалин, мы двигались к месту, которое когда-то называлось центром.

В первом магазине, разместившемся в довольно неказистом доме, я ничего не узнал. То же было и во втором, маленьком, открытом, казалось, только вчера. И в третьем – заведующий магазином, инвалид, никогда даже не слыхал фамилии Канинхен.

– Нет, господин Канинхен здесь не бывает. Вчера прибыл из Эрфурта? Нет, не слыхал. Но если вас интересуют классики… – Инвалид многозначительно указал на старинные альбомы.

Да, все охотно шли мне навстречу советами и помощью в вопросах филателии…

Чем больше затягивалась моя одиссея, тем стремительнее я выбегал из дрезденских филателистических магазинов и нетерпеливо бросал водителю:

– Следующий!

Машина послушно трогалась с места.

За три часа я объездил семь магазинов. А ведь оставалось еще четырнадцать! Далеко Эрфурту до Дрездена!

Неужели супруг неумолимой Гретхен, опасаясь ее, заметал за собой следы?

Я не обдумал заранее, что буду делать, если не отыщу Канинхена, если не узнаю фамилии и адреса убийцы, если мне не удастся на территории ГДР установить личность Посла.

Нет! Этого допустить нельзя. Если Канинхена не окажется в Дрездене, я вернусь в Эрфурт! Ну, а там… что? Неужели, если он бродяжит где-то в Саксонии или в Тюрингии, мне придется ухаживать за его Гретхен у Моста лавочников, чтобы раздобыть адрес Посла?

Счетчик показывал 28 марок. Больше, чем было предусмотрено по смете на транспорт.

Приближался полдень. Магазины за Эльбой, начиная от центрального вокзала, были прочесаны.

– Я вижу, вы коллекционируете марки, – вдруг заговорил молчаливый и деликатный водитель такси.

– Да-да, я… коллекционер! – ответил я резко.

– Если хотите, можно поехать в фирму Хампель, – предложил водитель. – На Лейпцигерштрассе. Это недалеко от вокзала. Фирма Хампель – солидная старая фирма… Я знаю, потому что мой шурин потерял там состояние, – добавил он с иронией.

«Эге!.. Не хватало еще, чтобы надо мной насмехались. В поисках архитектора из Эрфурта и его Посла я тоже потеряю состояние», – возмущался я про себя, вылезая из такси у ворот, на которых виднелась табличка «К. Хампель».

Пока машина разворачивалась, я быстро поднялся по лестнице. Я старался сократить до предела время простоя такси, так как от этого зависело состояние моего кошелька.

– Я разыскиваю архитектора Канинхеиа! – выпалил я с порога.

Полный лысый мужчина, сидевший за письменным столом, повернулся ко мне. В глубине комнаты, между шкафом и окном, второй мужчина возился с марками, отмачивая их в медном тазу.

– Слушай, Ганс, ты не знаешь, где может быть Канинхен? Господин Канинхен – наш старый клиент, много лет поддерживающий с нами связь, – добавил он, как бы рекламируя фирму.

Мне показалось, что стало светлее.

– Архитектор Канинхен будет у нас завтра после полудня, – ответил второй мужчина. – Если вы хотите с ним встретиться, я охотно сообщу ему об этом. Он сейчас в Мейсене, в гостинице «Золотой корабль». В восемь часов я буду звонить ему по телефону.

Меня даже слегка зашатало. Кто посмеет сказать, что мне не везет?!

– Простите. – Я взглянул на стеклянную витрину посреди комнаты. – Это не… «Капртгчос» Гойи? Я сейчас вернусь! – бросил я, прежде чем полный лысый мужчина успел ответить.

– Ну, если бы я знал, что вы ищете ценные марки, я сразу привез бы вас сюда. Мой шурин потерял здесь все свое состояние…

Я не обращал внимания на намеки шофера. Больше он мне был не нужен. Теперь я спокоен.

И правда, теперь все было… как в сказке!

– Пожалуйста, – говорил мне через минуту полный лысый мужчина. – «Гойя» с первой наклейкой… К тому же марка красива и в хорошем состоянии.

Серия, которую я из чувства благодарности покупал у фирмы Хампель, лежала на черном стекле – так легче было проверить перфорацию; марки были приготовлены для меня, пока я рассчитывался с водителем такси.

– Вы коллекционируете «Живопись»? – заинтересовался тот, который отмачивал в тазу марки.

Я утвердительно кивнул. Еще бы! Теперь я мог коллекционировать и «Живопись»!

Поскольку деревья за окнами затемняли комнату, был зажжен свет.

– Мы можем предложить вам испанские марки с изображением картин Гойи, выпуск 1930 года, в комплекте, все пятнадцать штук. Номиналы в одну, четыре и десять песет этой серии – «Маха». Ганс, у тебя есть еще «Маха»?

Полный лысый мужчина взял со стеллажа папку с надписью «Испания». Мною занялись заботливо и сердечно… как мухой, попавшей в паутину!

– А последняя серия картин Гойи из Прадо у вас есть? Может, вас интересует Веласкес? Очень хорошее дополнение к Гойе… Вот здесь картины Рембрандта, благотворительные голландские серии. А вот французские марки – Микеланджело, Курбе, Ренуар и Тулуз-Лотрек. Бельгийские – Рубенс, Ван-Дейк… Венгерские и румынские – Леонардо да Винчи. Русские – Репин, Васнецов… Марка, на которой изображены здание Третьяковской галереи и портрет Третьякова… Кете Кольвиц – марка ГДР за два пфеннига… «Мона Лиза» за пять пфеннигов, в красках, очень близких к оригиналу, выпущена в ФРГ.