Пой, Изабель! - Шарль Эксбрайя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но, месье комиссар, я не знаю человека с таким именем.
Я был уверен, что Жюль Вальер лгал, как ранее месье Понсе.
– Вы слишком быстро ответили, месье Вальер. Быть может, вы подумаете лучше?
– Нет, нет, нет… что вы. Клянусь, я не знаю никакой Изабель.
Голос его срывался, и я поспешил его успокоить.
– Вам не из-за чего нервничать, месье Вальер.
Он сконфуженно произнес:
– Извините, месье комиссар, в последнее время я стал очень нервным.
– Да? А можно вас спросить, почему?
Он пожал плечами.
– Так…
– Может быть, из-за ваших долгов, месье Вальер?
Он подпрыгнул, словно его ударило током.
– Вы знаете?
– Месье Вальер, дело полиции – знать все, особенно то, что от нее скрывают.
– Но я никогда не отрицал того, что у меня есть долги!
– Но и не говорили об этом.
– Не припомню, месье комиссар, чтобы вы меня о них спрашивали.
– Возможно. Теперь я вынужден спросить, откуда у вас такие большие долги?
Он сидел передо мной сгорбившись, руки его свисали ниже колен.
– Это результат моего постоянного невезения, месье комиссар. Да, да, перед вами человек, которому вечно не везло. Если бы вы знали, сколько мне приходится ездить и скольких людей уговаривать что-то продать или купить… Другой на моем месте сейчас был бы мультимиллионером!
– Тогда как вы?
– … остался нищим.
– А ваш сын?
– Пьер? Он всегда держался за мамину юбку и так и не научился зарабатывать себе на хлеб. К счастью, есть Жермен, на которой стоит вся наша семья. Иногда я себя спрашиваю, как она смогла так долго меня терпеть и не уйти… Да, она всегда умела бороться за жизнь… Я знаю, что она меня презирает за отсутствие энергичности, но, увы, прощает это сыну.
– Я узнал, что вы решили дать согласие на его брак с мадмуазель Ардекур?
– Мы напрасно противились их союзу, и теперь я желаю Пьеру, чтобы он, живя с Мишель, ощутил счастье, которого у меня никогда не было с Жермен.
Он явно хотел разжалобить меня, но я только раздражался.
– Скажите, месье Вальер, не стало ли причиной перемены вашего мнения о невесте сына известие о том, что у мадмуазель Ардекур теперь хорошее приданое?
В этот момент послышался звук открывающейся двери, и я отчетливо увидел, как мой собеседник издал вздох облегчения. В комнату вошла Жермен Вальер.
– Извини, Жюль, я не знала, что к тебе пришли.
Меня она узнала сразу же:
– Опять вы, месье комиссар? Что вам здесь нужно?
Месье Вальер вмешался:
– Дорогая, месье пришел спросить, не потому ли мы согласились на брак Пьера с Мишель, что у нее оказалось большое приданое?
Вместо того, чтобы возмутиться, Жермен Вальер посмотрела на меня с откровенным цинизмом:
– Вы хотите знать, повлияло ли богатство Мишель на наше решение? Конечно, да! Мой сын Пьер, месье комиссар, ни на что не годится, впрочем, как и его папаша. Но он – красив, и, по-моему, это совершенно естественно – воспользоваться единственной возможностью, которую дала ему природа. Возможно, вас шокирует сказанное мной? Только мне на это наплевать. Я слишком люблю своего сына, чтобы желать ему жить в таких же условиях, в каких живу я… Случай свел нас с умной и богатой женщиной. И было бы просто глупо этим не воспользоваться!
– Позвольте мне, мадам, выразить по этому поводу свое сожаление и, если вы не возражаете, перейти к следующему вопросу. Мне стало известно, что у вас были большие долги.
– Да, но эти долги уже оплачены, месье комиссар. Вам должно бы быть известно, если, конечно, ваши сотрудники умеют работать.
– Мне хотелось бы узнать, из каких средств вы их оплатили?
– О, самым обычным образом, месье комиссар. Мы продали наши фондовые ценности.
– Если я правильно вас понял, мадам, вы решили отойти от дел?
– Месье комиссар, вы не обидитесь, если я скажу, что вас это не касается?
– Кто знает, мадам, кто знает…
* * *Выйдя от них, я сразу же позвонил Даруа, чтобы он как можно скорей навел справки о сделке, которая позволила Вальерам вернуть долги.
* * *Увидев меня, Мишель расплакалась.
– Шарль!… Когда же закончится этот кошмар? Кому понадобилось убивать бедного месье Понсе? Ведь он никому не сделал ничего плохого…
Стараясь подавить свои чувства, я спокойно ответил:
– Мадмуазель, я уверен, что вашего служащего убили потому, что он хотел сделать что-то не очень честное…
Не знаю, что ее больше удивило: мой официальный тон или сообщение о месье Понсе.
– А почему вы больше не называете меня по имени?
– Просто мне не хочется доставлять неприятности месье Вальеру, с которым у вас, кажется, снова все в порядке…
Она насмешливо посмотрела на меня.
– Так вот в чем дело?… Надеюсь, ваше жесткое суждение о месье Понсе не вызвано перемирием с Пьером?
– Нет. Просто я уверен, что Понсе знал убийцу и не захотел назвать мне его имя. Очевидно, преступление было совершено из предосторожности…
– Пройдемте в приемную, Шарль.
Когда мы вошли, Мишель сказала:
– Поймите, Шарль… Я не могу себя заставить бросить Пьера. Он любит меня уже очень давно… Вы ведь заметили, какой он бесхарактерный. Что с ним будет, если я его сейчас оставлю.
– Мне кажется, что вы забываете еще об одном немаловажном аргументе – вы его любите.
– Возможно, да. Кроме того, после смерти несчастного Понсе я чувствую себя такой одинокой, что мне просто необходимо на кого-то опереться.
– Вы думаете, Пьер Вальер станет вам надежной опорой?
– Будьте снисходительны и дайте мне возможность заставить себя в это поверить.
Стараясь изменить тему, она сказала:
– После смерти Понсе мне кажется, я готова согласиться с официальной версией о том, что мой отец убил мачеху и покончил с собой. Понимаете, если раньше мне было только стыдно, то сейчас – просто страшно. Раз убили Понсе, почему им не попытаться убить и меня?
– Они не станут этого делать по многим причинам. Во-первых, вы отсутствовали в вечер преступления, во-вторых, вам не известно, кто знал о двадцати миллионах, лежащих в сейфе вашего отца, и, наконец, в-третьих, потому, что вы, похоже, не знаете кто такая Изабель.
– Но если Изабель существовала, мало того, была близко знакома с родителями, то обязательно нашелся бы кто-то, кто бы ее знал!
– Может быть, все-таки вы ее знаете?
– Я клянусь…
– Есть еще одна версия: ваша мачеха называла Изабель человека, у которого в жизни было совсем другое имя…
Мишель посмотрела на часы, стоящие на камине.
– Извините, но скоро прийдет Пьер,– мы собирались поужинать в Монрон.
– Не стану вам больше надоедать… Единственное, о чем бы я хотел еще упомянуть, так это о моем разговоре с мадам Вальер.
– Что же это был за разговор?
– Это неприятно вспоминать… Скажем, она… рассказала о причинах перемены решения о вашем браке с ее сыном.
– Не утруждайте себя перечислением этих причин, я их сама хорошо знаю: просто мадам Вальер поняла, что я не осталась без приданого. Но ведь я выхожу замуж не за Жермен Вальер, а за ее сына.
– Вчера вечером на Пилате вы рассуждали по-другому.
– Кажется, я наговорила много глупостей… Наверное, я просто опьянела от свежего воздуха.
– Похоже на то, если судить по сегодняшнему дню. Могу я позволить себе дать вам один совет? Остерегайтесь свежего воздуха, мадмуазель, поскольку глупости, о которых вы так легко сейчас сказали, кто-то может воспринять всерьез и… и потом страдать от них.
Ей стало неловко.
– Если это так, прошу вас простить мне, месье комиссар.
– Вам не за что просить прощения. Просто, я – глупец. До свидания, мадмуазель…
* * *Я вышел от Мишель с тяжелым сердцем и, чтобы как-то успокоиться, решил зайти к моей старой знакомой Леони Шатиняк, в обществе которой жизнь казалась мне удивительно простой.
Леони была на кухне и мыла посуду.
– А, это ты, малыш? Если ты рассчитывал на ужин, то немного опоздал! Мне почти нечего тебе предложить!
– Спасибо, я не хочу есть, Леони.
Она посмотрела на меня с подозрением.
– Взгляни-ка мне в глаза! Ты странно выглядишь. У тебя тяжело на душе?
– Немного.
– А почему, могу я знать?
– Потому что недавно я беседовал с одной разумной и богатой девушкой, которая влюбилась в ничтожество, рвущееся только к ее деньгам, и, главное, что она об этом знает!
– Может быть, она не так уж умна, как ты думаешь? Итак, ты приревновал Мишель к Пьеру?
– Может и так.
Леони поцеловала меня в обе щеки.
– Не стоит переворачивать себе душу из-за девушек, малыш! Ты же хорошо знаешь, что самая лучшая из них иногда может ничего не стоить? Эти Вальеры – неприятные люди. Мать – настоящая мегера, сын – полное ничтожество. Жюль – просто старый дурак, которого жена всегда водила за нос. Поверь, что я желаю самого лучшего твоей мадмуазель, но не понимаю, зачем люди сами бегают за своей бедой, а поймав за хвост, никак не могут ее отпустить. Поверь твоей старой Леони: забудь о Мишель.
