Желанная для диктатора (СИ) - Мила Дали
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С каждой секундой Громов дышит все чаще. Упирается лбом в мою макушку. Тискает талию, живот, грудь. Не моргаю, смотрю на его откровенную эрекцию через ткань спортивных штанов.
— Конечно, Фортуна, — его ладонь медленно скользит от бедра выше, задевает все тело, поглаживает ключицу, обхватывает шею. — Я отымею тебя и на столе, и где захочу. Как захочу. И куда захочу. — Громов напрягает пальцы, затрудняя мое дыхание, насильно укладывает сверху на стол. Склоняется. Держит. Почти душит. Шепчет в мои губы. — Палишься, Фортуна. Ты совершенно не умеешь врать. Я к тебе по-человечески, а ты играешь. С чувствами. Как крыса. Зачем ты так со мной?
Глава 11
Ах, Громов, если бы ты был обычным мужчиной. Работал врачом, полицейским. Военным или еще кем-то. Наши миры совпадали бы идеально. Но я знаю, кто сейчас все крепче и крепче сжимает ладонь на моем горле. Тот, кто загубил не одну душу. Кто никого не щадит. Таких людей нужно держать в клетке.
А еще я боюсь его. До ужаса. И одновременно сгораю от пылающих чувств. Рядом с Громовым всегда страшно, дико.
И как тут довериться, когда сердце твердит одно, но здравый рассудок вдребезги уничтожает все возможные мечты о спокойном совместном будущем, где мы с Артёмом сидим у камина, а наша дочь уже окончила школу и поступила в институт.
Все сложнее и сложнее дышать. Святые небеса. Да, я обманула мужчину, но частично. Разъяренный Зверь даже не догадывается о моих подлинных чувствах. Удавит ведь.
— Что ты такое говоришь, Артём? Я… правда…
Хриплю. Слышу, как кровь приливает к голове и шумит, заглушая сторонние звуки. Лицо Громова меркнет и расплывается.
— Восхитительно.
Мужчина брезгливо отпихивает меня. Он отпускает мою шею и отстраняется. Хватается за голову, ходит из стороны в сторону. Я кашляю, растираю сдавленное горло. Трясусь. Словно в бреду поднимаюсь со стола, ноги и руки совершенно не слушаются.
— Соскучилась, значит. Хорошо, Фортуна. Подойди ближе. Или не хочешь? Ну же, смелее.
А я не могу. И пальцем пошевелить не могу. Как вкопанная, замираю у стола, придерживаюсь за него, чтобы не упасть. Громов рычит и заставляет мое сердце колотиться на разрыв.
Громов подлетает ближе, лишь на мгновенье замирает. Хватает меня за волосы, тащит за собой в середину кабинета:
— На колени, Фортуна. Не вынуждай ставить тебя силой.
Ну, я ожила подобного исхода. Это как рулетка. Жаль, я проиграла. Послушно выполняю приказ. А есть ли храбрецы, что смеют не подчиняться Громову? На том свете уже все, наверное.
— Сейчас ты мне покажешь, как тосковала по моей ласке. — Громов приспускает спортивные штаны вместе с бельем, берет рукой свой член и сокращает расстояние между нами до минимума. Второй рукой он продолжает удерживать мой затылок. — Открывай рот, Фортуна. Давай отсоси. Докажи, насколько я тебе дорог.
Проводит скользкой горячей головкой по моим губам. Я дергаюсь, пытаюсь отвернуться.
— Ты животное, Громов…
— Хуже. Я не могу быть другим. Я уже давно просрал свою жизнь. Но и вас отпустить теперь не получится. Открывай рот, Фортуна.
— Нет!
— Значит, я возьму тебя силой.
Он поправляет вещи и резко поднимает меня на ноги. Заводит руку за мою талию. Опускает ладонь на мой зад, сжимая, припечатывает к своему телу.
— Конечно, Громов, ты здесь главный. Делай со мной, что хочешь, но душу уж точно не получишь!
Я вижу, как светлые, практически бесцветные глаза Артёма становятся черными — зрачки расширяются, скрывая радужку. У Громова в крови адреналин хлещет. Возбуждение. Звериная страсть.
— Сука ты, Фортуна. Я же люблю тебя. Как могу.
— Что ты сказал?
Ох… Услышать банальную фразу от человека с камнем вместо сердца — это невероятно. Он вообще понимает, что значит любить? Откуда бы?
Я снова терплю боль от его крепких рук, сдавливающих ребра. Почти проваливаюсь с головой в темную бездну его глаз. Я мечтала об этих словах, но даже не думала, что Громов сможет произнести их когда-нибудь.
Второй раз милости я не дожидаюсь. Он не повторяет признание. Да оно и не нужно. Ледяными руками дотрагиваюсь до колючих щек Громова. Встаю на цыпочки. Робко касаюсь его губ, не в силах сдержать слез.
— Вероничка…
Наш поцелуй становится соленым. Мокрым. И губы Артёма уже не кажутся мне обветренными и грубыми. Я проталкиваюсь сильнее. Пытаюсь взять инициативу на себя, но черта с два Громов мне это позволит.
Мужчина выдыхает в мой рот, словно пропитывая изнутри собой. Не отрывая губ, склоняется. Берет меня под коленками и поднимает на руки. Обхватываю ногами его поясницу. Беспорядочно трогаю Артёма за лицо, шею, плечи.
— На стол?
— Где хочешь, Громов.
Я растворяюсь. В сильных желанных руках господина Диктатора. Все остальное сейчас безразлично. Мужчина усаживает меня на столешницу, задирает платье. Вновь щупает бедро, скользит выше, захватывает края трусиков. Приподнимаю зад, помогаю Артёму стянуть их с меня.
— Сладкая Вероничка, может, все-таки возьмешь в…
— Господи, Артём!
Вот с Громовым всегда так. Как на острие ножа. Вскрикиваю, когда ощущаю ласки в деликатной зоне. На рефлексах прогибаюсь. Громов надавливает мне между груди, укладывая на холодную столешницу. Обхватывает бедра, подтягивает к самому краю. Крепко сжимаю грани стола по обе стороны. Закрываю глаза. Напрягаюсь, когда слышу шорох одежды. Чувствую, как влажный член упирается в промежность.
Я будто вернулась в прошлое. Поверить не могу, что это происходит по-настоящему. Я ощущаю желанное заполнение и первый толчок.
— Будь со мной нежен, пожалуйста…
— Не вопрос.
Для Громова все не вопрос. Артём осторожно вынимает член, опускает голову, плюет на длину, чтобы усилить скольжение. Варварство. Но это явно не тот человек, что побежит в аптеку за смазкой и долго будет колебаться в сомнениях, какую все-таки купить — клубничную или банановую?
Тихонько постанываю. Громов закидывает одну мою ногу себе на плечо, целует. Одновременно снова проникает в меня, двигаясь в медленном ритме. Хмурится от напряжения — на лбу вздувается тонкая вена. Он стискивает челюсть и пальцами то сжимает, то снова отпускает мое бедро.
— Что-то не так?
— Не могу…
Хрипит Громов. Скидывает мою ногу с плеча. Опомниться не успеваю, как оказываюсь подхваченной на руки.
— Ты хочешь на диване, да?
Стараюсь флиртовать, но внутренне содрогаюсь от волнения. Глупостью было надеяться на размеренный секс. Тем более с Громовым. С мужчиной, у которого кровь огнем разбавлена. Он опускает меня на диван, рывком стягивает через голову платье. Отшвыривает в сторону. Расстегивает свою
