Покоренное сердце - Барбара Смит

– А родственники? – спросил Саймон. – Могла она пойти к какой-нибудь тете или кузине?

Клер покачала головой:

– Ее мать была единственным ребенком. У отца Розабел была когда-то сестра, но она давно умерла.

Лорд Рокфорд ничего не сказал на это. Прищурившись, он молча смотрел на нее, и ей вдруг показалось, что он читает ее мысли.

Абсурд. Он ни за что не догадается, что она связана с этой семьей родственными узами. Она никому не рассказывала о своей жизни. Если граф что-то и знал о Гилберте Холлибруке и Призраке, то только из газет.

– Придется организовать поиски, – сказал Саймон. – Но сначала я должен поговорить с Уоррингтоном. Будьте добры, доложить ему о моем визите.

– Нет!

– Нет?! – полуудивленно-полунасмешливо повторил он. Ну, как сказать ему, что маркиз Уоррингтон – жестокий бессердечный человек? Он не станет разбираться, что Клер не разрешили сопровождать леди Розабел на прогулку, и обвинит ее в том, что она не уследила за ней.

– Я думаю, глупо поднимать шум, когда леди Розабел может появиться с минуты на минуту, – неуклюже объяснила она свой отказ.

– Еще глупее рисковать ее жизнью и репутацией.

– Его светлость не разрешает его беспокоить.

– Даже когда пропадает его внучка? Идите, нельзя терять ни минуты, – властно сказал он.

Клер хотела, было снова возразить, но вовремя удержалась. Согласна она с ним или нет, она обязана повиноваться. Коротко кивнув, Клер направилась к двери.

– Погодите.

Его возглас прозвучал как помилование. Она обернулась и увидела, что граф снова отодвинул штору и смотрит в окно.

– Они здесь, – сказал он скорее мрачно, чем радостно. – Слава Богу, Гарри привез ее.

Глава 6

Любовь душой, а не глазами смотрит.[7]

Саймон направился к двери, но миссис Браунли опередила его. Он сомневался, что она сделала это для того, чтобы открыть перед ним дверь. Он чувствовал себя одновременно задетым и заинтригованным тем, что эта женщина явно не сознавала своего нижестоящего положения и вела себя с ним как равная.

Похоже, она не та, за кого себя выдает, и нанялась в прислуги, оказавшись в трудном положении. Ее манеры и правильная речь свидетельствуют о том, что она получила блестящее воспитание. Жаль только, что ее не научили, как следует одеваться. Это безобразное серое платье висит на ней мешком, а уродливый черный чепец почти полностью скрывает темные волосы. Ужасные очки в проволочной оправе больше подошли бы степенной пожилой матроне. Если бы Саймон не столкнулся с ней тогда ночью в саду, он никогда не удостоил бы ее даже взглядом.

И не узнал, какое у нее прекрасное гибкое тело. Эта странная миссис Браунли сложена как богиня. Он не узнал бы, что от нее пахнет лавандой, а в ярких голубых глазах светятся живой ум и юмор. И не заметил бы, какая у нее гладкая нежная кожа.

Тогда, сжимая ее в объятиях, он ощутил внезапный прилив… желания?

О Боже… Нужно быть сумасшедшим, чтобы испытывать, к Кларе Браунли хоть какие-то нежные чувства, не говоря уж о том, чтобы мечтать содрать с нее этот ужасный серый мешок и увидеть ее тело обнаженным. Он имел дело только с воспитанными красивыми женщинами, которые знали, как доставить удовольствие мужчине. Только идиот может лечь в постель с таким существом, как Браунли.

Тем более что она является компаньонкой его будущей невесты.

Леди Розабел. Он попытался переключиться на ее соблазнительный бюст и золотистые волосы. Эта девушка станет ему хорошей женой. Она немного ветрена, но с годами это пройдет. Граф собирался объяснить Розабел, какие опасности поджидают девушку, которая расхаживает по городу в одиночестве.

Он угрюмо проследовал за миссис Браунли к парадному входу. Она решительно прошагала к двери и, не обращая внимания на швейцара, сама открыла ее и вышла на крыльцо. Саймону ничего не оставалось, как плестись за ней, словно он был лакеем.

На крыльцо вели три широкие мраморные ступени. Гарри поставил фаэтон рядом с гнедым мерином, которого Саймон привязал к дереву. Опершись на протянутую руку Гарри, предмет волнений Саймона выпорхнул из экипажа. В своей кокетливой зеленой шляпке и плотно облегающем фигуру платье она казалась воплощением юности и свежести.

Так какого же дьявола его взгляд снова скользит к этой нелепой Кларе Браунли?

Шурша юбками, она сбежала по ступенькам крыльца и встала на пути у леди Розабел.

– Миледи, мы так волновались… – сказала она, обращаясь к своей подопечной.

– Пусти меня, Брауни, – сказала леди Розабел, грациозно коснувшись лба рукой в перчатке. – Я слишком утомлена, чтобы слушать нотации.

Нахмурившись, миссис Браунли повиновалась, и леди Розабел направилась к дому. Саймон спустился ей навстречу, Розабел улыбнулась ему с мягким укором.

Прижав руки к груди, она воскликнула:

– Слава Богу, лорд Рокфорд, вы здесь! Какое облегчение, что вы, наконец, нашлись.

Он поклонился, удержавшись от замечания, что потерялся вовсе не он.

– Вы тоже сняли груз с моей души. Надеюсь, с вами не случилось ничего плохого?

– Я ужасно устала от долгой ходьбы. – Она оперлась на предложенную им руку и подняла на него глаза. – Я решила засвидетельствовать свое почтение герцогу Стэнфилду. Мне так хотелось поблагодарить его за чудесный бал. Ведь на этом балу мы встретились с вами.

– Я встретил ее на Парк-авеню, – сообщил Гарри, не скрывая своего удивления. – Это довольно далеко от Роттен-роу.

На прекрасные черты леди Розабел набежала тень неудовольствия.

– Я уже объяснила вам, что искала лорда Рокфорда. – Она снова повернулась к Саймону и заглянула ему в лицо. – Поговорив с герцогом, я исходила вдоль и поперек весь Гайд-парк, но вас нигде не было.

– А почему вы не вернулись в тюльпановый сад? – Саймон бросил вопросительный взгляд на Хобсона, который держал лошадей. – Я оставил там своего конюха и велел ему дожидаться вас.

– О, я не смогла найти тюльпановый сад! Мама всегда говорит, что я совершенно не умею ориентироваться в городе. – Леди Розабел вздернула подбородок и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы. – Милорд, я ужасно сожалею, что доставила вам столько беспокойства. Прошу вас, простите меня.

Этот умоляющий взор был ему знаком. Так смотрели на него провинившиеся сестры. Он невольно смягчился, но взгляд его оставался суровым. Розабел должна понимать, что впредь он не потерпит подобных выходок.

Однако продолжать разговор на улице было неловко. Мимо проехал экипаж, со стороны парка к ним медленно приближался всадник, в окне соседнего дома приподнялась занавеска. Няньки в сквере навострили уши.