Пещера. Ведьмин век. Долина Совести - Марина Дяченко

От обиды Павле даже расхотелось плакать. Низенький экспериментатор не принимал всерьез ни ее работу, ни сам факт ее, Павлы, существования; по его мнению, единственно полезными для людей были только он сам да еще подопытные крысы, упакованные в зубоврачебное кресло…

Плешивый принял ее онемение за готовность к работе. Или просто воспользовался минутной слабостью жертвы – выбрался из-за своего пульта, подошел к Павле, по-хозяйски поправил сорванные датчики:

– Поначалу вы производили куда более благоприятное впечатление. Возьмите себя в руки и постарайтесь понять, что ваш каприз – это всего лишь ваш каприз, – толстый лист пластыря лег ей на правое запястье.

Павла ощутила себя по-настоящему беспомощной. Как частенько говаривала Стефана – «грузят на того, кто готов нести». Стефана никогда бы не позволила втянуть себя в какую-то дурацкую историю. А даже и втянувшись – умела бы сказать «нет», да так, что и плешивый экспериментатор услышал бы…

Бесшумно приоткрылась дверь. То есть Павла двери не видела – но ощутила мгновенный сквознячок, прохладно лизнувший ноги. Плешивый поднял голову и неприязненно уставился Павле за спину.

– Что-то вы долго, – сказал некто невидимый, и голос у него был низкий, как у океанского теплохода, но если теплоход вопит во все горло, то вошедший говорил негромко, почти что шепотом.

– Мне хочется сделать работу, – наставительно отозвался плешивый. – Сделать работу как можно лучше, а не побить рекорды по скорости…

Дверь прикрылась, и Павла испугалась, что человек с низким голосом удовлетворился ответом плешивого и ушел, оставив все как есть; секунду спустя она поняла, что ошиблась. Что невидимый собеседник плешивого закрыл дверь, оставшись в комнате.

Плешивый тем временем прошествовал к своему пульту, поднял на Павлу взгляд – и глаза оказались совсем уж неприязненными:

– Продолжим… Ношение темных очков приводит к импотенции у мужчин.

Павле вдруг сделалось смешно.

Может потому, что плешивый задал свой дурацкий вопрос с преувеличенно серьезным видом, а может потому, что в лице нового, невидимого человека она почувствовала вдруг поддержку – но она рассмеялась, и еле выдавила сквозь смех:

– Ну… это… смотря… у каких… мужчин…

– Что смешного?! – заорал экспериментатор, причем достаточно грубо. – Если ваших умственных способностей хватает только на это – потрудитесь свою глупость скрывать!..

– Это лишнее, – негромко сказали у Павлы за спиной. – Совершенно излишние слова, Борк.

Она наконец-то увидела человека с низким голосом – широкую спину под коричневой замшевой рубашкой. Вошедший обогнул ее кресло и направился к пульту. Встав за спиной плешивого – тот доходил ему едва до плеча – поднял взгляд на Павлу; лицо у вошедшего было чуть асимметричным, узким и смуглым, и неожиданно светлыми казались глаза – ярко-зеленые, пристальные и рассеянные одновременно, Павла даже удивилась, как этот взгляд ухитряется сочетать несочетаемое. И поежилась.

– Некорректные показания, – сообщил незнакомец, изучив наконец Павлу и скользнув взглядом по пульту.

Плешивый надулся:

– Потому что очень трудно с ТАКИМИ работать!

– Ну так и облегчите себе работу, – сказала Павла из кресла. – Я к вам в подопытные не набивалась…

Незнакомец наградил ее мимолетным зеленым взглядом, а экспериментатор покраснел, и даже плешь его сделалась лиловой.

– Заканчивайте серию, Борк, – сказал незнакомец вроде бы рассеянно, но Павле сразу же стало ясно, что плешивый Борк ходит у него в подчиненных. И что начальник Борком недоволен.

Экспериментатор, по-прежнему красный, вскинул на Павлу воинственный взгляд:

– Ношение темных очков приводит к импотенции у мужчин!

Павла встретилась с глазами незнакомца. Стиснула губы, пытаясь удержать на лице серьезную мину:

– Не-ет…

– Кошки белой масти часто страдают глухотой!

Павла замешкалась, озадаченная вопросом, в этот момент незнакомец за спиной у плешивого чуть прикрыл глаза.

– Да! – сообщила Павла радостно. Ей действительно было приятно – будто на важном экзамене ей неожиданно и ловко подсказали.

– Вечерние сумерки вызывают тревогу!

– Нет! – рявкнула Павла, глядя на незнакомца.

– Использование жвачки неэстетично!

– Да!

– Цветное постельное белье предпочтительней белого!

Павла снова замешкалась – незнакомец чуть качнул головой.

– Нет, – с гордостью сообщила она плешивому. – Ничуть.

– Серия закончена, – скучным голосом объявил экспериментатор – не Павле и не смуглому, а, скорее, собственной клавиатуре.

– Я свободна? – жизнерадостно поинтересовалась Павла.

Плешивый Борк засопел, протопал к Павлиному креслу и принялся снимать сенсоры – Павла сразу же зашипела от боли, потому что с первым же пластырем лишилась десятка волос на руке, тонких и невидимых, но вполне, как оказалось, ощутимых.

– Осторожнее… Давайте уж я сама…

Зазвонил телефон; Борк бросил Павлу и поспешил к трубке, некоторое время в тишине комнаты слышались только его хмурое бормотание:

– Нет… По-видимому. Обработка данных… наперед сказать… так и назначьте ему на семь…

Павла горестно смотрела на безобразную петлю, свисающую из рукава ее нового свитера; тем временем незнакомец молча приблизился и стал снимать с нее прищепки и пластыри, удивительно быстро и ловко, она поразилась, какие у него теплые руки, и испугалась, что он услышит исходящий от нее запах пота – она так намаялась в этом кресле, как после бега на длинную дистанцию…

– Вставайте.

Она уцепилась за предложенную ладонь; в первый момент у нее закружилась голова, спустя секунду она с запозданием поняла, что пора посетить туалет.

– Я… – она разыскала под креслом свою сумку, опасливо покосилась на плешивого Борка, потом на дверь. – Мне бы…

– Идемте.

Комната казалась оборотнем – половина ее была обставлена, как шикарный кабинет, но за полупрозрачной матовой занавеской угадывались белые и никелированные, зловеще-больничные очертания. Павла обеспокоилась; незнакомец по-приятельски ей кивнул:

– Не любим врачей?

– А за что их любить, – пробормотала Павла смущенно.

– Как посмотреть, – незнакомец усмехнулся. – Вас зовут Павла Нимробец. Меня зовут Тритан Тодин… Просто Тритан. И я не врач. Я эксперт.

– Очень приятно, – сказала Павла неуверенно.

Десять минут назад – в туалете – она облила себя дезодорантом, даже, кажется, чуть переборщила; умылась, причесалась, напудрилась и подкрасила губы – все в лихорадочной спешке. И все равно знала, что выглядит сейчас не лучшим образом. А как может выглядеть женщина, которой три часа морочили голову – а потом прилюдно обозвали дурой?!